Сладкое искушение - Венди Хаггинс

Ничто не предвещало беды, вплоть до одного осеннего дня, когда мне позвонила Марна.

— Алло? — кричит она. — Что это за шум?

— Музыка. — Я растягиваюсь на кровати, подперев голову рукой. На всю комнату звучит "Rage Against the Machine": Микрофон взрывается, круша стереотипы…

— Тебя ни черта не слышно!

При помощи пульта дистанционного управления я выключаю музыку.

— Серьезно, Кай. Ты так оглохнешь. — Она вздыхает, когда я ничего не отвечаю на это. — Ладно, ты один?

— Да. А ты?

— Со мной только Джин. Отец на севере.

У нее взволнованный голос, мне становится не по себе.

— Что-то случилось?

— Да так.

Я сажусь, но что бы там ни было, по телефону она не расскажет. У меня начинает колотиться сердце.

— Все живы-здоровы? — спрашиваю я.

— Да… просто у нас только что были гости. Думаю, ты и сам скоро все услышишь.

Гости. Ей до смерти хочется рассказать — я понимаю это по ее голосу.

— "А"? — спрашиваю.

— Мм-хм.

Что-то не так, и это касается Анны. Я вскакиваю на ноги и начинаю ходить по комнате.

— Кто еще?

Она прокашливается.

— "К".

Я замираю.

— Они приехали по какому-то делу, вот и все, — говорит она. — Но на всякий случай будь готов.

— Их кто-то отправил по этому делу?

— Да. "Б".

"Б"…? А, Белиал. У меня нет желания разгадывать эти шарады.

— О чем речь, Марна?

— Передай ему подтянуть штанишки, — говорит на фоне Джинджер. — Они оба слишком святые, чтобы выйти из френдзоны. — Презрительно выплевывает она.

— Они путешествуют вместе по делу.

Да что за фигня происходит? Зачем Белиалу посылать куда-то Анну и Копано вместе?

Я начинаю тихо рычать и Джинджер бормочет сестре:

— Говорила же, не звонить ему.

— Прости, — шепчет Марна. — Не расстраивайся, Кай. Все не так плохо.

— Мне пора.

Я сбрасываю вызов и продолжаю ходить взад и вперед, все больше и больше сбиваясь с толку. Снова включаю музыку, атакуя свои барабанные перепонки. По какой-то непонятной причине Белиал заставил Копано и Анну работать вместе.

Мне нечем дышать. Я опускаюсь на корточки и хватаюсь за волосы.

Сколько угодно можно твердить себе, что я не хочу, чтобы она любила меня, но хватит уже лгать. Единственное, что помогало мне выживать последние десять месяцев — это мысль, что она думает обо мне и вспоминает ночами, как я.

Вновь звонит телефон и я хватаю его в надежде, что это Марна. Но на том конце провода Блейк. Я колеблюсь, но затем выключаю музыку и отвечаю.

— Да.

— Мужик, ты как?

— Порядок, — процеживаю сквозь зубы. Явно Марна попросила проведать меня.

— Не руби с выводами, старик. Я уверен, что там фигня какая-нибудь.

Что поделать, таков уж я — всегда готовлюсь к худшему.

— Ты что-то знаешь? — спрашиваю я.

— Неа. Как и ты. Хрень какая-то, да? Но мне теперь чертовски любопытно.

— Да, — бормочу я. — Пообещай, что сообщишь мне, если что-то узнаешь. Что угодно.

— Обещаю, Кай. Не волнуйся. Уверен, что там ничего серьезного.

Я в этом не уверен. И совершенно ясно, что ожидание новостей меня добьет.

"Теперь сын опозорен, тот самый сын, что знал своего отца, когда тот проклял его имя…

Но это разбило его сердце и он показал фак всему миру"

"Let It Rock" Kevin Rudolf

Вот ни разу не хорошо, если на определителе мобильного высвечивается имечко твоего папаши-демона. С которым не разговаривал целую вечность.

— В ближайшие два уикенда твоя группа не занята? — спрашивает отец.

— Вроде нет, сэр, — отвечаю я, не понимая, к чему подобный вопрос.

— "Пристин" устраивает вечеринку в стиле Октоберфест в честь моделей периода осень-зима. Подняли вопрос о найме какой-нибудь группы, и я сразу подумал о "Lascivious". — Он вещает сию "блестящую" идею так, словно оказывает мне огромную услугу. А у меня от нее грудь сдавливает.

"Пристин"— самый известный в мире порножурнал. Отец. Модели…

Знаю я, что происходит на таких тусовках, — довелось видеть.

Я потираю лицо рукой, а в голове мысли, что десятимесячному воздержанию пришел конец. И выдавливаю из себя ответ:

— Спасибо, отец. Блестящее предложение. Но на всякий случай мне надо поговорить с ребятами.

— Уверен, ты сможешь их убедить — если понадобится, подкорректируете свое расписание. Самолет я пришлю.

Закончив разговор, я швыряю свой телефон через всю комнату. Он ударяется о стену и, разбившись на мелкие куски, падает на пол. Проклятье. Теперь еще в магазин тащиться.

Опустившись на диван, прикрываю глаза ладонями. И это когда боль от воздержания наконец-то стала привычной и терпимой. Я не хочу поганить свой прогресс. Не хочу отрабатывать, а потом начинать все заново. Я не хочу быть ни с кем, кроме Анны.

Сильнее давлю ладонями на глаза.

Под присмотром отца, понятное дело, мне придется работать, иначе смерть. Я не хочу умирать на его условиях. И не за это. Умереть можно за Анну..

Внутренний голос шепчет… Коуп бы отказался… и эта мысль приводит меня в бешенство.

Как, черт его дери, ему удастся быть таким распрекрасным? Почему же я такой слабак? И самое худшее — то, чего я стыжусь — в глубине души какая-то часть меня радуется.

Ароматы. Прикосновения. Звуки…

Пульс ускоряется, едва внутренний зверь лениво поднимает голову после длительной спячки.

Не в моих силах разрубить это проклятье. Как же я себя ненавижу.

Во время перелета Майкл, Беннет и Радж ведут себя так шумно, что пилоту приходится утихомиривать их. Мы прикончили бутылку охлажденного шампанского и приступили к пиву, которым нас снабдил отец. Я поддерживаю состояние опьянения и посмеиваюсь над выходками парней, но сам разговариваю мало. С судьбой своей я смирился. Та постыдная радость, появившаяся после звонка отца, уже притупилась, ее сменила полная отрешенность. Ведь я прекрасно понимаю, что произойдет дальше.

С началом вечеринки исчезнут все рамки. А за ними и скромность.

И приватность. И не будет места отказам. К завтрашнему утру мои приятели узнают много нового. Пути обратно уже не будет. Они не представляют, что их ждет.