Иномирянка (не) хочет домой - Лариса Петровичева

Орки любят степь до горизонта, покрытую утренней росой, свободу, свежий ветер в лицо, сильного коня. Рисунок Полины получался очень орочьим – я не сомневался, что Турген будет в восторге.

- Ты еще заказал мне свой портрет. И тот луг, - Полина взяла новую кисть и проложила несколько штрихов на крыльях аиста. – Я помню.

- Я тоже. Поможешь мне с книгами? Мы там так и не закончили.

- Обязательно, здесь у меня почти все на сегодня, - ответила Полина и спросила: - Слушай, а ты заметил, что дракон становится драконицей?

- Конечно, - усмехнулся я. – И даже знаю, с кем он собирается потом размножаться.

Тут не надо было быть особенным знатоком драконов – достаточно было увидеть, каким взглядом Арден смотрит в сторону нашей с Полиной неожиданной находки. Я подозревал в нем азарт исследователя, но то, что им владело, было намного сильнее любого азарта.

- Да, думаю, Ардену их общение пойдет на пользу, - согласилась Полина. – И он не будет настолько… - она замялась, подбирая слова.

- Арденским.

- Верно. Арденским.

Я неожиданно понял, что нарисованная трава обрела какой-то странный оттенок – густой, тревожный, неприятный. На нее будто бы лег другой свет. Полина обернулась, беззвучно ахнула и выронила кисть.

На противоположной стене медленно закручивался зеленый водоворот. Казалось, стена стала текучей, подвижной и живой. Что-то шло сквозь нее, и я, чувствуя, как в ушах нарастает звон, замер, пытаясь скрыть любые течения своей магии. Прыгун не должен ничего заподозрить. Он не видит ловушки и идет прямо в нее. Не спугнуть, только не спугнуть.

Когда Прыгун вошел в комнату, я прыгнул на него и ударил, сбивая с ног на пол и окутывая сетками ловчих заклинаний. Прыгун, молодой мужчина в странной рубахе и таких же варварских штанах, в которых Полина и Кира попали сюда, бился подо мной, пытаясь освободиться – напрасно, от меня еще никто не уходил. Я вздернул его, поставив на ноги, и Полина зажала рот ладонью, сдерживая крик. Глаза распахнулись на пол-лица.

Она его узнала.

- Максим? – прошептала она. – Это ты?!

На всякий случай я еще раз встряхнул этого Максима. Он не сопротивлялся – просто смотрел на Полину, а она на него. В комнате вдруг сделалось очень свежо, словно где-то открыли двери, и в них ворвался северный ветер.

- Привет, - негромко сказал Прыгун. Во взгляде Полины был нескрываемый ужас и огромная невыразимая печаль. Она искренне сочувствовала человеку, который сейчас стоял перед ней. Она знала его историю и не могла сдержать слез.

- Привет, - прошептала Полина. – Как Ариночка?

- Ты его знаешь? – уточнил я, и Полина вздрогнула – будто опомнилась и поняла, что я здесь. Перевела взгляд на меня.

- Знаю. Его дочь была с Кирой в одной группе детского сада, пока не заболела, - потом Полина опомнилась еще раз и приказала: - Отпусти его, Джейми. Мы ему поможем.

Значит, заболела дочь. И ради нее Прыгун все это затеял. Я невольно ощутил сочувствие и жалость. Для своего ребенка ты сделаешь все, что угодно. Даже заберешься в другой мир, чтобы он жил. Я выпустил Максима; тот потер левое предплечье, обернулся на меня и произнес:

- У Арины, - он назвал какое-то трескучее жестокое слово, которое пахло кровью и смертью. – Сказали, что оперировать уже поздно, нити опухоли проросли через весь мозг. И отпустили домой… умирать.

- Мы ему поможем, Джейми, - решительно повторила Полина, глядя на меня с такой мольбой, что у меня что-то зазвенело в груди. – Как она, Максим? Сколько у нас времени?

Он слепо дотронулся до лица – вся его фигура сейчас казалась живым иероглифом боли.

- Плохо. Врач говорит, осталась пара недель, не больше.

- И вы забирались сюда ради лекарства? – спросил я. – Искали жив-траву, а она не помогла, потому что ее надо брать руками ребенка?

Максим посмотрел на меня, и я вспомнил, где видел раньше такой взгляд. У раненых, которых находил после драконьих атак – они смотрели на меня и молили о смерти. Это было желание рассыпаться на атомы и бесконечная усталость.

Он кивнул.

- А жабу зачем взяли? – полюбопытствовал я. Жаба, в общем-то, интересовала меня сильнее всего.

- Сувенир, - ответил Максим. – Ариша коллекционировала лягушек. И эта жаба ее обрадовала… она даже на несколько мгновений забыла о том, что умирает.

Я подумал, что потом обязательно загляну в аптеку и расскажу Киму часть этой истории, разумеется, не отягощая его мозгов другими мирами. Его жабу взял отец, который хотел порадовать умирающее дитя. Хоть на мгновение увидеть улыбку.

- Ты ведь знал, что мы сюда попали? – спросила Полина, не сводя с Прыгуна сочувствующих глаз. – Ты прошел мимо нас в том тумане.

Прыгун кивнул.

- Я понял, что кто-то провалился вслед за мной, но не знал, что это именно вы. Потом вернулся и узнал, что в нашем районе без вести пропали мать и дочь, мужчина выгуливал собаку и видел вас, когда вы вышли из дома. Но в садик вы так и не пришли.

Полина обняла его – так, словно ее тепло могло хоть на несколько мгновений унять боль. Прыгун вдруг сделался каким-то маленьким и хрупким, словно стеклянным – неосторожное прикосновение могло рассыпать его в прах.

- Мы тебе поможем, - прошептала Полина. – А Кира сделала для Ариночки игрушку и так горевала, что она потерялась. Ну ничего, сделает еще.

Она выпустила Прыгуна, посмотрела на меня и спросил:

- Джейми, мы сейчас можем пойти в хранилище академии? Мы с тобой, Максим и Кира?

Я понял, куда она клонит. Детские руки, руки ее дочери. Они вернутся в родной мир, Кира даст жив-траву умирающей подруге, а потом они останутся там. Мне вдруг сделалось горько. Кровь прилила к лицу. Дом есть дом, в конце концов, они провели в этом мире меньше месяца и забудут все, что здесь было, как только окажутся на родине.

Они вернутся домой – и останутся там, потому что это правильно. Это их родина.

Но, конечно, я не сказал об этом вслух. Просто кивнул и поинтересовался:

- Вашей Арине можно фрукты? И что еще она любит, кроме лягушек?

Потом мы спустились в гостиную – Азаэль как раз привел