Иномирянка (не) хочет домой - Лариса Петровичева

После еды Арину потянуло в сон – когда она вышла из-за стола, то я заметила на ее щеках живой румянец. Максим пошел укладывать дочь, мы с Кирой взялись за посуду и, вытирая тарелки полотенцем, дочка спросила:

- Мам, а теперь правда все будет хорошо?

- Правда, - кивнула я. – Сейчас мы поедем в нашу с тобой квартиру, отдохнем, соберем вещи… ну а завтра по магазинам и домой.

Надо же, как получилось: место, где мы пробыли так недолго, стало для нас настоящим домом – потому что там нас любили и ждали. Мы убрали посуду и заглянули в комнату: Ариша уже спала. Максим сидел рядом с кроватью и смотрел на дочь как на чудо – сбывшееся, настоящее, к которому можно прикоснуться. Я невольно ощутила, как на глаза наползают слезы.

Все не напрасно. Все, что с нами случилось, не напрасно – и это дает нам силы и жизнь. Я никогда не была особо верующей – но теперь остро ощутила, что неважно, какое имя носит Бог и как выглядит. Важно, что он создал россыпь миров и дал нам силы сражаться за тех, кого мы любим.

Конечно, это было наивным. Но в тот миг для меня не было ничего важнее.

- Я заглянул в коробку, но не трогал, - шепотом сказал Максим. – Там внутри еще какой-то пакетик, и кажется, в нем семена. Как насчет посадить их?

Кира издала беззвучный радостный вопль и принялась танцевать на месте. Если жив-трава, обработанная септинидом, прорастет в этом мире, то больше не будет ни болезней, ни горя. И всегда найдутся руки ребенка, который принесет ее скрученные листья тому, кто нуждается в помощи. Максим кивнул куда-то в сторону и сообщил:

- В соседней комнате горшки с землей. Арина хотела, чтобы я пересадил наши перцы, но я так и не собрался.

На работу с семенами ушло полчаса – потом мы попрощались с Максимом, и он вызвал нам такси. Когда он вышел проводить нас, бесшумно прикрыв дверь, то я сказала:

- Маяковского, восемь, пятнадцать. Присмотришь за нашей квартирой?

- Обязательно, - кивнул он. – Если захотите вернуться, то просто представьте это место. Или назовите адрес. Или имя.

Мы улыбнулись друг другу. Такси возле подъезда подмигнуло желтым огоньком, и я подумала: как там Джейми? Как Турген? Сейчас, когда наше дело было сделано, я тосковала по ним. Мне их не хватало, и я видела, что Кире тоже грустно.

- Мы вернемся, - пообещала я, когда мы сели на заднее сиденье автомобиля. – Мы обязательно вернемся.

- Знаю, мам, - кивнула Кира и, всхлипнув, свернулась комочком и прижалась к моему боку, как всегда делала в раннем детстве, когда ей становилось грустно.

Мир пах пластиком, сладостями и бензином. В мире были автомобили, самолеты, сотовая связь и банковские карты – но мне хотелось туда, где на стене детской комнаты остался мой незаконченный рисунок. Такси летело сквозь спящий ночной город, который расцветал яркими огнями реклам и впивался в небо пальцами небоскребов – а я смотрела и понимала, что нисколько не соскучилась.

Мой дом теперь был в другом мире – и я хотела обратно. Туда, где были артефакты, драконы и магия. Туда, где нас ждал Джейми.

Наш двор встретил нас спящими жуками машин на парковке, новыми качелями на детской площадке и приоткрытым окном на нашей кухне – я так оставила его, когда в тот день мы с Кирой вышли из дома. Кошка, дремавшая возле подъезда, приоткрыла глаза, посмотрела, как я набираю код, открывающий дверь, и не нашла в этом ничего интересного.

Сумку, с которой я вышла в тот день, забрали и выпотрошили работорговцы, не найдя в ней ничего интересного, но у Татьяны Павловны, нашей пожилой соседки, хранился запасной ключ, и я надеялась, что она не будет нас слишком ругать в половине первого ночи. Кира уже дремала, держа меня за руку; когда соседка распахнула дверь, готовясь как следует наорать на того, кому не спится в ночь глухую, то я улыбнулась, понятия не имея, что буду говорить. Но Татьяна Павловна увидела нас, изменилась в лице и растерянно прошептала:

- Поля… Кирочка… Живы!

По ее лицу заструились слезы, и я поняла, что нас тут уже, наверно, похоронили, раз Максим упомянул о том, что мы пропали без вести. Губы Татьяны Павловны затряслись, она обняла нас, и несколько минут мы стояли молча.

- Живы, теть-Тань, - сказала я. – Все в порядке. Можно ключ?

- Милые вы мои, - забормотала соседка, нырнув обратно в квартиру и вернувшись уже с нашими ключами. – Да тут и полиция приезжала, всех опрашивала. И Олег твой приходил, у двери потоптался. Да где же вы были-то? Мы так за вас испугались – ведь вышли же утром, как всегда, и все, сгинули в том туманище…

- Давайте я завтра расскажу, - предложила я, кивнув на Киру, и соседка понимающе качнула головой. – Спасибо вам.

- Живы, - повторила Татьяна Павловна. – Живы, слава Богу.

Квартира встретила нас густой тишиной и запахом опустевшего покинутого места, который воспринимается не носом, а душой. Не раздеваясь, Кира рухнула на свой диванчик и заснула, успев обнять своего игрушечного пингвина мистера Туни, а я включила ночник и прошла по квартире, словно пытаясь вспомнить все, что с нами случилось за это время.

В другом мире, за тонкой пленкой, разделяющей реальности, меня ждал Джейми. За окном снова пошел дождь – город лежал передо мной, и я смотрела на него и прощалась.

Не навсегда. Если мне что-то здесь понадобится, я всегда смогу вернуться. Например, купить краски и кисти. Или белье, которое намного удобнее того, что было в мире Джейми. Или что-то еще.

Сейчас, стоя в золотых сумерках и глядя на город, я окончательно поняла, что перед нами с Кирой лежало два огромных мира, и оба принадлежали нам до конца.

***

Полина

- Догоняй! Кира, догоняй!

Ариша бежала – конечно, не так, как раньше, до болезни, но я понимала, что ей надо просто набраться сил. Скоро все будет так, как раньше – когда я об этом думала, то меня охватывало восторгом, который почти отрывал от земли. Вокруг головы была повязана красная косынка, и девочка снова стала похожа на маленькую разбойницу, которой была когда-то. Я смотрела на нее, сидя на скамейке, и все во мне звенело