Чума теней - Вадим Калашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не верну, я сегодня летучая крыса, я питаюсь книгами.
– Летучих крыс не бывает!
– Как не бывает, кто-то же украл твою книгу?
Тень Фейли помогает изображать летучую крысу. Они никогда не врут. Фейли действительно считает себя сейчас летучей крысой, выдуманным только что монстром. Как и Блич уже не Блич, а могучий дракон, который уносит в свой замок заложника. У него даже тень дракона.
– Ааа! Ты совсем с ума сошёл! Я же упадууу!
Блич не слушает брата и трясёт стул.
– Хорошо, верните книгу, и я буду с вами играть. Честное слово.
Блич вылезает из-под стула, а Фейли отдаёт энциклопедию. Кузен Ти убегает к камину и садится в самом безопасном месте – возле ног посапывающего отца. Показывает Фейли и Бличу язык и снова погружается в чтение.
– Ну, кузен Ти.
– Тёмные драконы вам кузен Ти! Совсем ума нет, дети глупые, а если б вы порвали книгу? Вот папа проснётся, вот мама закончит со сладостями, уж я им всё расскажу. А потом ещё вашим родителям всё расскажу. И дедушке с бабушкой расскажу.
Блич и Фейли корят себя за то, что поверили опять кузену Ти. Никак не могут привыкнуть, что он не такой, как они. Он тоже может играть со своей тенью, но при этом в ней не закаляются плащи и сталь, а её обладатель умеет врать. Искусство, недоступное мальчику-тени, но обычное для тениров.
Они всё равно любят кузена Ти. Да, он врёт, да, он постоянно жалуется, да, заносчивым стал. Но он добрый. Например, намного сильнее Блича и знает множество хитрых приёмов. Но когда они борются, никогда их не применяет и часто позволяет себя одолеть. Как бы Блич ни раздражал, Ти ни разу его не ударил, не толкнул, предпочитал уходить от конфликта или передавать решение взрослым.
– Эй, детки, – шёпотом, чтобы не разбудить Воина Чести, спрашивает, выбежав из подвала-лаборатории, друг семьи, профессор Найрус, – кто хочет пожертвовать свою кровь во имя науки?
– По-моему, очевидно! – Кузен Ти с готовностью протягивает руку, однако не оторвавшись от книги. – Не считая вас, я здесь, кажется, вообще единственный, кто понимает смысл слова «наука».
– Увы, кузен Ти, твоя кровь, сам знаешь, не подходит. Тениры не болеют Чумой теней и не являются её переносчиками.
– А может, как раз поэтому и надо исследовать больше меня? – Ти откладывает книгу и садится в самую заумную позу из своей коллекции занудника. – Вы становитесь заложником одной версии, профессор.
– А ты слишком рано становишься взрослым.
Выбрав с помощью считалки, из чьего пальца брать кровь, профессор удаляется обратно в лабораторию. Там, вся большая семья в курсе, Найрус уже много лет работает над лекарством от Чумы теней или хотя бы способом предотвращать болезнь.
– Или, на крайний срок, купировать. Хотя бы купировать уже имеющееся заболевание – тоже прогресс, – вслух рассуждает кузен Ти.
Если всё пройдёт благополучно, то кусочек чумной тени, который профессор содержит в меловом кубе, умрёт. И тогда Найрус, наверное, выскочит и начнёт плясать. Но… разумеется, ничего не произойдёт. И вид профессора будет опять вгонять в уныние.
– Снова мимо. Чего я только не делал с вашей кровью – результат нулевой. В крови болеющих оспой есть лекарство от оспы. А в вашей… ничего. Вы словно идёте против природы. При этом не имея никакого касательства к магии, ко всему волшебному.
Воин Чести по-прежнему спит. Профессор может пожаловаться только детям.
– Или я просто неудачник? Я разбросался. Работаю по всем направлениям. И по медицинскому. И по историческому – копаюсь в старинных книгах. А если бы копал в одном месте… но неудачники, они же всегда разбрасываются. Милые дети, вы никогда не врёте, так скажите мне: я неудачник?
– Я не знаю, что такое в науке неудачник, – честно говорит Блич.
– Я тоже, – честно говорит Фейли.
Профессор улыбается. Но кузен Ти опять всё портит. Конечно, намерения у него самые добрые, но только лучше бы он их держал при себе.
– Профессор, вы не неудачник! Уверен. Отработанные версии – это не пустой багаж. Это компост, на котором произрастают правильные гипотезы. Вы отличный учёный, профессор! Честное слово, я действительно так думаю!
– Вот уж чего мне меньше всего хотелось бы сейчас слышать… это похвалы тенира. Особенно любящего тебя, доброго тенира.
С плохим настроением Найрус возвращается в подвал. Кузен Ти провожает его виноватым взглядом.
Проснувшись, Блич долго не мог поверить, что он действительно лежит на чистых простынях, а не условно чистых, как в гостинице. Что в домашней сорочке, сшитой родной тётей. Индивидуальной сорочке, с буквой «Б» на груди. Что воздух пахнет уютом и добротой.
Дядя Гулле умудрился сохранить даже какие-то их с Фейли рисунки и развесил на стенах. Тётя Инге помнила всё, что любит племянник, и комната была обставлена под него. Вот настенные часы – не с кукушкой, а с котёнком, и он уже мурлычет два часа ночи. Вот цитаты из стихотворений великих поэтов – висят на шкафу. Цвет стен лазоревый, цвет простыней белый, цвет сорочки бежевый – всё его любимые цвета. Стоит протянуть руку, и именно там, где он привык, чтобы они всегда были, лежат сладости, как раз те, которые он обожает.
Но казалось чем-то неправильным всунуть ноги с таким количеством мозолей в эти мягкие тапочки; тело странника, вместо того чтобы расслабиться, привычно зондировало кровать на неудобные места (натуральный поиск тёмной кошки в тёмной комнате, где её нет); конфеты настолько сильно нравились, что казались ненастоящими.
Вдруг захотелось бежать. Найти в парке скамейку. Лечь там. В холоде, в голоде, на противном ветру. Но как привык, а не так, как успел отвыкнуть.
Но как прожить без этого фаянсового котёнка, мурлычущего время? Как прожить в мире, где в твоей спальне стены не цвета лазури? Мелочи какие-то, без которых он пять лет обходился, но вот стоило им вернуться в твою жизнь… и уже всё, не оторвать.
Блич засунул конфету за щёку, скомкал одеяло в куль и крепко-крепко прижался к нему, обхватив руками. В ноздри ударил запах земляничного мыла – тётя Инге и мама стирали вещи только им. А помнишь, Блич, как тебе досталось, когда попробовал мыло на вкус?
Нет, он сейчас именно там, где должен быть. Это дом его дяди, а значит, его дом, как для дяди, тёти и кузена Ти было домом много лет их с Фейли жилище. Просто надо заново привыкнуть.
Мальчик зажёг масляный светильник – ещё один сюрприз от тёти Инге, то самое масло с запахом имбиря – водрузил ноги на гору из одеяла, сделал небольшую операцию с одной подушкой, приставил открытую книгу к другой и лёг в свою секретную позу для поглощения сладостей и строк. Чуть повернув голову, он мог увидеть страницы, даже раскинув руки – полное расслабление и увлекательное чтение. Блеск! Идеал!
Всё как прежде. Вот только книжки бы не помешали повзрослее.