Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

Геро посмотрела на него. Зеленые глаза смотрели на нее… мрачно.

Ей стало трудно дышать.

— Что это у тебя? — спросил Мэндевилл.

Гриффин поднял бровь и разжал ладонь. Геро подавила возглас — ее бриллиантовая сережка! Та самая, которую она воткнула в него в гостиной на балу в честь ее помолвки.

Он улыбнулся:

— Нашел на полу. Как ты находишь, мне идет? — И приложил серьгу к уху.

Геро сделала большие глаза, предостерегая его. Мэндевилл наверняка узнает эту сережку!

— Или это лучше подойдет леди? — Гриффин протянул руку, и его пальцы почти коснулись уха Геро. Она даже ощутила их жар.

Мэндевилл нахмурился — ему было неловко.

— Прекрати дурачиться.

— Не подходит? — Гриффин, уже без улыбки, смотрел на Геро. — Ну, тогда я оставлю себе на память. — И сунул сережку в карман жилета.

Геро не могла отвести от него глаз. Сердце ныло так, словно она долго рыдала. Она вдруг поняла, что потеряла его. Что они никогда больше не будут дружески общаться.

Гриффин взглянул на Мэндевилла:

— Если позволишь, я бы хотел пригласить на танец твою невесту.

— Конечно, — ответил Мэндевилл.

И словно призовая лошадка на деревенской ярмарке, она перешла от одного мужчины к другому.

Геро подождала, пока они не отошли подальше от Мэндевилла, и сказала:

— Я не хочу с вами разговаривать.

— Знаю, — тихо ответил Гриффин. — Вы, кажется, хотите заниматься со мной другим.

— Тише! — зашипела на него она.

Он посмотрел на нее с наигранной обидой.

— Не бойтесь. Я не намерен опозорить вас здесь перед всеми.

Она не нашлась, что на это ответить, а он быстро провел ее через высокие застекленные двери на балкон.

Геро огляделась — широкие ступени спускались в тенистый сад. Она осуждающе посмотрела на него.

— Вы же сказали Мэндевиллу, что хотите потанцевать со мной.

Гриффин повел плечом.

— Мы скажем ему, что вам стало жарко. У вас действительно такой вид, словно вам жарко.

Геро дотронулась до своей покрасневшей щеки.

— Негоже джентльмену говорить подобные вещи.

Он рассмеялся:

— Ничто, сказанное мною, вам не нравится, миледи Совершенство. Вы заметили? Вам нравится лишь то, что я делаю.

Она отвернулась, но Гриффин взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Ей ничего не оставалось, как посмотреть на него.

— Вы ведь были довольны сегодня утром, да?

Геро хотелось солгать, но она не смогла и поэтому молчала.

Гриффин скривился и опустил руку.

— Не хотите признаться, но я-то знаю, что это так. Я почувствовал это, когда вы растворились в моих руках, а ваши нежные лепесточки сомкнулись вокруг моей плоти.

Геро вздрогнула, вспомнив, как она ощутила его у себя внутри.

Он не сводил с нее пристального взгляда, потом увлек ее вниз по ступеням в темноту сада. Он не отпускал ее, пока они не оказались достаточно далеко от бального зала.

Повернувшись, он положил руки ей на плечи.

— Мы должны поговорить об этом, даже если вы хотите навсегда забыть обо всем.

— Это не так, — прошептала она, осмелев от того, что в темноте ему не видно ее лица. — Я не хочу забыть.

— Геро, — тихо произнес он, и ее имя прозвучало на его губах подобно молитве.

Гриффин наклонился, и она почувствовала легкое прикосновение его губ к своим губам.

Такой поцелуй, подобно едва уловимому дыханию, рыцарь дарит даме, которую глубоко почитает. Неужели он питает к ней уважение после того, как она низко пала? Геро отстранилась и попыталась рассмотреть его лицо, но в темноте ей это не удалось.

Она хотела отойти от него, но он схватил ее за руку.

— Вы выйдете за меня?

Она покачала головой и подняла глаза к небу — звезды на нем были неподвижные, холодные и такие далекие.

— Как же я могу?

— Лучше сказать — не можете не выйти, — ответил он. Голос у него прозвучал глухо. — Я же лишил вас девственности.

Она зажмурилась.

— Геро. — Он сжал ей плечи. — Вы должны выйти за меня.

— Вы меня любите? — спросила она.

— Что? — Он не ожидал такого вопроса.

— Вы любите меня, лорд Гриффин?

— Я… питаю к вам нежные чувства.

— Нежные чувства — это не то же самое, что любовь.

— Но вы же не любите Томаса.

Она покачала головой:

— Нет, любовь не упоминалась в брачном соглашении.

— Тогда, скажите на милость, зачем требовать любви от меня? — прохрипел он. — Если я достаточно хорош для постели, то уж точно подхожу, чтобы пойти со мной под венец.

Геро снова удрученно покачала головой. Ее все больше охватывал ужас. Она никогда не сможет все исправить и никогда не займет то место, которое всегда занимала в свете и в семье.

— Вы любите меня? — теперь потребовал ответа от нее он.

— Нет! — ответ сорвался с ее губ неожиданно — она даже не успела подумать. Одно только упоминание любви к этому человеку вызывало прилив страха.

— Тогда почему вы пришли ко мне? Почему позволили мне уложить вас в постель?

— Я не знаю. — Геро с трудом овладела собой. — Я… пришла, чтобы узнать, не случилось ли с вами беды, поговорить о приюте, о вашей винокурне. Я не собиралась делать того, что мы сделали.

Но правда ли это? Ведь сердце у нее едва ли не выскакивало наружу, когда она постучала в его дверь. Она была взволнована, руки дрожали от предчувствия. Может, сама того не сознавая, она пришла к нему, чтобы уступить ему, чтобы узнать, раз и навсегда, что в ней кроется что-то большее, чем благочестие дочери герцога.

Ее слова, кажется, его смутили.

— Хотя бы ответьте мне на мой вопрос: «Почему вы не хотите выйти за меня?».

Геро отчаянно замотала головой:

— Как вы не понимаете всю сложность этого решения? Если я выйду за вас, моя жизнь никогда не будет прежней. Максимус меня возненавидит. Он может отречься от меня, изолировать меня от семьи.

— О господи. — Ей показалось, что Гриффин с трудом сдерживается, чтобы не закричать. — Я, возможно, повеса и распутник, но моя репутация не настолько отвратительна. Сомневаюсь, что ваш брат придет в восторг от нашего брака, но выбросить вас вон…

— Он ненавидит джин и тех, кто этим занимается, — прошептала она. — А вы — перегонщик джина. Сколько еще ему понадобится времени, чтобы выяснить это? Вы понятия не имеете о том, как сильна его ненависть к джину и к перегонщикам джина. Вы не представляете, что он сделает с вами — и со мной, — когда узнает.