Ветер подскажет имя - Юлия Климова

– Позаботьтесь о «Полтаве», она заслужила этого, – ответила Катя, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Федор кивнул, подошел к сумке, осторожно поднял и положил ее на стол. Расстегнул молнию и достал корабль и подставку.

– Третья пушка? – уточнил он.

– Да, одно простое нажатие.

Корабль вскинул мачты и мгновенно притянул к себе не только внимание, но и свет. Картуш в обрамлении пальмовых ветвей, победное название корабля, лавровые венки, две одинаковые, симметричные фигуры Георгия Победоносца, двуглавый орел, держащий карты четырех морей, знамена, пушки, копья… Федор стоял неподвижно и впитывал все элементы декора «Полтавы», он не услышал, как Катя развернулась и тихо ушла.

Уже в лифте она торопливо написала сообщение

Горину:

Поднявшись в номер, Катя переоделась, выбрав удобные джинсы и мягкую голубую рубашку в тонкую синюю полоску, хладнокровно собрала все вещи, два раза проверив, что ничего не забыто, и покинула отель. Поварская улица встретила ее знакомыми магазинами и остановками, шелестом зеленых листьев деревьев, стаканчиком пломбира, купленным в ларьке по пути, дорожкой, ведущей к подъезду.

Горину Катя немножко соврала, но это была вынужденная мера предосторожности. Сейчас ей нужно побыть одной, и не следует никому знать, до какой станции будет куплен билет на электричку. Бронницы. Она поедет в Бронницы. И проведет там прекрасную неделю с ноутбуком, ароматным чаем, вареньем, незамысловатой едой. И пусть мысли переплетаются вьюнами, а сердце требует остановки и признания, там, вдалеке от города, природа и крыша родного дома укроют ее от любой боли и воспоминаний.

Катя собралась в дорогу, сложив в компактный чемодан на колесиках самое необходимое из одежды и еще чай, кофе, сахар, соль, гречку, овсянку. Ощущение, будто она отправляется в дальнее путешествие, вызвало улыбку. В магазине она купила песочное печенье, две шоколадки, хлеб, сырокопченую колбасу и банку тушенки, чтоб как в детстве. Разве можно променять все это богатство на какой-нибудь чизкейк или многосложную пасту с креветками?

В Бронницах мобильная связь была не очень хорошей, иногда приходилось подниматься на горку, чтобы отправить сообщение или позвонить. Решая сразу поставить окончательную точку после истории с «Полтавой», Катя отправила номер своей банковской карты Мелихову из электрички. Он не ответил.

Газовый баллон давно был пуст, и Катя вытащила из сарая небольшую одноконфорочную плитку, чайник закипел, из носика повалил пар, и в очередной раз вспомнились слова бабушки: «А ты не раскисай, подумаешь, судьба выкинула фортель! Руки, ноги, голова есть? Вот и пользуйся».

Очень скоро участок и дом превратятся в сказку. «Я все для этого сделаю».

* * *

Давным-давно…

Матвей отошел от мольберта и недовольно сморщился. Не получалось. Не имея особого таланта к рисованию, он время от времени брался за кисти и краски. С каждым разом выходило все лучше и лучше, но до Карла Павловича Брюллова еще далеко. Матвей засмеялся над нелепым сравнением и вытер руки неровной полоской льняной ткани. А может, все дело в том, что ему сейчас мешают чувства? Обернувшись на полотно, сконцентрировав взгляд на нежном, трогательном лице Александры, он провел рукой по волосам, убирая их от лица, и направился в угол мастерской. Там лежал на боку почти готовый макет парусного линейного корабля четвертого ранга «Полтава».

– Осталось сделать пятьдесят четыре пушки…

Так случилось, что жизнь Матвея всегда была неспокойной, еще в детстве он мастерил из дерева различное оружие, повозки с лошадьми, шкатулки, настольные подставки для письменных приборов, игрушки, приходящие в движение от маленьких рычажков, и многое другое. Родители высказывали недовольство и запрещали тратить на это время, считая увлечение сына совершенно ненужным и даже неловким баловством.

Окрепнув к семнадцати годам, Матвей и сам потерял интерес к безделушкам, но теперь его увлекали различные изобретения, благодаря которым мир не только становился лучше, но и комфортнее. Ему хотелось придумать что-то здесь и сейчас, и эта новинка должна была действовать и приносить пользу. Накопив к двадцати семи годам огромное количество чертежей и опытных моделей, он наконец почувствовал себя счастливым, обрел определенный душевный покой и начал вести две параллельные жизни: светскую, с театрами, приемами и балами, и личную – в мастерской.

Благодаря Матвею на почтах стали появляться движущиеся ленты, упрощающие труд работников, зажиточные торговцы теперь предпочитали «хитрые» замки, которые не так-то просто было открыть, чернильницы получили особое горлышко, спасающее от неосторожного проливания чернил… Иногда Матвею требовалось вдохновение, и его взгляд останавливался на красивой женщине. Романы были яркими, короткими, и, удивительно, вслед потом не летели переполненные обидой и слезами письма или ничего не значащие отчаянные угрозы. Никаких скандалов. Матвей ценил ум своих спутниц, а они уважали его таланты, требующие свободы.

Сестры Вера и Лиза любили старшего брата самозабвенно, неудивительно, он заменил им отца и мать и старался сделать все, чтобы они при любых обстоятельствах чувствовали его поддержку и не беспокоились по пустякам. Но у Веры уже давно имелось одно важное беспокойство, и время от времени она с горечью его озвучивала: «Моя личная жизнь не сложилась, наверное, я была слишком разборчива… Матвей, не повторяй мою ошибку, тебе уже тридцать пять лет.

Женись».

И вот в его жизнь совершенно неожиданно впорхнула юная сильная трогательная девушка – Александра Образцова. Что делать, если хочется ее рисовать?

Утро началось с большой кружки чая и маленькой стопки сахарного печенья. Устроившись на веранде, положив ноги на табурет, Катя смотрела на старую яблоню и вспоминала, где лежит толстая бабушкина тетрадь с рецептами различного варенья и заготовок на зиму.

«Да, буду собирать яблоки, черную смородину, вишню и варить варенья. И помидоры посажу, только нужно прочитать, как за ними ухаживать. – Вспомнив, в каком виде сейчас находится теплица, а доисторический целлофан давно продырявился и разлохматился, Катя отреставрировала планы: – Нет, помидоры не посажу. Пусть будут кабачки».

Она нарочно вела себя так, точно ничего не случилось, и гнала лишние мысли прочь. Это не трудно, если хорошенько заморозить сердце и не слушать, о чем оно просит… Самое трудное – это включить диктофон и начать слушать голос Федора. А включить придется, иначе не дописать статью и не подготовить интервью.

– Я смогу.

Мобильный телефон она специально убрала в шкаф, пусть разрядится и не издает ни одного звука. Но требовалась огромная сила воли, чтобы не встать, не достать его и не проверить звонки и сообщения. Всегда же можно найти повод. Например, три миллиона рублей от Федора… Перевел или еще нет? Должно же прийти смс-уведомление.