Влюбляясь в Бентли - Адриана Лав

о походе на пляж. Теперь я не могу пойти с Кирой на пляж. Мы больше не друзья. Жизнь — отстой. Это все случайное дерьмо, которое не приносит ничего, кроме хаоса.

Неожиданность в том, что случайно найти что-то хорошее, когда не искал этого. Немногим везет. Остальные борются за то, что осталось.

Я выхожу из машины и захлопываю дверь, наполняя легкие прохладным ночным воздухом, пока иду по освещенной фонарями дорожке к парадной двери. Моему взору предстает трехэтажный кирпичный дом, окутанный черным небом. Высоко над головой мерцают звезды, похожие на дырочки во вселенной.

Он сказал, что сегодня ночью.

Я замираю с кулаком в воздухе, слыша в голове голос матери Колтона. Я все еще вижу, как она распахивает деревянную дверь, улыбаясь:

— Тори, ты знаешь, что тебе никогда не нужно стучать. Колтон наверху, в своей комнате, поднимайся.

Мой кулак легонько стучит по деревянной двери, теперь все по-другому. Сложив руки на груди, я прячу ладони, мои плечи изгибаются внутрь против прохладного ночного воздуха. Последнее, о чем я подумала, это о куртке. Мое тело подпрыгивает от раздражения. Почему никто не открывает дверь?

Я стучу снова, на этот раз чуть сильнее. Ответа по-прежнему нет. Я глубоко вдыхаю и открываю входную дверь, тихо захлопывая ее за собой. Свет из гостиной проливается в фойе.

— Вставай, мать твою! — Голос дяди Бентли заставляет меня остановиться на месте. Я ухожу из поля зрения, прислоняюсь к короткой стене перед дверным проемом в гостиную. По другую сторону этого дверного проема находится лестница, ведущая на второй этаж. Я могу убежать, перепрыгнуть через нее и побежать в комнату Колтона. Я должна была бы, но не делаю этого. Заглянув за стену, я вижу Стерлинга, скрючившегося на полу. Он вытирает кровь с губ и поднимается с пола только для того, чтобы снова упасть. Я вспоминаю широкую золотую ленту на пальце его отца и содрогаюсь. Весь воздух вырывается из моих легких, и я вынуждена прикрыть рот рукой, чтобы сохранить тишину.

Каждый удар, каждый удар кастетом я чувствую. Мое тело дергается. Ключи в моей руке делают углубления в ладони, когда я крепко сжимаю их в кулаке. Мой разум кружится. Я хочу крикнуть: «Стоп!» Я хочу броситься наверх и забыть о том, что я видела. Это один из тех моментов, оглядываясь на которые, жалеешь, что не сделала все по-другому.

— НУ ЖЕ! Не будь трусом. Где тот умник, который насмехался над своей семьей? Вставай! — Еще один удар в лицо!

— Теперь ты не такой болтливый, да? Ты хоть знаешь, как это было стыдно! Смотреть, как ты выставляешь дураком своего брата… Меня!

Он вцепился в ткань рубашки сына, поднимая его на ноги. Их лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Эта женщина была достаточно добра, чтобы пригласить нас в свой дом, а ты оскорбил ее своим грязным ртом! Я должен вымыть твой чертов рот с мылом, как я это делал, когда тебе было пять лет! Скажи ей, чтобы она засунула вилку себе в задницу! Как насчет того, чтобы я засунул свою ногу в твою?

Удар приходится по ребрам Стерлинга, и он падает, спотыкаясь, чтобы восстановить равновесие. Почему он не сопротивляется? Адреналин бурлит в моих венах, я боюсь, что следующий удар окончательно собьет Стерлинга с ног. Дядя Бентли делает паузу, возвышаясь над Стерлингом.

— Посмотри на себя… ты такой слабак! Убирайся с глаз моих долой! Я устал на тебя смотреть!

Стерлинг стоит, его челюсть напрягается, когда его взгляд фиксируется на отце.

Колтон появляется на лестничной площадке. На нем темные брюки для бега и белые носки. Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа.

— Тори, почему ты не поднялась ко мне в комнату? — эхом отражается от стен в фойе. — Давай, — приказывает он движением руки.

— Нет, — просто говорю я. Ударяясь лбом о стену и закрываю глаза, безмолвно молясь о том, чтобы это не перешло в гостиную. В следующий раз, когда я открываю глаза и поворачиваю голову в сторону, Стерлинг уже там, прижавшись плечом к дверному косяку. Я задыхаюсь при виде порезов на его нижней губе и над бровью. Его губа уже опухла. Кровь забрызгала переднюю часть его рубашки. В его позе нет прежней надменности. Вместо этого он слегка согнулся, рука свободно лежит на боку, словно защищая пару треснувших ребер. Он похож на побитого щенка, которого я хочу спасти и забрать домой, спрятать в своей комнате, пока мама не скажет мне, что я не могу его оставить.

Я вижу грусть в его серых глазах, от которой у меня в животе завязывается узел.

— Привет, — говорю я ему, поднимая руку, моя неубедительная попытка нормального приветствия. — Я только что пришла.

— Да? — Его брови сдвинуты в замешательстве. Мои руки так и просятся обнять его.

— Да. Секунду назад. — Он внимательно изучает меня, и я нервно отодвигаюсь. Он знает, что я лгу.

— Теперь ты знаешь уродливую правду, — говорит он.

— Стерлинг, я… — Колтон врывается, и все, что я собиралась сказать, теряется навсегда.

— Что, черт возьми, случилось с твоим лицом? — Колтон с усмешкой смотрит на Стерлинга.

Взгляд Стерлинга скользит к нему и меняется, глаза сужаются и темнеют. Плечо Стерлинга врезается в плечо Колтона, отбрасывая его с дороги — на его покрытом синяками лице появляется выражение «не смей со мной говорить». Он поднимается по лестнице по двое за раз.

— Я что-то пропустил? — спрашивает Колтон.

— Твой дядя… — Все мое тело напрягается, а слова затихают, когда я вижу дядю Бентли, подкрадывающегося к Колтону сзади. Он достает носовой платок из кармана своих брюк и промакивает пот, стекающий с его бровей.

— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этого, Виктория. Моему сыну нужна была корректировка отношения. Ты понимаешь? — Я никогда не отвечаю на его вопрос. У меня никогда нет шанса.

— Куда это ты собрался? — Кричит он Стерлингу, когда тот спускается по лестнице трусцой, таща за собой вещевой мешок. Челюсть Стерлинга стальная и решительная. Он не обращает внимания на отца. Он распахивает входную дверь и выходит на