Лабиринт тайных книг - Паоло Ди Реда

Стоя на ступеньках лестницы Сакре-Кёр десятого августа 1999 года в ожидании затмения солнца, Катрин Морсо поняла, что ее присутствие здесь связано с тайной, которую ей приоткрыла, но не рассказала до конца дочь. И Катрин обязана ее разгадать.

На лестнице продавали темные очки специально для затмения. Катрин купила их и тут же обратила внимание на человека, кричавшего толпе:

— Это конец света! Сегодня наступил день, когда коровы станут черными, когда Божий суд обрушится на людей, на всех грешников. И кто не покается — погибнет.

Это был высокий, нервный и взвинченный мужчина, на которого никто не реагировал. Над ним посмеивались, иногда подбрасывая ему монеты, приняв за нищего. Он был одет в зимнее пальто — десятого-то августа! — и это вызывало сомнение в его здравом рассудке.

— Не покупайте очки, не смотрите на черное солнце! Оно ослепит вас навсегда. Обратите ваш взгляд на свет Божий! — продолжал он.

Но эти крики не испугали Катрин. С невозмутимым видом дамы прошлого, она продолжила восхождение, погруженная в собственные мысли. На самом верху Катрин ощутила усталость и удовлетворение оттого, что достигла цели. Впервые за сегодняшний день она не думала о затмении.

Когда она вернулась в гостиницу, консьерж вручил ей конверт с открыткой внутри. Катрин сразу поняла, что послание от ее подруги Камиллы, талантливой скрипачки, которая оставила музыкальную карьеру и неожиданно для всех посвятила себя спиритизму. Она стала известным медиумом. И сейчас, будто прочитав мысли Катрин, она назначала ей встречу на следующий день. Ведь именно к ней хотела обратиться Катрин, чтобы понять и раскрыть тайну Анн. В конце концов, она была уже слишком стара, чтобы ждать. Это ее последнее турне.

Камилла оказалась очень пунктуальной. Она заехала в гостиницу за Катрин сразу же после обеда на своей старой, побитой машине. Солнце уже начало прятаться за затмевавшей его луной.

— Туда нужно ехать именно сегодня? — спросила Катрин подругу, наблюдая сквозь темные очки за разыгрывающимся спектаклем затмения.

— Ты видишь, что сегодня особый во всех отношениях день? Главное — добраться туда на закате, когда туристы уже покинут это место. У нас еще есть время.

Это была приятная прогулка на машине, они спокойно катили по загородной дороге, проезжая прекрасные, почти идиллические места.

— Знаешь, мне немного неспокойно, Камилла. Может, я еще не готова войти в контакт с дочерью? И вообще, возможно ли это? Достаточно ли одного медиума, то есть тебя, чтобы мы смогли услышать ее? — задавала Катрин один вопрос за другим.

— Не беспокойся. У тебя такие же способности медиума, как и у меня. Я всегда это знала, хотя и не говорила тебе. Кроме того, затмение открыло нам все двери, а магия замка Шомон сделает остальное.

— Почему это место особенное? — спросила Катрин.

Она явно нервничала. Камилла посмотрела на нее и улыбнулась:

— Ты сама все увидишь и поймешь.

Солнце уже заходило, освещая последними лучами Луару, окружавшие ее холмы, густые леса, равнины и поселения с обязательными, обычно небольшими, но иногда огромными, замками. Обе подруги, как сговорившись, молчали, восхищенные красотой пейзажа.

— Сейчас я понимаю, почему это место особенное. Ты часто бываешь здесь?

— Да. Мне становится все труднее окунаться в абсурдную жизнь Парижа. Эти люди, бегущие сами не зная куда и почему, не могущие остановиться, чтобы осмотреться вокруг и увидеть глаза идущего навстречу человека.

— И тебе часто удаются эти контакты?

— Редко. Только для тех, кому это действительно необходимо и кто не пытается использовать их в корыстных целях.

— Значит, ты доверяешь мне?

— О, разумеется, моя дорогая, ты сомневалась? Ты всегда в моем сердце, ты же знаешь!

Катрин была очень тронута, она вспомнила, как познакомилась с Камиллой во время своего первого турне в Париж. Та пришла к ней за кулисы в слезах, тронутая ее игрой. Катрин играла в тот вечер Шопена и исполнила четыре польки и две мазурки — вещи, которые любила больше всего. Она сыграла, вложив в музыку всю душу, — в тот день была годовщина смерти Анн. И там, в артистической гримерке, обе женщины почувствовали, что они не одни здесь — Анн была с ними. Камилла сразу ощутила ее присутствие, поняла все страдания Катрин и стала близким ей человеком. С тех пор всякий раз, когда Катрин приезжала во Францию, они обязательно встречались.

Они вошли в замок, открыв двери ключами Камиллы. Хорошо знавший ее сторож разрешил ей сделать копию ключей, и за небольшую плату она иногда посещала этот замок для своих спиритических сеансов. Они прошли по длинным коридорам, освещаемым лучами заходящего солнца, открыли очередную дверь и оказались в почти пустой комнате.

— Это здесь. Ни о чем меня не спрашивай, но это место концентрации огромной энергии.

В комнате был стол, два стула, кровать и камин с выгравированным на нем гербом. Казалось, тут больше ничего нет, но затем Катрин заметила в углу маленькую дверь Она хотела ее открыть, но Камилла сказала:

— Не сейчас, еще не время, нужно ждать.

Наступила ночь, подруги зажгли свечи и фимиам, они словно древние жрицы совершили все необходимые ритуалы. Когда все было готово, начали спиритический сеанс. Решили использовать афишу с буквами, чтобы интерпретировать послания духов. Раз за разом они призывали дух Анн, но тщетно. Потом замолчали, ожидая. И вдруг что-то произошло… Прозвучал вопрос: «Есть ли кто-нибудь, кто хочет говорить с нами?» Один из духов откликнулся.

— Анн?

— Я Джим, Джеймс Дуглас. И я любил Пам, — повторял дух многократно и выразительно. — Я проводник по лабиринту, тот, кто остановился и потерялся. Я ждал вас, чтобы снова начать движение. Прошу вас, напомните Рэю о нашей песне, он поймет. Но самое главное, расскажите Жаклин о моей поэзии и скажите ей, как сильно я люблю ее. В ней моя судьба.

— Жаклин Морсо? — спросила Катрин.

Она хотела бы держать свою внучку в стороне от этого мира, но вдруг почувствовала волну такой сильной любви, что страх отступил. И дух Джеймса Дугласа, будто желая успокоить ее, исчез, ничего не ответив.

Начали приходить другие духи. Свечи пылали сильным пламенем, как будто их раздувал ветер… За Джеймсом последовал Фредерик, разлученный с собственным сердцем, благодаривший Катрин — «исполненную внешней и внутренней красоты» — за то, что каждый раз, когда она играет, воскрешает его музыку. Потом пришел черед Марии, родившейся в Нью-Йорке.

— Ты помнишь меня, Катрин? Я умерла, потому что отказалась от своего голоса, чтобы отдаться несчастной любви.

О, конечно, она помнила ее. И часто думала о ней, слушая этот божественный голос, который остался на земле и уже никогда не исчезнет.