Лабиринт тайных книг - Паоло Ди Реда

— Но о чем она говорит?

— Говорит о жизни и смерти, моя госпожа. То есть о двух вещах, которые мы всегда носим в себе и о которых поэтому часто забываем.

— Вы не только предсказатель, вы еще и философ.

— Кто читает по звездам и заглядывает в будущее, не может не быть им. Иначе он не сможет вынести всю тяжесть знания.

— Вы всегда удивляете меня. И всегда оправдываете мое доверие к вам. Хорошо, спрячем эту книгу, чтобы никто, кроме вас и меня, не узнал о ее существовании. А сейчас почитайте ее для меня.

— Это большая честь для меня, госпожа.

Прошло больше часа. Екатерина устала. Все эти слова о свободе, равенстве и братстве казались ей очень скучными. И общество, которое описывалось как главная цель человечества, было совершенно невообразимо и неприемлемо для нее. Она прервала Руджери, который выглядел взволнованным:

— Достаточно, Козимо. Я устала, можете удалиться. Завтра почитаем вашего друга Мишеля де Нотрдама, он пишет о более интересных вещах. А эта книга меня не сильно заинтересовала.

— Она очень опасна, ваше величество.

— Хорошо, тогда спрячем ее и не скажем о ней никому и никогда.

Руджери удалился из зала аудиенций, глубоко обеспокоенный. Эта книга, принадлежавшая перу Платона, была известна в кругах посвященных — философ описывал опыт, пережитый в Элевсине, где он участвовал в ритуалах, посвященных богине Деметре. Козимо слышал много легенд об этой книге, и обладание ею должно было бы сделать его счастливым. Но ощущал он совсем иное: он был уверен — это не та книга, о которой он слышал так много. Он чувствовал, что какая-то особенная энергия, другая, еще более важная, аура окружала текст. В этой, доселе никому не известной, книге указывался путь, двери, через которые нужно пройти, чтобы познать истину. Старинный том, который астролог держал в руках, был настоящим оружием влияния на сознание человека. Руджери понимал, что после прочтения он должен будет уничтожить эту книгу. Чтобы не позволить людям, всем людям, освободиться от тех цепей, которыми они скованы, словно Прометей.

И все же… как будто была еще одна книга… Некто более могущественный не позволял ему догадаться о ее существовании. И вдруг Козимо ясно понял, у кого спрятана эта другая книга…

Этьен Тибо был очень обеспокоен. Приглашение его учителя Мишеля де Нотрдама к королеве перевернуло его жизнь. До сих пор Этьен и Мишель имели дело с местными, часто слишком богатыми господами, которых интересовали предсказания по поводу любовных интрижек, дел и здоровья. Его учитель умел предсказывать будущее, как никто другой, а Этьен лечил людей не только лекарствами, но и словами. Он понял, что многие болезни были вызваны одиночеством людей, невозможностью поделиться с кем-то своими проблемами.

— Успокойся, Этьен. Королева не изменит наш образ жизни. Я вернусь сюда, в Салон-ан-Прованс, и мы будем продолжать жить, как прежде.

Да, Этьен знал, что Мишель был не единственным астрологом, вызванным в замок на Луаре, но его беспокоила причина вызова. Королева хотела знать, что ждет ее больного сына.

— Когда речь идет о жизни и смерти человека, я всегда волнуюсь. Но ты прекрасно знаешь, что будущее отдельного человека можно изменить. Я с удовольствием бы поговорил с сыном королевы, чтобы понять настоящую причину его болезни.

— У тебя есть более важное дело, чем спасение сына королевы. И твое путешествие будет намного длиннее моего.

Этьен не ответил. Он уже привык к предвидениям учителя относительно будущего и научился не уточнять, а ограничился улыбкой. Он не должен был тревожиться за Мишеля — никто лучше его не смог бы предсказать собственную судьбу. Этьен понял, что беспокойство рождалось от мысли, что после отъезда друга его жизнь, жизнь провинциального врача, изменится навсегда. Он не знал ни как это произойдет, ни почему, но с этого момента успокоился в ожидании исполнения предназначенного судьбой.

Ее старший сын Франсуа умирал, и Екатерина не знала, что приводит ее в большее отчаяние — болезнь сына или судьба королевства. Все, что она сделала для обожаемого сына, все планы, которые заботливо выстроила, с его смертью безнадежно рушились. Единственное, что могло спасти ее, — вера. Но вера не в Бога, а в магию и астрологию. Поэтому для этого важнейшего консилиума, помимо своего верного астролога Козимо Руджери, она вызвала Мишеля де Нотрдама, известного под именем Нострадамус, Пьера Симеони — папского астролога, предсказавшего смерть ее супруга, а также Ожье Терриера — француза, знаменитого своими способностями предвидения.

В эту ночь Руджери был отправлен наблюдать за звездами с башни замка. Руджери чувствовал себя задетым: он знал, что королева сейчас принимает Нострадамуса и собирается участвовать в его странных ритуалах.

Екатерина сидела в затемненной комнате, внутри очерченного на полу круга. На стене перед ней висело зеркало. В четырех углах комнаты виднелись написанные буквами еврейского алфавита четыре имени Бога (Нострадамус был евреем и знатоком каббалистики). И пока Нострадамус в темноте произносил длинные магические формулы, Екатерина начала различать в зеркале образы, предсказывающие будущее королевства и ее детей без каких-либо иносказаний. Крутилось колесо прялки, и каждый поворот означал еще один год правления королевством. К концу сеанса Екатерина была опустошена, но хотела знать все о своей судьбе.

— Хочу знать, как и когда я умру!

Колесо остановилось в тот же миг, и зеркало потемнело до черноты — личность, обладавшая такой властью, не могла и не должна была знать обстоятельств собственной смерти. Здесь для магов и гадальщиков было табу. Нарушить это правило означало погибнуть самим.

Затем вошли Симеони и Ожье Терриер, их предвидения совпали.

— Держитесь подальше от Сен-Жермена, ваше величество! — закончил свое гадание Терриер, он сам был напуган, что зашел в своих предсказаниях так далеко, но Симеони успокоил его, повторив то же самое.

— Да, моя королева, остерегайтесь Сен-Жермена!

Екатерина пыталась понять, что это означает, но оба мага молчали, они не могли сказать больше.

Расстроенный Руджери вернулся в свою спальню. Он уже привык к унижениям, которым время от времени подвергала его королева. Несмотря ни на что, он знал, что занимает особое место в ее сердце. Они были настолько близки друг другу, что она спрашивала его о вещах, с которыми никогда бы не посмела обратиться к Нострадамусу, слегка побаиваясь того.

— Почтительная боязнь, — саркастически говорил Козимо. — Мне — всю грязную работу, но я должен оставаться в тени!

Однажды он высказал Екатерине свою обиду.

— У вас ошибочный взгляд на тень и на свет, Козимо, — ответила она. — Вы должны прекрасно знать свое истинное место при дворе. Вы мой лучший друг, которому я доверяю в любых делах. Только вы знаете обо мне все. Почему же вы называете это грязной работой? Я просто делаю все, что считаю нужным для блага государства, поэтому вы сейчас не правы.