Предел несовершенства - Людмила Феррис

— Я хочу внуков нянчить, — каждый вечер твердила ему мать. — Ну неужели нет на примете никакой женщины?

Женщина, которой он симпатизировал, была совсем рядом и, учитывая щекотливые обстоятельства — беременность от другого мужчины, — согласилась стать его женой. Родители обо всем догадались, напряженно и недовольно молчали, но испортить отношения с невесткой не получилось — мать с отцом в одночасье умерли один за другим после его женитьбы. Ребенка Мария ему так и не родила, что приводило его в бешенство.

Всю жизнь Крупинкин копил, во многом себе отказывая, а из соседних территорий знал только деревню Додоново, где у них была простенькая дача. Он так надрывно был сосредоточен на процессе сбора денег, что на остальное обращал мало внимания. Однажды, когда они с женой возвращались с дачи, он услышал, как по радио шутили:

— Он так много накопил на черный день, что с нетерпением ждал его наступления!

Федор осознал: это про него, и неприятная липкая волна пробежала по всему телу. Стало жарко. А правда ведь, он ждет черный день, готовится к нему, чтобы вскрыть свои запасы! Он что, собрался жить вечно?

Эти вопросы вдруг одномоментно возникли в голове, накинулись, словно стая пчел, гудели и жалили одновременно. Вечером он припал к компьютеру, почитал про то, зачем люди копят деньги, и затосковал, а потом потом совершенно случайно зашел на сайт знакомств, и с тех пор его жизнь резко изменилась.

Интернет дал ему столько возможностей, что Федор захлебывался от эмоций, ведь в обычной жизни у него никаких приключений с женщинами не было. Жизнь в реальности начала отходить на второй план, потому что в Интернете его понимали, ждали и хотели продолжать знакомство. Он мог здесь быть кем угодно, не отвечать за свои слова и поступки, отдаваться любви безрассудно и без остатка.

Федор сам себе казался оригинальным, умным, дерзким, сыпал шутками направо и налево, искажал свое «я» до бесконечности. Легкость общения создавала иллюзию взаимного интереса, к этому добавлялась таинственность, загадочность, которая интерес и чувства усиливала.

Он писал женщинам страстные письма о том, о чем в реальной жизни совершенно не мыслил. После нескольких недель «гуляния» в интернет-пространстве он понял, что нашел свою единственную женщину. Но это только кажется, что виртуальная любовь — невинная игра. Если в процессе общения с виртуальной «любовью» стираются грани реальности, возникает страх потерять ниточку, которая связывает тебя с полуреальным интернет-человеком.

Федор влюбился, он понимал, что такое общение с избранницей не может длиться вечно, он жаждал реальной встречи, но боялся, не станет ли она началом конца.

Доселе не посещавшая его идея приобрести дом в Испании показалась ему замечательной. Если Кубарев поможет ему в этом, он не откажется, предложит испанке то, о чем мечтают все женщины — любовь и материальные блага. Крупинкин начнет новое существование, уедет из этой нищей страны, где невозможно заработать на красивую жизнь, а можно только наворовать.

— При заключении договора на покупку дома надо выплатить тридцать процентов от контракта. Сделка проверяется нотариусом. Вся остальная сумма может выплачиваться частями в течение года, — говорил Кубарев.

Федор Крупинкин кивал с лицом знатока:

— Мне надо посоветоваться.

— Только не затягивай. Пару дней, не больше. Дом уйдет с писком, если о том, что он продается, кто-то узнает.

— План дома можно посмотреть?

— Конечно, завтра принесу. Мне помнится, что там каждая спальня — с ванной комнатой и террасой, а еще бассейн, сад, вид на море. Думай, Федор, думай!

Федор кивнул, как завороженный. Он не мог думать ни о чем больше, кроме как о женщине, которую хотел, любил, и готов был кинуть к ее ногам не то что дом, а целый город, целый мир! Никогда, никогда у него не было такого сильного чувства. Не было и уже не будет.

Кубарев все-таки вытянул из Федора деньги, заплатил приезжим ребятам, имевшим большой опыт «разводящей» работы с такими лохами. Договор состряпали на компьютере, а картинки дома он, конечно, нашел в Интернете. Он, как никто, знал, что написала псевдоиспанская дива и что Федор в результате любовной переписки просто «потерял четкость картинки», будто стекла его очков постоянно запотевали. Зэрита ответила на его любовь, сказала «да» и ждала, когда они будут вместе.

Аванс за испанскую авантюру Кубарев опять потратил на кусочек золота, самородок из Якутии, лучший из того, что он приобретал за последнее время.

Но все это произошло вчера, а сегодня, сегодня перед ним стоит случайно попавшая в его постель стареющая женщина с дурацким именем Люсинда, и он никак не может понять, что ей надо.

— Что мне твоя статья? Какое мне дело до газеты?! — Он видел, что она сжалась от напряжения и выпалила:

— Тебя могут обвинить в убийстве! В убийстве гальваника!

И тут Толя Кубарев понял. Он вспомнил все, до мельчайших деталей: молодую журналистку, которая вертелась в цехе, когда нашли тело Федора, ее пытливые и пронзительные взгляды, зареванную девчонку-технолога, которая нашла труп.

Потом журналистка болталась по цеху, выспрашивала, выискивала, и это называлось у нее «брать интервью». Конечно, он не может допустить, чтобы статья вышла, гальваник — не тот человек, расследованием убийства которого займутся серьезно и основательно. Дело должны спустить на тормозах, шумиха ему не нужна, как не нужны пытливые девчонки-технологи, жаждущие получить акты аварии. Жаль, что Кубарев сразу не уничтожил документы, он посчитал, что опасности нет и не стоит лишний раз привлекать внимание.

За широкой спиной Василия Егоровича Половцева ему было комфортно и спокойно. Спокойно делать свои дела, контролировать ситуацию и быть незамеченным. Лицо задергалось и «заплясало» нервным тиком, и он схватился за него руками.

Кубареву всегда удавалось не выпячиваться, он научился этому в детстве, когда на его внешность обращали повышенное внимание. Правда, он никогда не прощал своих обидчиков, жестоко наказывал, как тех мальчишек со своего двора, что не взяли его играть в мяч и разбили булыжником голову.

Из-за своего увечья он всегда хотел стать человеком-невидимкой, не быть обнаруженным, — это желание стало его вторым «я». Нынче произошел сбой, его заметили, иначе что такое несет Люсинда?

— Какое убийство? Я ничего не знаю. — Он пытался говорить спокойно.

— Хорошо. — Ей надоело здесь стоять. — Ничего не знай. Я пошла.

— Куда ты пошла? Ты оставляешь меня в трудную минуту? — Он еще не принял никакого решения.

— Тогда ты наконец определись, знаешь ты об убийстве или нет, интересует тебя статья в газете или нет.

— Если интересует, что дальше? — Он очень устал от ее присутствия. Чертова Лерка, все из-за нее!

Его тошнило, нервозность, которой была охвачена Люсинда, с лихвой передалась ему.

— Что ты предлагаешь?