Ротшильды. История династии могущественных финансистов - Фредерик Мортон

5 мая 1887 года «неизвестный жертвователь», барон Эдмонд, впервые ступил на землю Сиона. Один обозреватель назвал это событие «исторической встречей принца с его народом». Барон направился к Стене Плача, сопровождаемый толпами народа. Помолившись, он понял, что нужно сделать в первую очередь. Он выкупил Стену у арабов. И не только это. Барон подготовил проект выкупа прилегающих кварталов и превращения их в район компактного проживания еврейской общины. Чтобы преодолеть сопротивление мусульман, он предложил купить другой, равноценный участок земли и построить там комфортабельные жилища для тех мусульман, которым придется сменить место жительства.

Эдмонд выделил на этот проект три четверти миллиона франков. Иерусалимский паша дал свое согласие на его осуществление – но по какой-то таинственной причине против него восстал главный раввин Иерусалима, и он не был претворен в жизнь.

Тем не менее, визиты барона не прекращались. Его видели всюду – и в школах, и в больницах, на фермах и на промышленных предприятиях. Особым вниманием барона пользовались те предприятия, в работе которых он хорошо разбирался. Его интересовали винные заводы, парфюмерные фабрики. С интересом он относился и к конным соревнованиям юных колонистов. В 60-х годах XX века внук Эдмонда, барон Эдмонд нового времени, вместе с английским лордом Ротшильдом продолжили эту традицию. Они превратили Кесарию в прекрасный курорт с полями для гольфа.

Как бы ни был занят Эдмонд, он никогда не забывал о духовной основе своей деятельности. Однажды во время визита в Тель-Авив он с горечью сказал: «Никогда я так не жалел о том, что не знаю иврита».

В другой раз, обращаясь к колонистам, он произнес фразу, достойную тогда уже покойного раввина Мохилевера: «Если вы отойдете от иудаизма, весь наш народ окажется на грани катастрофы… ибо вы – гордость и надежда еврейства».

Через два дня после этой речи барон устроил званый обед на своей яхте. Все было сделано так, как и подобало у Ротшильдов. Огромная современная кухня была прекрасно оборудована для приготовления кошерных блюд, повара готовили бесчисленное количество изысканнейших – разумеется, кошерных – яств, не уступающих тем, которыми царь Соломон угощал Хебу. Обтянутая шелком молитвенная комната находилась в наиболее устойчивой части яхты. И на всех дверях роскошных кают были развешаны походные Торы.

Говорят, один из гостей так увлекся осмотром яхты, что не заметил, что остальные гости уже сходят на берег.

– Разве вы не собираетесь вернуться в Сион? – спросили у него.

– Вы возвращаетесь на Землю обетованную, – ответил он, – а я остаюсь! Остаюсь на обетованной яхте.

Собрание сокровищ искусства во дворце Натаниэля в Терезианумгассе было поистине грандиозным. Там были четыре картины Ван Лоо, заказанные мадам Помпадур, уникальный порфирный стол Марии-Антуанетты, здесь хранилась коллекция шедевров эпох Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI. Когда после Второй мировой войны это здание было разрушено, баронесса Кларисса передала хранившиеся в нем коллекции двум главным музеям искусств Вены, которым пришлось срочно провести реорганизацию экспозиции, чтобы разместить щедрые дары.

Для того чтобы поддерживать все эти сокровища в подобающем состоянии, требовалась целая армия слуг.

Среди огромного штата прислуги у Ротшильдов были должности полировщика серебра и полировщика мрамора. Работники, их занимавшие, тщательно следили за состоянием ротшильдовского мрамора и ротшильдовского серебра в течение многих лет и передавали свои посты по наследству своим детям.

Барон Альберт наслаждался грубой стороной жизни. Он был заядлым альпинистом и седьмым спортсменом, поднявшимся на пик Маттерхорн. Но ни он, ни его брат не чурались простых аристократических радостей сельской жизни. Они устраивали грандиозные охоты в своих многочисленных замках в Лангау, Энсфельде, Шиллендорфе и Бенешау. Сюда, в их роскошные замки, обедневшие гости-аристократы часто привозили с собой огромные чемоданы, полные грязной одежды. Это делалось из следующих соображений. Во-первых, большие чемоданы должны были подтвердить большое количество одежды и, следовательно, состоятельность гостя, но это было не главным. Основной целью была стрика. У Ротшильда около 130 человек были заняты в прачечных, они доводили до блеска верхнюю одежду гостей, тщательно стирали их белье. Так что стесненный в средствах визитер привозил с собой всю свою одежду, развешивал ее в шкафу, а слуги забирали и приводили в порядок, не задавая лишних вопросов. В конце концов хозяину это сильно надоело. Альберт прекратил эту практику, а гостям, прибывшим в гости как в прачечную, в багаж складывали упаковки коричневого стирального мыла.

В разгар весеннего сезона в Вене проходили ежегодные скачки – дерби (то есть ипподромные состязания трех– и четырехлетних скаковых лошадей). Здесь, так же как и в Лондоне, Ротшильды трижды стали первыми призерами. После скачек устраивалось традиционное ротшильдовское чаепитие. Но самой впечатляющей картиной был разъезд Семейства по домам по Хаупталлее, длинной аллее с тремя рядами деревьев, соединяющей центр города и ипподром. Наибольшее внимание привлекал электрический автомобиль Ротшильдов, который медленно и торжественно двигался в сторону города. За ним следовали личные экипажи Ротшильдов. Молодые Ротшильды обгоняли процессию в стремительном фиакре Франка.

Выражение «фиакр Франка» требует объяснения. Этот фиакр был живой эмблемой богатства старой Вены. Другим, таким же известным фиакром был фиакр Братфиша, которым пользовался принц Рудольф. И у Габсбургов, и у Ротшильдов были целые парки своих экипажей, но вдобавок к этому они постоянно держали наготове нанятый экипаж, такси XIX века. Рудольф использовал фиакр Братфиша, когда отправлялся на свои тайные амурные свидания, которые он хотел уберечь от глаз и ушей своей прислуги. Именно Братфиш обнаружил тела Рудольфа и его дамы сердца после их самоубийства в замке Майерлинг. У семейства Ротшильд не было такого обилия любовных предприятий, а фиакр Франка они нанимали за его потрясающую скорость.

В отношении фиакров, а также по ряду других аспектов Ротшильды и Габсбурги были едины. Однако считалось, что вряд ли им предстоит когда-нибудь встретиться. Ротшильды могут вести дела с кабинетом министров и даже развлекать великого герцога – это воспринималось как неизбежное зло.

Но Ротшильды, преломляющие хлеб с Габсбургами, древнейшей европейской династией, – нет, никогда! Проклятие!

В 1887 году – наконец! – «никогда!» произошло. Император Франц-Иосиф милостиво простил Ротшильдов за то, что они не были аристократами в четвертом поколении и не были крещены. Ротшильды были признаны «допущенными к императорскому двору», теперь они могли присутствовать на торжественных приемах и на частных вечерах, которые посещала императорская чета. Это означало, что теперь Семейство входит в круг даже более избранный, чем общество, окружающее королеву Викторию и прусского кайзера.

Сам Франц-Иосиф был всегда корректен с теми, кого он назначал своими друзьями. Он посылал телеграммы соболезнования на все похороны, которые случались в семействе Ротшильд. На званые вечера Ротшильдов он присылал балет своей придворной оперы и даже дал разрешение на организацию представления в садах при свете факелов. Личные отношения императора с Ротшильдами заходили далеко за рамки разговоров о погоде или здоровье.