Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут - Хелен Браун

Разогретые шампанским и романтической атмосферой, парочки не заставили себя ждать. Седовласые партнеры с грацией крабов неторопливо танцевали полузабытый квикстеп. Подружка невесты прошла через весь зал и выбрала себе в кавалеры мальчика-подростка. Смущение на лице парня быстро сменилось восторгом: еще бы, его же выбрала самая красивая после невесты девушка!

Напряжение спадало; незнакомые люди приглашали друг друга на танец, а угловатые подростки самозабвенно дергались под музыку. Оглянувшись, я умиротворенно подумала, что здесь собрались все, кого мы любим… И тут невеста решительно вытащила меня из-за стола и положила мои руки себе на талию. Танцующий паровозик! Через мгновение я почувствовала, что к нам присоединился кто-то еще. Лидия! Дочь улыбалась, а я не могла вспомнить, когда в последний раз видела ее танцующей.

Я была уверена, что эти паровозики остались в фильмах 50-х. Но к нашей танцующей змее присоединялось все больше и больше народу, все подпрыгивали и дрыгали ногами в едином ритме, и вскоре меня захлестнуло первобытное чувство человеческой общности. Отчужденность, если она и была, мгновенно испарилась. В ту ночь, собравшись по такому замечательному поводу, мы стали единым пульсирующим существом, настоящим племенем. Я бы хотела, чтобы наш паровозик никогда не распадался.

После того как торт был съеден, а ноги танцующих утратили чувствительность, гости ретировались в бар на первом этаже. Откинувшись в кресле-мешке, я расслабилась было, когда ко мне подошла наша родственница – ревностная католичка. Я невольно причислила ее к тем, кого могло обидеть выступление Лидии.

– Знаете, что мне больше всего запомнилось на сегодняшней свадьбе? – спросила она, потягивая ярко-зеленый коктейль. – Благословение Лидии. Атмосфера в зале мгновенно изменилась. Вы заметили?

В тот вечер еще несколько человек выразили точно такое же отношение к поступку дочери. Я была рада, что гости отнеслись к Лидии с пониманием и восприняли ее пение так, как нужно. А вот мне стоило больше ей доверять.

Короткая стрелка на часах завершила круг, как раз когда мы без сил рухнули в кровать. Мы с Филиппом согласились, что это была замечательная свадьба – наверное, лучшая из всех, на которых нам доводилось присутствовать. После нашей собственной, конечно.

В тот день я шла по средневековому храму в Швейцарии навстречу будущему мужу, ждущему у алтаря, и едва могла поверить собственному счастью. Слова клятвы легко слетели с языка – мы и подумать не могли о том, чтобы расстаться раньше, чем «смерть разлучит нас». Но когда я услышала страшный диагноз, нам пришлось всерьез рассмотреть сценарий будущего, в котором Филипп будет засыпать в пустой кровати, а я – плавать где-то среди звезд. Такое напоминание о хрупкости счастья заставило нас еще больше ценить друг друга и меньше сдерживать себя в выражении ласки и привязанности. Трудно поверить, но моя болезнь только укрепила наши отношения.

Роб и Шантель отложили медовый месяц, чтобы поехать во Вьетнам. На следующее утро мы организовали для гостей, которые не торопились уезжать, поздний завтрак в кафе при монастыре. Таких оказалось на удивление много. Забавно было наблюдать, как люди, не до конца пришедшие в себя после праздника, пытаются укрыться в тени с кофе и круассанами. Солнце старательно прожигало дыру в небе, а гости делились впечатлениями о свадьбе.

Один за другим они целовали нас в щеки и уходили по посыпанной гравием дорожке. Когда они поворачивались, чтобы помахать рукой на прощание, я чувствовала, как в сердце проникает светлая грусть… Но лишь потому, что закончились самые счастливые сутки в моей жизни.

Сердитый взгляд порой сильнее когтистой лапы

Мы подъехали к Ширли ближе к вечеру. Если честно, мы слегка тревожились за Джону и Ферди, которым пришлось провести целые выходные наедине друг с другом. Роб и Шантель, соскучившиеся по своему которебенку, отстали от нас всего на десять минут, и у нас было не так много времени, чтобы представить им идеальную кошачью парочку.

Едва мы ступили на тропинку, ведущую к дому, до нас донеслось настойчивое мяуканье. «Слава богу! – подумала я. – Хотя бы один кот жив!» Филипп повернул ключ в замочной скважине и осторожно приоткрыл дверь. Джона протиснул голову в щель и укоризненно посмотрел на нас. «Ну и где вы были?» – читалось в его глазах.

Атмосфера в доме царила тихая, но напряженная, как будто здесь произошла невыразимая драма. Лидия подхватила Джону на руки и осмотрела на предмет повреждений. Глаза, уши, нос и лапы – все в порядке. Неплохо, если учесть, что он провел выходные с котом, который в два раза крупнее его. Мы позвали Ферди. Ответа не было.

Наверное, Вивьен разделила мальчиков и посадила Ферди в вольер, решила я. Мы вышли на улицу и заглянули в туннель и башни: серебристых ушек нигде не было видно. В доме на полу валялись незнакомые кошачьи игрушки и какие-то изобретения, включая шесть перетянутых целлофаном картонок от туалетной бумаги, которые были собраны в пирамидку.

На кухонном столе Лидия обнаружила придавленную ключом записку:

Всем привет! Надеюсь, свадьба прошла хорошо. Мальчики замечательно поладили, хотя Ферди постоянно лез в миску Джоны после того, как опустошал свою. Джона по-прежнему считает себя главным. Он хотел, чтобы я проводила все время только с ним. Стоило мне приласкать Ферди, как Джона устраивал сцены ревности. Приходилось обнимать Ферди, когда Джоны не было рядом. Я одолжила им несколько игрушек и парочку сделала сама. Надеюсь, вы не против.

Вивьен

P. S. Джоне нравится, когда игрушки прячут в картонках от туалетной бумаги.

Ферди явно был дома, когда Вивьен уходила. Но где он теперь? Девочки искали его на втором этаже, а я бегала по первому, выкрикивая его имя. Джона сидел на своем «троне» и вылизывался, равнодушный к царящей вокруг суете.

– Что ты сделал с Ферди? – спросила я.

Джона хлестнул хвостом и прищурил глаза. Не твое дело, женщина!

– Может, он выскользнул через парадную дверь, когда мы ее открывали? – предположила Лидия.

Исключено. Хоть кто-нибудь да заметил бы. К тому же Джона и его эго мгновенно заполнили собой все пространство.

– Скоро приедут Роб с Шантель… – протянула Катарина. – Что мы им скажем? Что Ферди нашел шапку-невидимку?

Пропажа любимого кота, несомненно, худший подарок на свадьбу. Я до самой смерти буду чувствовать ответственность за случившееся. Хотя нет, хуже: я буду себя винить.

– Слышала? – спросил Филипп, у которого уши работали получше моих.

– Нет. А что?

– Мяуканье. Откуда-то… Оттуда! – воскликнул он, указывая на камин.

– То есть этот сдавленный…

– Да вот же он! – закричал Филипп, заглядывая в дымоход. – Прячется здесь!

Я слышала, что каминной трубой пользуется Санта, иногда туда залетали птицы. Но кот – в первый раз! Мы с девочками, затаив дыхание, наблюдали, как Филипп, отдуваясь, лезет в дымоход. Посопротивлявшись для порядка, покрытый сажей Ферди вылез наружу. Его гордости был нанесен серьезный удар. В остальном кот был цел и невредим.