Она что-то знала - Татьяна Москвина

Но были мудрецы около тёплого моря, в первые века христианства, когда ещё можно было свободно рассуждать о Боге, были смелые, отчаянные головы, не уснувшие в благоуханных сказках о всемогущем и всесильном. Они складывали довольно стройные картины мира, бесстрашно отвергая идею совершенства Бога. Откуда они взяли свои истории? Откуда просочилась истина? Судя по всему, от той, чьё имя они произнесли впервые, от Софии. Как выразился бы следователь – от основной фигурантки…

Порчу мира предопределил ошибочный поступок одного женского Божества, можно сказать строже – падение Божества. Некогда, в тридевятом царстве, полном богов, народилась резвая девушка, Божество страстное, незаурядного ума. Полагаясь исключительно на свою волю, София влипла в союз с низшим, неравным, недостойным её существом, спустилась ради него со своего божественного уровня. От этого несчастливого и мучительного для неё приключения и был рожден тот, кто стал творцом нашего мира. В источниках сообщаются разные его имена.

(здесь многое зачеркнуто, можно разобрать только отдельные слоги – «оф», «ял», «йе», далее имя повсюду зачеркнуто)

Ввязавшись в нелепую и некрасивую любовную историю и родив сына от этого мезальянса, София потеряла прежнее место в своей иерархии и с той поры ведёт одинокое, обособленное существование. Вообще же мудрецы древности полагали, что всего существует более трёхсот иерархий, с постепенно слабеющим совершенством и силой обитающих на этих ярусах богов, так что София – хоть и божество, но из нижнего слоя высшего общества.

Сын ее…оф, в суть которого замешалась трагическая ошибка матери, получился энергичным, страстным, хвастливым, самовлюблённым, тщеславным и недалёким созданием, оставаясь притом по природе и происхождению своему творцом. Ущербным – но творцом. Мир, который он сделал, сделан им по высоким материнским образцам, по правилам Творения, но сделан ущербно, с порчей.

Наш ….оф вступает с союз с женским существом не из самых высоких иерархий, а из сфер, которые в нашем мире связаны с природой и чувствуя которые человек создавал образы сладострастных и жестоких богинь гипертрофированно-женственного облика. От такой и был рождён первый сын, Люцифер, впоследствии, когда имя его было под запретом, а происхождение замалчивалось и фальсифицировалось, названный „диаволом« и „сатаной».

Люцифер принимал живейшее участие в обустройстве мира, выказывая злую фантазию, жестокую игривость и явное желание подшутить над отцом – в общем, добродушным существом. „Бог явно создавал мир не один, а в союзе с кем-то ещё», – усмехнулся как-то добрый немец Томас Манн, но тут не надо быть и добрым немцем Томасом Манном, чтобы приметить очевидное – игривое, пародийное, жуткое, маскарадное, хищное, поражающее блеском и размахом злое творчество, отпечатавшееся на лике Земли.

Впрочем, до поры до времени раздражение отца злыми шутками сына все-таки удерживалось в рамках обыкновенных семейных свар, ещё во времена Иова Люцифер захаживал к ….офу и вел с ним диспуты, остроумно пошучивая, как это произошло, собственно, в истории с Иовом, этим главным героическим терпилой библейских времён. Положение дел резко ухудшилось, когда ….оф повстречал на своих неведомых путях Марию – божественное дитя высших сфер, не имеющую порчи в себе и, возможно, превосходящую знатностью происхождения даже саму мать Софию. Совершился второй метафизический мезальянс, но на этот раз с куда лучшим результатом.

Заманив Марию идеей подвига (на что ещё покупаются чистые девушки?) оф воплотил её на земле, и таким образом родился второй сын, любимчик Иисус. Так получилось, что по своему составу, по сути, Иисус выше и совершеннее своего отца. Но он не создавал этого мира. Он хотел было его исправить и улучшить, следуя материнскому излиянию милосердия и любви, закону других Царств.

