Слезы русалки - Надежда Виданова

Рыжеволосая сотрудница бухгалтерии была стара для него, ей было около сорока пяти, она даже успела овдоветь. Впрочем, она была сердечной женщиной, ей было жаль Вадима. Она чувствовала его душевный надлом и думала, что сможет вывести его из болота. Он восстанет из пепла, а она обзаведётся молодым мужчиной в доме. Вадим не оценил порыва ее души.

Остальные девушки в большой компании не рассматривали Вадима как спутника жизни – не богат, не престижен, странноват и нелюдим.

Из своей зарплаты Вадим оставлял для себя часть, чтоб оплатить аренду комнаты, немного денег на примитивную еду (крупы, полуфабрикаты из курицы для жарки, немного овощей), деньги на одежду (если требовалась) и мелкие расходы вроде сборов на день рождения коллег, абонемент поездок на метро, парикмахерская. Остальные деньги он жертвовал больным детям, чувствуя себя обязанным делать это в память об Арсении. Поразительно, но теперь все дети мира имели лицо Арсения, все инвалиды смотрели затравленным взглядом Павла, а все старики улыбались светлой улыбкой отца.

Встав на ноги финансово, Вадим сам не поверил своему успеху. Когда-то ему казалось, что деньги в Москве передаются по наследству, и если у человека нет связей, то он обречён ночевать возле Курского вокзала. А оказалось секрет богатства прост: нужно работать, много и усердно работать. Это не так уж сложно, если у тебя никого нет, и ты готов посвятить свою жизнь исключительно карьере, днюя и ночуя на работе, не замечая пролетающие дни и смену времён года.

Вадим перевёл сумму денег на счёт Юле, бывшая жена не могла уйти из уголков его совести. Вадим отдавал себе отчёт, что поступил по отношению к Юле подло и недостойно.

Юля была такой спокойной и надменной, когда они разводились, Вадим не ожидал, что в ней столько достоинства. Только глаза ее предали. Взглянув на Вадима в последней раз, они показали боль и грусть. Она грустила по раскалённым цепям, что выжигали ей тело и сердце. Как же это порой свойственно женщинам.

Сумму Юля перевела обратно, гордо заявив, что не нуждается в деньгах. Они с матерью продали гостевой дом отца, им есть на что жить.

Вадим хотел было спросить у неё про Сашу, но передумал. Нельзя оглядываться, не то подобно жене Лота вечность простоишь соляным столбом.

В итоге Вадим остался наедине с огромной суммой денег, думая куда бы их потратить. Зная свой характер, он ответил себе: "Немедленно их истрать, потому что деньги для тебя – опасная вещь". Он принял решение снять квартиру поближе к работе, чтобы не тратить полжизни на монотонную дорогу и не ютиться в занюханной халупке. Вадим так и не смог понять, откуда в нем проснулась эта тяга к комфорту. Вероятно, так было предрешено. Он должен был так или иначе встретить человека, крупно повлиявшего на мировоззрение Вадима и изменившего его жизнь.

Выбор Вадима пал на симпатичную однушку возле метро Бауманская. Район Вадим нашёл живописным и приятным, можно будет даже гулять перед сном, не боясь получить по голове, усмехаясь думал он, вспоминая свою окраину.

Квартиру сдавал странноватого вида мужчина. Это был крупный лысый громила с золотыми коронками на зубах. Должно быть он нагонял страх на людей в лихие девяностые. На Вадима он нагнал страху и в нынешние спокойные времена, он как мог пытался это скрыть.

Первым порывом было уйти и не связываться, никто не отменял инстинкт самосохранения.

– Ну, ты в штанишки тут не насикай мне! – Громовой голос мужчины напомнил Вадиму голос Алёны Михайловны. – Я что, на привидение похож? Меня зовут дядя Гера. По батюшке не надо, я это дело не люблю. Ты чего такой хилый? Ба, да тебя семиклассник на лопатки положит! За отдельную плату преподам урок самообороны. Интересует?

Какой-то маргинал, подумал Вадим. Но поймал себя на мысли, что ему впервые за долгое время захотелось посмеяться. Почему-то дядя Гера очень понравился ему. Он напоминал ему… отца Андрея. Вадим сам удивился ассоциации в своей голове. Это надо додуматься сравнить интеллигентного набожного скромного отца Андрея с его тихим мелодичным голосом и этого громилу. Но что-то было во взгляде дяди Геры, что роднило его с отцом Андреем… Интересно и странно. Не ожидал Вадим встретить помесь священника и тёщи. Его до ужаса развеселили свои мысли.

– Ты лыбиться перестанешь или нет? Я тебе петрушка на утреннике что ль? Как звать?

– Вадим.

– Значит один снимаешь? Жена, детишки? Тебе авось не восемнадцать? Не обзавёлся что ль?

– Нет. Буду снимать один.

– Баб будешь водить?

– Не буду.

– А как же ты будешь это самое? – Дядя Гера сделал неприличный жест руками.

– Никак.

– Чудной ты, Вадик, – теперь дядя Гера напомнил Вадиму Сашу своей мерзко-снисходительной интонацией.

– Мне понравилось у вас. Вы плату на год вперёд возьмёте?

– А ты дашь? – Дядя Гера оскалился, обнажив золотые зубы.

– Да.

– В договоре не так прописано. Стало быть доверяешь?

– Стало быть доверяю.

– Ну и дурак! Доверять, Вадик, можно только Господу Богу, чтоб ты знал. Даже себе самому порой доверять нельзя. Ну дяде Гере кстати вполне себе можно в качестве исключения из правила, только не сразу. Мы с тобой сначала по кружечке распить должны.

– Как-нибудь разопьем. Я куплю вино. Или вы что-то другое предпочитайте?

– Бухаешь что ль?

– Были б на это деньги, – они вдвоём посмеялись. – К вашим услугам.

Вадим ощутил особое тепло внутри. Надо же, он стал кому-то нужен. Пусть и в качестве собутыльника.

– Ну ты это… баб-то хоть води, – бросил напоследок дядя Гера. – А то совсем бедолага какой-то.

Беда была только в том, что дядя Гера так и не пожелал распить с Вадимом алкоголь за дружбу. Он предпочёл разделить с ним иную трапезу за спасение души.

Через два месяца на тёплый апрельский день выпал праздник Пасхи. Вадим был не намерен его отмечать, хотя прошлой ночью суеверно отметил, что икона Богородицы над кроватью смотрит на него как-то особенно строго. В квартире этого маргинала дяди Геры подозрительно много икон и какая-то по-женски набожная атмосфера.

Всю жизнь Вадим отмечал праздник Пасхи. В детстве это было особенно прекрасно. Вадим вспомнил с каким трепетом просыпался утром, предвкушая кулич с изюмом и сладкой глазурью. Как интересно было биться яйцами с Сашей