Заклятие сатаны. Хроники текучего общества - Умберто Эко

Что это за поведение? Почему режиссеры сериалов настойчиво внедряют в умы своих зрителей, что к полицейским нужно относиться, как к докучливым рекламным агентам? Вы скажете, что подозреваемый, который ведет себя бесцеремонно, вызывает у зрителя желание поквитаться, то есть зритель будет наслаждаться победой униженного детектива, и это правда. Но как быть, если многие слаборазвитые зрители при первой же возможности плюют карабинерам в лицо, полагая, что это мода? Вероятно, тех, кто покупает сериалы, это мало волнует, потому что сегодня персонажи гораздо более важные, чем те мелкие преступники, которых допрашивает инспектор Зиска[287], показали нам, что можно запросто не явиться в суд?

Проблема в том, что допрос длится какое-то время, и режиссер сериала расписывается в неспособности удержать двух актеров лицом к лицу, ему нужно каким-то образом оживить сцену. И для этого режиссер заставляет подозреваемого двигаться. А почему режиссер не может удержать или позволить зрителю удержать на несколько минут двух человек, которые смотрят друг на друга, особенно если они обсуждают серьезные, драматически интересные вопросы? А потому, что для этого режиссер должен быть как минимум Орсон Уэллс[288], а актеры – Анна Маньяни[289], Эмиль Яннингс[290] в фильме «Голубой ангел»[291] и Джек Николсон в «Сиянии», такие, которые умеют держать и крупный, и очень крупный план и выразить свое настроение одним взглядом, складкой рта. Ингрид Бергман и Хамфри Богарт в «Касабланке» могли говорить достаточно долго, и Майкл Кёртис[292] (который далеко не Эйзенштейн) спокойно обошелся без американского плана. Однако если вы должны снимать по эпизоду (иногда и два) в неделю, продюсер не может дать волю даже Кёртису, а что касается актеров, они, как бывает в немецких криминальных сериалах, лучше всего играют, когда едят сосиски в перерывах между партиями в покер на компьютере.

Надеюсь, главный редактор L’Espresso на меня не обидится, если я признаюсь, что каждую неделю с большим интересом и уважением читаю журнал Settimana enigmistica[293], поскольку он не просто предлагает мне свое содержимое, но приглашает к сотрудничеству на всех своих сорока восьми страницах.

Словарные определения в кроссвордах дают массу информации для размышления. Итальянская традиция отличается от французской, где определение дается как загадка. Известен пример, который привел Греймас[294], где «другом низших» назывался «целитель» (предполагалось, что отгадывающий знает, что низшими традиционно считались растения с лечебными свойствами, используемые врачами того времени)[295]. В основе определений наших кроссвордов лежат обыденные и общепринятые взгляды, поэтому, например, «включает макароны и овощи» означает «средиземноморская диета», а «американская змея» – это удав.

Как-то в кроссворде я нашел определение «оживляет ток-шоу», и первой моей мыслью было, что имеется в виду участие знаменитостей или животрепещущая тема. Ничего подобного, ответ был «грызня». Составитель определения прибег, таким образом, к распространенному мнению, согласно которому ток-шоу интересно не потому, что его ведет известный персонаж вроде Бруно Веспы, и не потому, что в нем участвуют Владимир Луксурия или какой-то экзорцист, и не потому, что оно посвящено педофилии или авиакатастрофе над Устикой[296]. Все это, безусловно, важные дополнения, и скучной была бы передача, где в роли ведущего выступал бы филолог-византинист, в качестве гостя пригласили бы монашку-затворницу, давшую обет молчания, а темой для обсуждения был бы папирус Артемидора Эфесского[297]. Однако зритель действительно желает увидеть грызню.

Мне довелось присутствовать на одном ток-шоу, где я сидел рядом с пожилой синьорой, которая каждый раз, когда участники начинали бурно спорить, реагировала так: «Но зачем же они перебивают друг друга? Совершенно непонятно, что они говорят! Почему они не могут говорить по очереди?» Словно итальянское ток-шоу – это одна из тех памятных передач Бернара Пиво[298], в которых ведущий едва уловимым движением мизинца предупреждал говорящего, что нужно передать слово соседу.

На самом деле зрители ток-шоу наслаждаются тем, как люди ругаются, и не так важно, что при этом говорится (суть обычно не воспринимается). Важно, что участники с перекошенным от гнева лицом кричат: «Дайте мне закончить, я вас не перебивал» (и эта реакция, естественно, тоже часть игры) – или оскорбляют друг друга старомодными словечками вроде «лахудра»[299], которые с этого момента включаются в последние издания словарей как новоиспеченные диалектизмы. Ток-шоу – такое же постановочное действие, как петушиные бои или реслинг, где не имеет значения, притворяются ли соперники, как не имеет значения в комедиях Ридолини[300], что за торт летит в лицо. Важно, чтобы все выглядело по-настоящему.