Здесь-то всё и взорвалось. Земная судьба любимого Иисуса (а ….оф любит Иисуса и ставит его выше себя) вызвала в отце гнев и отвращение к сотворенным людям. Но это бы ещё ничего. Плев ….офа, личности страстной и переменчивой, не бывает очень уж продолжительным. Самые бедственные последствия для людей после рождения Иисуса произошли от великой и неугасимой ненависти, какою воспылал к младшему братцу от другой жены старший братец Люцифер. Иисус украл, по его мнению, его наследство – мир и расположение отца. Так и началась война, длящаяся до сих пор.

Люцифер не враг рода человеческого, в создании коего принимал активнейшее участие, Люцифер враг христианства, враг всех, кто служит младшему братцу, любимчику, укравшему его наследство. Ему невыносим даже сам вид креста, само имя Иисуса. Натворил он столько, что вход в Царство ему закрыт и имя его под запретом. Войска его огромны, маршалы умны и неутомимы, солдаты дисциплинированны, операции разработаны виртуозно. Ненависть не гаснет, а только видоизменяется, становясь холодней и беспощадней. Война идет окопная, лютая, за каждую высоту, каждый укрепленный пункт, и люди важны как пространство этой войны.

Иисус же вообще воевать не любит. Во всех случаях, когда на земле воевали именем Иисуса, действовал на самом деле от его имени – сам отец. Вояка из … .офа посредственный – он склонен обольщаться, он недальновиден, чересчур самоуверен и неважно разбирается в собственном персонале. Мы прекрасно знаем этот тип начальника по бесконечным земным отражениям. Потому-то силы ….офа, значительно превосходящие силы его выродка-первенца, так часто терпят поражение.

Итак, вот вам картина дел в Царствах. Одинокая, вечно печальная и вечно прекрасная София, мать ….офа и, стало быть, бабушка двух враждующих внуков – Иисуса и Люцифера. Ей на земле нет места, нет назначения. Она иногда словно просвечивает, просачивается сквозь дерюгу мира и принимает беглые, летучие образы Премудрости в женском лике, образы, которые люди подхватывают и берегут как драгоценность, не умея их истолковать. Ошибку Софии, ошибку связи с недостойным, породившую испорченного творца, в долгих страданиях и трудах, наверное, можно исправить, но этот процесс исчисляется какими-нибудь такими величинами, что нам смешно и говорить о них.

Замотанный бескрайними хлопотами, вечно раздражённый, вечно воюющий ….оф. Гневливый, переоценивающий свои силы, постоянно под ядовитым обстрелом критики (первенец не дремлет! Ни одной оплошности папы он не упустит!), он находит утешение только во второй семье – с Марией и Иисусом. Там к нему не придираются, там его – о чудо! – любят без придирок, там он может спокойно потолковать о делах Царства. Царство, кстати, пополняется земными душами, которые здесь обретают оболочку из другой материи, попрочнее, и развивается в собственной истории. Люциферу туда вход закрыт, поэтому жизнь там иная. Во многом сходственная с нашей по чистым формам – там очевидно есть города, школы, виды искусства, типы занятий и прочее. Я видела эту жизнь, как и многие, в снах… впрочем, я не об этом.

У нас осталась ещё одна фигурантка – первая жена отца. Всеми брошенная, страстная, нетерпеливая, знойная, бешеная женщина-стихия, мать Люцифера. Ненавидящая кроткую Марию, к которой ушел муж, презирающая Иисуса, гневающаяся на мерзавца-сына. Её эманциями созданы многие стихии природы, и потому они находятся в бешенстве, неиссякаемой ярости, следуя материнским настроениям. Её отчаяние неутолимо, её злость негасима. Она ведёт на земле свою игру, в которой нет ничего от разума, она плодит и поддерживает отражения самой себя во плоти, своих женщин, огневых, страстных, органически не любящих религию, необузданных, недобрых.