Ключ - Кэтрин Хьюз

– Что происходит? Где я?

Знакомый голос спокойно сказал ей в ухо:

– Эми, это я, сестра Кросби. Ты в специальной палате в больнице. Я и акушерка, сестра Браун, поможем тебе. Ты рожаешь. Не забыла?

Времени что-то ответить не было, потому что тело скрутила следующая волна боли.

– Ааа, очень больно. Слишком больно, пожалуйста, мне нужно…

Боль снова отступила, и она лежала, тяжело дыша. В уголках рта появилась белая пена.

– Воды, – прохрипела она.

Эллен прижала к ее губам стакан, и Эми с благодарностью сделала глоток.

– У тебя получается очень хорошо, – подбодрила ее сестра. – Роды затягиваются, но уже почти все. Еще несколько потуг, и все закончится.

Эми взглянула между своих ног на медсестру, которая стояла, согнувшись, в изножье ее кровати.

– Сколько еще? – умоляюще спросила она.

Сестра Браун посмотрела на нее, нахмурив покрасневшее лицо. Ее рука была внутри Эми.

– Ускорить ничего нельзя.

– Тебе повезло, – добавила Эллен. – Воды отошли в поле. Чудо, что тебя вовремя нашли и перенесли внутрь.

– Сестра Кросби, – обратилась к ней акушерка спокойным голосом, но со следами беспокойства на лице. – Можете подойти ко мне?

Эллен положила руку на лоб Эми.

– Все будет хорошо.

– Что-то не так, – тихо и торопливо сказала сестра Браун. – Думаю, пуповина обернулась вокруг шеи. Во время следующей схватки, по моим расчетам, должна появиться голова ребенка. Мне нужно, чтобы вы просунули палец под пуповину и ослабили ее давление. Как вы думаете, справитесь?

Эллен нервно сглотнула и сделала несколько вдохов, словно схватки были у нее самой.

– Надеюсь.

Акушерка обратилась к Эми:

– Так. На следующей схватке ты должна тужиться сильно и долго. До тех пор, пока я не скажу, что хватит.

Эллен изумленно смотрела на появившуюся головку. Следом показалось сморщенное лицо с недовольным выражением лица и шея с обвитой вокруг нее пульсирующей пуповиной.

– Сейчас! – скомандовала сестра Браун, положив ладонь под головку.

Эллен дрожащими пальцами оттянула скользкую пуповину, и со следующей схваткой наружу выскользнуло маленькое синее тельце.

Сестра Браун перевернула его и ударила по спине младенца с силой, которую Эллен сочла излишней. Потом она начала разминать его так, словно месила тесто.

Эллен находилась рядом, ужасаясь виду этого несчастного тельца, но и не в состоянии отвести от него взгляд.

– Он… с ним все будет нормально?

Акушерка оставила вопрос без внимания, но продолжила растирать тело, сотрясаясь от собственных усилий. Через некоторое время она оставила попытки, покачала головой и перекрестилась.

– Я сделала что смогла, но было слишком поздно, – сказала она, взглянув на Эллен.

Та смотрела на полностью сформировавшееся тело мальчика.

– Вы же не хотите сказать, что…

– Что? Что происходит? – выдохнула Эми, поднимаясь на локтях. – Где мой ребенок?

Эллен взяла Эми за руку, еле сдерживая слезы.

– Мне очень жаль, Эми, но он не выжил. Пуповина…

Эми завизжала. Ее долгий, первобытный визг эхом отдавался от обитых плиткой стен.

– Нет, нет, нет. Вы ошиблись. Дайте мне увидеть сына. Он не может умереть, не может. Я его люблю. Дайте его мне! – требовала она, захлебываясь в слезах и вытянув руки.

Сестра Браун покачала головой.

– Я бы не рекомендовала. Вы знаете, что делать, – сказала она, передав сверток Эллен.

– Нет! – неистовствовала Эми. Она попыталась смахнуть с себя простынь, покрывающую колени, и встать. – Дайте мне увидеть ребенка! Он не может быть мертвым. Он все, что у меня есть. Я предупреждаю вас, когда доктор Лэмборн узнает, что вы не дали мне увидеть нашего ребенка, он…

– Ты еще не закончила, – прижала ее вниз за плечи акушерка. – Еще нужно родить плаценту. Мне очень жаль ребенка, но иногда так случается.

Она кивнула Эллен, не скрывая нетерпения:

– Отнесите его в морг.

Сентябрь 2006 года

Когда Сара приехала домой, было уже темно. Она открыла входную дверь и позвала отца:

– Папа, извини, я опоздала. Ты что-нибудь ел?

Заглянув в гостиную, она увидела, что отец сидит в любимом кресле с газетой.

– Да. Я приготовил ростбиф. Твоя тарелка – в микроволновке.

– Отлично, спасибо.

– Я даже умудрился сделать несколько йоркширских пудингов. Сделал все по рецепту твоей мамы, и получилось замечательно.

Сара вернулась в комнату с тарелкой на подносе и села рядом с отцом.

– Я жутко голодна. Сегодня был очень насыщенный день, – сказала она, засовывая в рот вилку с едой.

Он повел бровями.

– Как… как продвигается расследование?

Она перестала жевать и отложила нож с вилкой. Впервые отец проявил некое подобие интереса к ее проекту. Она проглотила еду и вытерла рот салфеткой.

– Очень хорошо, раз уж ты спрашиваешь.

– Хорошо. Я рад, – задумчиво кивнул он и вернулся к газете.

– Папа… – начала Сара.

– Да? – вопросительно посмотрел он на нее поверх очков.

– Ты ведь знаешь, что я пишу книгу про Эмбергейт только потому, что ты был там?

– Догадываюсь.

Она подалась вперед и чуть не уронила поднос, стоящий на коленях.

– Я очень надеялась, что ты поможешь мне, расскажешь о том, как проходил типичный день пациентов. Это сильно оживит книгу, добавит ей достоверности.

Не заметив никакого сопротивления со стороны отца, Сара продолжила:

– Это же такая важная часть истории нашего общества! Люди, которые провели там часть своей жизни, заслуживают того, чтобы их истории увидели свет.

Отец по-прежнему молчал, и Сара разошлась еще больше:

– С твоей помощью они обрели бы голос. – Она сделала театральную паузу. – Я бы и тебе дала голос, пап. Твой вклад был бы неоценим.

Он откинул голову на спинку кресла и смотрел в потолок.

– Я не знаю, Сара. Все это было так давно.

– Какая разница? Люди до сих пор любят читать про битву при Гастингсе[14].