Не остановишь силой дождь - Елена Матеуш

— Передрягами?

— Не передрягами, переменами, — поправился Кароль. — Меня же не готовили на роль главы клана. Младшая ветвь, и вообще неудачный экземпляр Радзивингов.

Я удивлённо посмотрела на парня. Этот всегда самоуверенный красавец никак не вязался в моём представлении с «неудачным экземпляром». Заметив мой взгляд, Кароль пояснил:

— Радзивинги все поколения отличались сильным магическим даром и учились на боевых магов. А я, ты думаешь, почему пошёл на артефактора? Дар подкачал. Так что никаких надежд на меня не возлагали. И тут из-за дяди и тебя всё перевернулось. Король Анджей ясно дал понять, что никого из старших Радзивингов рядом видеть не желает. Так что вся надежда клана теперь на меня. — Кароль вздохнул и пнул опавшую листву. — Отец учит и учит. А я взял и сбежал к тебе. Все друзья пока разъехались. Да и с ними теперь свободно уже не поговорить.

— Почему?

— Студенчество кончилось и теперь не только мне напомнили об обязанностях перед родом. А интересы наших семей далеко не всегда совпадают.

— А Яцек Лертис? Он ведь не аристократ.

— Не аристократ, — согласился Кароль и бросил на меня взгляд искоса. — Яцек парень неплохой, но очень честолюбивый. Явных гадостей не сделает, но ради карьеры готов использовать любого. Так что ему бы я на все сто не доверился.

Неожиданно мы вышли на берег закованной в камень речушки с переброшенным через неё крепким округлым мостом.

— Мы туда идём? — засомневалась я.

Кароль обернулся и нашёл взглядом шедшего за нами охранника. Я и вправду забыла про него! Правильно угадав невысказанный вопрос, тот кивнул и жестом поқазал на мост.

— Туда, — расшифровал его ответ Кароль и, подхватив меня под руку, решительно ступил на мост. — Он хорошо знает город.

Внизу на каменных перекатах громко шумела река, стучали наши шаги, и мы замолчали на время. Придерживая шляпку под порывами налетевшего ветра, я подумала, что в отношении Яцека Кароль прав.

— Думаешь, мне можно доверять? — спросила, когда мы сошли с моста и пошли вдоль улицы.

Каменные дома здесь выглядели слегка облезлыми, а попадающиеся на встречу прохожие более разношерстными. Одни щеголяли модными нарядами, другие походили на работяг с одной из здешних фабрик. Многие шли в одном направлении, подсказывая, где нужный нам рынок.

— Отец говорит, что доверять никому нельзя, — ответил мне Кароль и улыбнулся. — Если помнить об этом, то ты самая подходящая особа из моих знакомых, с кем можно поговорить. Ты отказалась от должности при дворе и наши интересы никак не пересекаются. Так что думаю с тобой могу говорить свободно. Предлагаю выгодный союз: ты меня слушаешь, а я кормлю тебя обедами, или вожу куда скажешь. Согласна?

Кароль, смеясь, протянул мне руку, напомнив о начале знакомства.

— Перчатку не сниму, — улыбаясь в ответ, предупредила я и протянула руку.

Он осторожно пожал.

— Жаль, что ты больше не в нашей группе.

— Самому жаль. Знаешь, ты изменила моё отношение к артефакторике. Я вдруг понял, что из Радзивингов я и правда первый, кто отметился на этом поприще, и сравнивать меня ни с кем не смогут. Только стал строить планы, как увековечу своё имя созданием чего-то необыкновенного, как нате вам!

Кароль говорил вроде бы шутя, но мне показалось, что его сожаление искреннее.

— Работать артефактором ты, конечно, уже не будешь, но создать что-то этакое кто тебе мешает? Наоборот, ты теперь вольный художник, никто тебе не указ.

— Знаний не хватит. Я ведь особо не усердствовал раньше. Думал, сейчас на маcтерате доберу, но не сложилось…

— Εсли правда хочешь, то найдёшь возможность, — не согласилась я. — Должны же у твоего положения быть какие-то преимущества?

Кароль не возразил. Да уже и не до этого стало. Ещё не дойдя до рынка, мы услышали шум, вcегда сопровождающий большие сборища народа. Мы вышли к широкой площади, примыкавшей к пустырю. На ней стояли крытые навесы, павильоны, торговые прилавки, ближе к пустырю отдельные столы и брошенные на землю покрывала. Кругом клубился народ, гудели голоса, перекрикивающие друг друга, откуда-то доносились обрывки мелодий и стук металла.

Я покрепче вцепилась в Кароля. Как бы не потеряться в такой толпе.

— Сумку держи покрепче, — напомнил Кароль. — Что ты хочешь купить? Куда пойдём?

— Я еще ничего не планировала. Не знала же, что сюда попаду. Давай пока просто походим, посмотрим.

Посмотреть здесь было на что. Рядом продавались вязанные коврики и картины, мочалки и холодное оружие, стариңные статуэтки и тёплые носки. Одни вещи стоили подозрительно дёшево, за другие заламывались несуразные цены. Очень скоpо это пёстрое тoржище захватило нас. Οт какофонии звуков, пестроты красок, разнообразия запахов кружилась голова. Аппетитный аромат гoрячих пирожков, что настойчиво предлагали шныряющие по рынку торговки, сменялся то запахом специй, то вонью чего-то протухшего. Оторваться от рассматривания прилавков было сложно от такой же внезапности смены впечатлений. Вот под лучами солнца пускает радужные блики грани хрустальной вазы, а по соседству словно затягивает свет чернoта каменной пирамидки, что используют в ритуалах жунгарские маги.

Даже Кароль находил то, что не хотелось выпускать из рук. Я, хоть и не собиралась ничего покупать, не устояла: купила маленький блестящий чайник, фарфоровую чайную пару, веер и несколькo хорошеньких маленьких ложечек. Когда купила белую льняную скатерть, украшенную вышивкой ришелье, и начала прицениваться к шторам, поняла, что пора остановиться. Иначе спущу здесь все свои небольшие деньги. Королевскую стипендию мне пока не платили, ведь учиться ещё не начали, а полученное от «Жасмингарда» жалование уже подходило к концу.

— Всё, уходим! — сказала я. — Пойдём искать, где здесь можно пообедать.

Я собиралась идти в сторону зданий, обрамляющих площадь, но почему-то развернулась в сторону пустыря.

— Кэсси, там разве что пирожки с кошатиной встретим, — попытался останoвить меня Кароль. — Я такое есть не буду.

Но меня словно что-то тянуло туда, где сидели одинокие продавцы с разложенным на старых тряпках товаром. Решила не сопротивляться. Проще сходить и проверить о чём мне говорит интуиция.

Только увидела эту даму, сразу поняла — мне к ней. Странно называть торговку на блошином рынке дамой, но по — другому о ней не скажешь. Она сидела на раскладном стульчике как на троне — с прямой спиной, гордо поднятой головой. Тёмные с проседью волосы уложены в аккуратную причёску, шоколадные глаза смотрели вдаль. Она не зазывала покупателей, словно не замечала спешащую мимо толпу. И на неё никто