Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут - Хелен Браун

Джона всегда сражался в легком весе, да и боец из него был никакой. Что же он сделал такого, что Ферди спрятался от него в дымоход?

Слегка «подкопченный» кот был вне себя от восторга, когда за ним приехали хозяева. Мы не собирались ничего им рассказывать, но Шантель заметила пятна сажи на шерстке. Пришлось Филиппу поведать о спасении Ферди из камина. Гость выглядел так, будто больше всего на свете хочет оказаться подальше от нашего психологического тирана. Никогда не видела, чтобы кот с таким облегчением забирался в переноску.

Молодожены сели в машину с драгоценным грузом. Мы с девочками стояли на веранде и махали им вслед.

– Замечательные выходные! – довольно вздохнула я, а Филипп обнял меня за плечи.

– За исключением финальной части, – добавил он, и мы вошли в дом.

Коты не умеют себя жалеть

Я надеялась, что свадьба Роба станет для Лидии поворотным моментом. Как любая красивая девушка, она наслаждалась восхищенными взглядами и радовалась комплиментам, полученным в тот вечер. Но, к моему великому сожалению, дома она вернулась к белым штанам, светлому верху и закрывающей плечи шали.

Через три дня после свадьбы я поняла, что больше не могу выносить неизвестность, и прямо спросила, собирается ли дочь снова на Шри-Ланку.

К счастью, она решила задержаться в Австралии – и сменить университетский курс на психологию!

Ухватившись за шанс привести в порядок ее внешний вид, я потащила Лидию по магазинам. Но все мои попытки заинтересовать дочь новыми прическами и нарядами ни к чему не привели. Каждый раз, стоило мне предложить ей платье по фигуре, как Лидия внимательно изучала себя в зеркале и наклоняла голову. Да, это очень мило, но она не хочет, чтобы я тратила на нее деньги.

Когда мы выходили из очередного магазина с пустыми руками, продавцы сокрушенно качали головами. Они еще никогда не видели, чтобы мать уговаривала дочь позволить ей что-нибудь подарить. Обычно все наоборот!

Лидия часто посещала классы медитации и вечерние встречи буддийского сообщества, то есть не те мероприятия, на которые нужно делать макияж или надевать каблуки. Отсутствие мужчин – подходящих или не очень – в окружении дочери поначалу нас смущало, но потом мы привыкли. Когда я спросила, что случилось с Нэдом, Лидия ответила, что он влюбился в актрису. Я внимательно следила за выражением ее лица, пытаясь уловить признак какого-либо чувства, но ничего не заметила.

Иногда я тихонько заглядывала в комнату дочери и наблюдала, как она медитирует перед «алтарем», на котором самопровозглашенным божеством сидит Джона и, прищурившись, следит за действиями хозяйки.

Отчаявшись понять, что творится в голове у старшей дочери, я попыталась выведать это у младшей. Но ответ Катарины меня не удовлетворил. Она призналась, что Лидия пока не отказалась от мысли стать монахиней. Но это не мешает ей подумывать о том, чтобы написать книгу или открыть дом престарелых. Конечно, я всегда радовалась, что мои дети умеют мечтать, но не ожидала, что мечты Лидии расплывчатостью будут походить на картины Шагала.

Лидия не только вернулась в университет, но и возобновила работу с инвалидами и даже расширила круг клиентов. Теперь ее автобус частенько останавливался перед нашим домом. Однажды она позвала меня встречать группу мальчиков-подростков. Я шла к автобусу, приготовившись к характерным мужским шуточкам. Лидия открыла дверь, и я увидела три изможденные фигуры в инвалидных креслах. Открытые рты, скрюченные руки, серая кожа…

– Поздоровайтесь с моей мамой, – сказала Лидия с таким видом, будто разговаривала со своими друзьями.

Один из мальчиков в ответ начал яростно раскачиваться в кресле, другой закатил глаза. В тот момент я гордилась дочерью.

Когда я спросила, как она справляется с такой работой, Лидия ответила, что эти люди напоминают ей о том, как нужно жить. Они редко жалеют себя и живут исключительно настоящим. Избавленные от необходимости держать лицо и думать о будущем, они могут быть собой. В их присутствии Лидия чувствовала себя счастливой, хотя от тяжелых кресел у нее иногда болела спина. К кормлению через трубочку она относилась совершенно спокойно, а вот менять взрослым памперсы ей не слишком нравилось.

Чем более святой становилась моя медитирующая и заботящаяся о страждущих дочь-вегетарианка, тем более испорченной и эгоистичной я себя чувствовала. Порой, когда она садилась с нами ужинать и тщательно изучала соус болоньезе на предмет следов мяса, атмосфера на противоположных концах стола слегка накалялась.

Мы с Филиппом отказались продавать дом и жертвовать все деньги на строительство африканской деревни. Муж неловко пожал печами, когда Лидия сказала, что он мог бы выбрать более благородную работу – например, в некоммерческой организации. Мне же сделала замечание, что кое-кому не помешало бы усердней заниматься благотворительностью.

Конечно, Лидия была не единственной, кто отваживался судить других. Иногда мы тоже думали, что она возвела себя на пьедестал достижимой духовной чистоты. А иногда просто играли в шахматы, в которых Лидия всегда опережала меня на три хода. Самоотверженность дочери полностью защищала ее от критики. Идеалы Лидии были непогрешимыми. А работа, которую она делала, – бесценной, низкооплачиваемой и едва ли признанной обществом.

Но все же в самые мрачные моменты – и это выставляет меня в таком негативном свете, что я сомневаюсь, стоит ли признаваться читателям, – наблюдая за тем, как дочь толкает инвалидные кресла, протирает и утешает своих подопечных, я задавалась вопросом, не использует ли она их как источник силы.

– Куда поедем сегодня? – бодро спросила Лидия, зная, что ее несчастные слушатели вряд ли смогут ответить. – Я знаю место, где продаются лучшие в стране пирожные с кремом. И ехать туда всего два часа. Решено!

Беспомощные подростки не стали спорить. Им пришлось смириться с тем, что Лидия закатила их в автобус и закрепила внутри. С другой стороны, если альтернатива – весь день просидеть в четырех стенах перед телевизором, путешествие за пирожными с кремом может показаться фантастической одиссеей.

Некоторые из подопечных Лидии меня нервировали, но их мужество и, в большинстве случаев, неисчерпаемая любовь к жизни вдохновляли. По сравнению с ними я чувствовала себя жалкой со своими тревогами по поводу одышки и того, не затаились ли в моем теле раковые клетки. Эти люди были супергероями в инвалидных колясках. Когда я видела маленьких клиентов дочери, сердце начинало болеть за их родителей.

Впрочем, это не мешало мне изредка ворчать, когда Лидия привлекала меня к своей работе. Через две недели после свадьбы Роба выдались особенно жаркие выходные, и Лидия спросила, можно ли ей пригласить группу пожилых подопечных к нам на утренний чай.

– Сколько их будет? – первым делом спросила я.

– Пять-шесть человек. Еду и напитки мы принесем с собой, так что не волнуйся, – живо заверила меня Лидия. – Но если ты занята, мы можем пойти в парк и устроить пикник там, – добавила она, заметив, что я не в восторге от ее предложения.