Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

Стивен прижался спиной к грубой каменной стене, пропуская воинскую часть. Сражение – это вам не торжество ратной доблести и успеха. Это грязь, кровь, жестокость во всех ее проявлениях – в общем, мужчины в самом непотребном виде, а не в ореоле героизма. А женщины… Он нервно сглотнул. А женщинам грозит насилие и позор, если фортуна отвернется от их спутников. Что тогда будет с таким небесным созданием, как Дельфина?

Она была столь же очаровательной, какой осталась в его памяти. Темные волосы, широко открытые зеленые глаза, белая кожа, изящные линии тела, скрытые под модным платьем из тончайшего золотистого шелка, расшитого цветами по лифу, по рукавам и подолу… Он обратил внимание на ее туалет только потому, что сестра в очередном письме обязательно поинтересуется, как были одеты дамы на балу. Стивен с досадой подумал о том, что не удосужился рассмотреть, во что были одеты другие дамы. В его оправдание свидетельствовало то, что платье Дельфины шло ей просто потрясающе. Она лучилась и мерцала в свете люстр. Он был не единственным мужчиной, который смотрел только на нее.

Стивен стиснул зубы, вспомнив выражение ее лица, когда дорогу ей заступил Родейл. Ее оживленная улыбка увяла, и отважная леди Дельфина вдруг превратилась в беззащитное создание, столкнувшись с навязчивым вниманием капитана.

Инстинкт защитника, которым обладал Стивен, мгновенно восстал в нем, хотя ему была прекрасно известна репутация Родейла. Капитан жил за счет престижа, который обеспечивал ему титул отца. Он купил офицерский патент только затем, чтобы покрасоваться в мундире. Его обшивал лучший лондонский портной. Родейл полировал сапоги шампанским, чтобы лишний раз похвастаться перед однополчанами. У него имелась еще одна страсть – карты. Он беззастенчиво жульничал, жестоко обращался с людьми, которыми командовал, и пользовался зависимым положением их жен.

У Стивена на руках имелась расписка Родейла на весьма солидную сумму, причем срок выплаты долга наступил. Когда он увидел его вместе с Дельфиной, то не мог не отметить, что капитан изрядно подшофе.

Леди Сент-Джеймс в полной растерянности смотрела на капитана, когда тот рукой без перчатки гладил ее предплечье. Наглец лишь ухмыльнулся, поняв, что дама испытывает неловкость. А потом Дельфина без всякого успеха попыталась высвободить из его руки свою и покраснела.

Что еще оставалось Стивену, кроме как вырвать ее из когтей мерзавца? Благодарность, с которой Дельфина посмотрела на него, когда он пригласил ее на танец, ошеломила Стивена. Ах эти прекрасные глаза, словно озера с прохладной водой в жаркий день!

Родейл же проводил их мутным злобным взглядом. Его возмущение вмешательством Стивена было очевидным. Но ему только и оставалось, что наблюдать, как Дельфина уплывает из его рук.

Сам инцидент разозлил Стивена до предела. Он не собирался танцевать этим вечером. Он вообще не собирался на этот бал. Майор рассчитывал постоять где-нибудь в сторонке, обменяться любезностями с какими-нибудь офицерами из союзных армий и тихо уйти еще до того, как пригласят к ужину.

Его потрясло, с какой легкостью Дельфина смогла расстроить все его планы.

Но вот танцевать с ней оказалось делом весьма приятным. Стивен изучал ее лицо, пока они вальсировали, читал в нем неуверенность, любопытство, удовольствие и печаль. Он увидел тревогу в ее глазах, когда поступила депеша, увидел понимание того, что предстоящее сражение может означать для него и для каждого из мужчин в бальном зале. Это говорило об ее уме и способности сострадать. Стивен даже не предполагал, что она обладает такими качествами. И главное, прочел тревогу за него и за Элинор. Не за себя!

Когда она, взяв сестру за руку, слушала распоряжения, отданные полковником Фэрли, у него возникло ощущение, что именно Дельфина будет следить за тем, как они выполняются, даже в том случае, если жена полковника потерпит в этом неудачу. Он представил, как Дельфина с пистолетом в руке готовится сразиться с французами, ворвавшимися в Брюссель, и понадеялся, что до этого дело не дойдет.

Стивен поднялся к дверям своего дома и посторонился, когда вниз по ступенькам навстречу ему сбежали два офицера. Они улыбнулись ему, радуясь предстоящей битве и славе. Стивен повидал слишком много кровавых сражений на Пиренеях, чтобы получить удовольствие еще от одного. Он понимал: без этого не обойтись, ведь Европу нужно освободить от тирании Наполеона раз и навсегда, – но счастья от этого не испытывал.

Он сделал глубокий вдох. В воздухе висела гарь, которую дополняла вонь лошадиного пота и ружейного масла – знакомые запахи, моментально провоцировавшие чувство тревоги, заставлявшие все сжиматься внутри, вызывавшие тянущую боль в животе. У него всегда бывало такое состояние перед сражением. И оно будет владеть им до тех пор, пока он не окажется на поле боя, не займет свое место в строю. С этого момента он вручит себя в руки судьбы.

Стивен обернулся на женский крик и увидел девушку, размахивающую носовым платком и бегущую рядом с марширующей колонной. Нарушая строй, из колонны вывалился молодой солдат, который под ругань сержанта выхватил у нее из рук этот символ преданности. С грустной улыбкой солдат занял свое место в колонне, засовывая на ходу платок в карман. Стивен посмотрел ему вслед. Он надеялся, что солдат выживет, чтобы вернуть возлюбленной залог.

Вот его возвращения никто не станет ждать, подумал Стивен, даже если он постоянно будет вспоминать прощальный поцелуй Дельфины. Чье лицо – Джулии или Дельфины – возникнет у него перед глазами в последнюю минуту, если он падет на поле боя?

Перескакивая через две ступеньки, он поднялся по лестнице и с удивлением увидел свет, исходящий из соседней комнаты, и услышал чьи-то шаги.

– Гринфилд? – позвал он, заглядывая в полуотворенную дверь и рассчитывая застать там лейтенанта. Гринфилд тоже был на балу и наверняка опаздывал, как и Стивен, переодевая бальные туфли на кавалерийские сапоги. Им следовало торопиться. – Давай-давай, парень, нам лучше бы… – И замер в дверном проеме, когда капитан Родейл повернулся к нему лицом.

Стивен заметил расстегнутый китель капитана, блестевшие глаза и открытую шкатулку красного дерева у него в руках.

– Что вы здесь делаете? Почему вы не со своим отрядом? – резко спросил Стивен.

Родейл ответил ему тупой ухмылкой, какой «очаровывал» Дельфину: заносчивой, все зубы напоказ.

– Мой сержант проведет перекличку без меня. Джеймисон должен мне пару шиллингов. Он сказал, чтобы я забрал их сам.

Стивен отметил про себя, что вещи лейтенанта свалены в кучу на стеганом покрывале кровати и что Родейл зажимает в руке золотые часы, на крышке которых отчетливо виднелись выгравированные инициалы Гринфилда.

– Это комната не Джеймисона.

Родейл даже не сделал вид, что смутился.

– О? – Взял в руки серебряную фляжку из кучи вещей на кровати, осмотрел выгравированный герб. – Ну, это не важно. – Зубами вытянул пробку. – Выпьем за победу?

Стивен проигнорировал предложение. Он выпрямился в полный рост, оказавшись на голову выше Родейла, и стальным взглядом смерил того с головы до ног – майор, отчитывающий капитана за провинность.