Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной - Бенджамин Алире Саэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, думал я, у всех парней в душе есть эта тьма? Наверно, да. Наверно, и у Данте.
Я почувствовал на себе мамин взгляд. Она изучающе на меня смотрела. Снова. Я улыбнулся ей.
– Я бы спросила, о чем ты думаешь, но ты вряд ли расскажешь.
Я пожал плечами и указал на отца.
– Видимо, я слишком на него похож.
Услышав это, отец рассмеялся. Он выглядел уставшим и в то же время сейчас, когда мы сидели за кухонным столом, казался моложе. И я подумал, что он, должно быть, меняется. Рано или поздно все меняются и превращаются в кого-то иного.
Иногда, старея, ты молодеешь внутри, а я, наоборот, чувствовал себя старым. Только как можно чувствовать себя старым, если тебе еще нет и семнадцати?
Когда я ложился спать, дождь все еще лил. Отдаленные раскаты грома звучали мягко, словно шепот.
Я спал. Мне снились сны. Мне снова снилось, что я с кем-то целуюсь.
Проснувшись, я понял, что возбужден. «Пожать руку лучшему другу» – любимый эвфемизм Данте. Произнося это, он всегда улыбался.
Но я обошелся холодным душем.
Два
Отчего-то внизу живота у меня продолжало тянуть.
И это было не только из-за сна, поцелуев, реакции моего тела или холодного душа. Не только. Казалось, что-то не так.
Я оделся на пробежку и отправился к Данте, чтобы забрать Ножку. Стояло прохладное утро; мне нравилась влажность пустыни после дождя.
Я постучал в дверь.
Было рано, но не слишком. Я знал, что Данте наверняка еще спит, но его родители уже точно проснулись. Я хотел забрать Ножку.
Дверь открыл мистер Кинтана. Ножка тут же выбежала на улицу и прыгнула на меня. Я позволил ей облизать мое лицо, хотя раньше не разрешал ей этого делать.
– Ножка, Ножка, Ножка! Я соскучился.
Я все гладил и гладил ее, но когда наконец поднял голову, то заметил взгляд мистера Кинтаны. Даже не знаю, как его описать. Я понял: что-то не так – однако даже не успел задать вопроса.
– Данте, – сказал он в ответ на мой взгляд.
– Что?
– Он в больнице.
– Что? Что случилось? Он в порядке?
– Его сильно избили. Его мама оставалась с ним на ночь.
– Но что случилось?
– Хочешь кофе, Ари?
Мы с Ножкой прошли за ним на кухню. Я смотрел, как мистер Кинтана наливает кофе. Он вручил мне чашку, и мы сели друг напротив друга. Ножка положила голову ему на колени, и он погладил ее по голове. Мы тихо сидели, и я просто на него смотрел. Ждал, пока он что-нибудь скажет.
Наконец он спросил:
– Насколько вы с Данте близки?
– В каком смысле? – уточнил я.
Он прикусил губу.
– Насколько хорошо ты знаешь моего сына?
– Он мой лучший друг.
– Я знаю, Ари. Но насколько хорошо ты его знаешь? – В его голосе слышалось нетерпение.
Я строил из себя дурачка. Я понимал, о чем он спрашивает. Сердце гремело у меня в груди.
– Он вам рассказал?
Мистер Кинтана кивнул.
– Значит, вы знаете, – сказал я.
Он не ответил. Я понимал: надо что-то сказать. Он выглядел потерянным, испуганным, грустным и уставшим, и это меня расстраивало, потому что он был очень добрым и хорошим человеком. Я понимал, что должен что-то ему сказать, только не знал, что именно.
– Ладно, – выдал я.
– Ладно? Что «ладно», Ари?
– Когда вы уехали в Чикаго, Данте рассказал мне, что однажды хотел бы жениться на парне. – Я разглядывал комнату. – Или хотя бы поцеловаться с парнем. Точнее, он написал мне об этом в письме. А еще что-то такое говорил, когда вернулся.
Мистер Кинтана кивнул, изучая содержимое своей чашки.
– Наверное, я знал, – сказал он.
– Откуда?
– Иногда он так смотрит на тебя…
– А. – Я опустил глаза.
– Но почему он не сказал об этом мне, Ари?
– Он не хотел вас разочаровывать. Он сказал…
Я замолчал и отвел взгляд, но тут же вновь заставил себя посмотреть в черные, полные надежды глаза мистера Кинтаны. Я чувствовал, что предаю Данте, но понимал, что должен все рассказать. Должен объяснить.
– Мистер Кинтана…
– Зови меня Сэм.
Я посмотрел на него.
– Сэм.
Он кивнул.
– Он безумно вас любит. Думаю, вы и сами это знаете.
– Если он так меня любит, то почему ничего не сказал?
– С отцами говорить непросто. Даже с вами, Сэм.
Он встревоженно хлебнул кофе.
– Он был счастлив, что у вас будет еще один ребенок, – и не только потому, что станет старшим братом. Он сказал: «Это должен быть мальчик, и ему должны нравиться девочки», – вот что он сказал. Он хотел, чтобы у вас были внуки. И чтобы вы были счастливы.
– Плевать мне на внуков. Мне важен только Данте.
Мне было невыносимо смотреть, как по щекам Сэма стекают слезы.
– Я люблю Данте, – прошептал он. – Люблю этого ребенка.
– Ему повезло, – сказал я, и мистер Кинтана улыбнулся.
– Его избили, – тихо продолжил он. – Они избили моего Данте. Сломали ему ребра и разбили лицо. Он весь в синяках… Вот что они сделали с моим сыном…
Странное желание – заключить в объятия взрослого мужчину, но именно этого мне и хотелось: обнять его.
Мы допили кофе.
Больше я ни о чем не спрашивал.
Три
Я не знал, как рассказать обо всем маме с папой. Да я толком ничего и не знал. Знал только, что один или несколько человек избили Данте до полусмерти и он угодил в больницу. Знал, что случилось это из-за какого-то парня. Знал, что Данте лежит в больнице. Вот и все, что я знал.
Домой я вернулся с Ножкой, которая при виде дома обезумела от радости. Собаки совсем себя не сдерживают. Может быть, животные умнее людей. Собака была счастлива, мама с папой тоже. Я радовался, что они полюбили ее и что позволили себе ее любить. Казалось, собака помогала нашей семье стать лучше.
Наверное, собаки – одна из тайн Вселенной.
– Данте в больнице, – сказал я.
Мама пристально на меня посмотрела. Папа тоже. В их взглядах читался немой вопрос.
– На него напали. Его избили, и теперь он в больнице.
– Нет… – выдохнула мама. – Нашего Данте?
Интересно, подумал я, почему она сказала «нашего»?
– Кто напал? Какая-то банда? – тихо спросил