Врата судьбы - Агата Кристи

– Мери Джордан?

– Ну да. Именно это я имел в виду.

– Я, кажется, тоже. Но какая связь между тем, что былокогда-то, и настоящим временем? Какое значение имеет прошлое? Оно не должнооказывать влияния на настоящее, на то, чем мы сейчас живем.

– Ты хочешь сказать, что прошлое не должно влиять нанастоящее? Но оно влияет, – возразил Томми. – И самым странным образом. Я хочусказать, мы даже не можем предположить, что именно может случиться.

– Ты хочешь сказать, что прошлое может иметь любыепоследствия в настоящем? Самые разные события?

– Да. Целая длинная вереница событий. Похоже на цепочку,которая у тебя есть, – бусинка, потом несколько звеньев цепочки и снова бусинка.

– Да, да, совсем как Джейн Финн. Помнишь Джейн Финн и нашиприключения, когда мы были молоды и нам хотелось бурной жизни?

– И она у нас была, – поддержал ее Томми. – Иногда явспоминаю и удивляюсь, как это мы уцелели, остались в живых после всего, чтобыло.

– А потом другие дела. Помнишь, когда мы стали партнерами иделали вид, что мы тайные агенты-детективы?

– Очень было интересно. А помнишь?..

– Нет, – отрезала Таппенс. – И не собираюсь вспоминать. Мнесовсем не хочется обращаться к прошлому, разве что… рассматривать его каксредство для достижения цели. По крайней мере, мы приобрели некоторый опыт,верно? И отправились дальше, к следующему приключению.

– Ах вот ты о чем, – сказал Томми. – Миссис Бленкинсоп?

Таппенс рассмеялась.

– Ну конечно. Миссис Бленкинсоп. Никогда не забуду, как явошел в комнату и увидел тебя там на диване. До сих пор не понимаю, как у тебяхватило духа, Таппенс, отодвинуть этот гардероб и подслушивать наш разговор сэтим мистером… как его там звали. А потом…

– Да, а потом возникла миссис Бленкинсоп. – Она сновазасмеялась. – «Н или М?» и Гусёк.

– Но ты ведь не думаешь… – Томми нерешительно замолчал. –Что все те дела – только прелюдия к настоящему?

– В какой-то степени так оно и есть. Я хочу сказать, недумаю, что мистер Робинсон стал бы тебе говорить все эти вещи, если бы он неимел в виду настоящее. Меня, например.

– Вот именно, тебя в первую очередь.

– Однако теперь все изменилось. Я имею в виду Айзека. Егоубили. Ударом по голове. В нашем собственном саду.

– Но ты не думаешь, что это связано с…

– Такая мысль невольно приходит в голову, – сказала Таппенс.– Мне кажется вот что: мы уже не просто пытаемся разгадать какую-то тайну.Доискиваемся, почему кто-то там умер в далеком прошлом и все такое прочее. Мыделаемся лично причастными к тем давним событиям. Оказываемся связанными с нимисамым тесным образом. Ведь несчастный Айзек умер, разве не так?

– Он был очень старый человек, быть может, поэтому и умер?

– Но ты же слышал зачитанное сегодня утром медицинскоесвидетельство? Кому-то понадобилось его убрать. Только вот за что?

– Почему тогда не убили кого-нибудь из нас, если все этокаким-то образом связано с нами? – спросил Томми.

– Вполне возможно, что они еще попытаются. Может быть, оннам что-то сказал, а может быть, собирался это сделать. Может, даже кому-топригрозил, что расскажет нам, сообщит что-то о той девушке или о Паркинсонах.Или же… обо всей этой шпионской истории четырнадцатого года. Секретные данные,которые были проданы. И в этом случае, ты же понимаешь, его нужно былозаставить замолчать. Но ведь если бы мы здесь не поселились, не начали бызадавать вопросы и что-то выискивать, ничего бы не случилось.

– Не стоит так расстраиваться.

– Но я действительно расстраиваюсь и волнуюсь, – упрямосказала Таппенс. – Я больше не собираюсь ничего делать просто для интереса, дляразвлечения. Мы теперь занимаемся совсем другим делом, Томми. Мы идем по следуубийцы. Но кто этот убийца? Разумеется, пока мы этого не знаем, однако можемпостараться выяснить. Теперь мы занимаемся уже не прошлым, а настоящим. Тем,что случилось всего несколько дней назад. Пять или шесть? Это – настоящее.Убийство произошло здесь, и связано оно с этим домом. И мы должны во всемразобраться и непременно это сделаем. Не знаю, каким образом к этомуподступиться, но нужно использовать все возможные ключи, пройти по каждомуследу. Я ощущаю себя собакой, бегущей по следу. Я буду заниматься этим здесь,однако ты тоже должен поработать ищейкой. Продолжай делать то, что ты уженачал. Поезжай в разные места. Старайся разузнать все, что можно. Словом, ведисвое расследование – или как ты это называешь. Есть, наверное, люди, которыммногое известно, может быть, не непосредственно, а понаслышке – имрассказывали, они слышали разные версии, хотя, возможно, это были просто слухиили сплетни.

– Но неужели ты считаешь, что мы каким-то образом можем… тыдействительно веришь?..

– Да, верю, – твердо сказала Таппенс. – Я не знаю, как икаким образом, но я действительно верю, что когда у тебя есть неопровержимоедоказательство того, что ты считаешь злом, грехом, преступлением, а убийствоАйзека – это не что иное, как грех и преступление… – Она осеклась.

– Мы могли бы снова изменить название нашего дома, –предложил Томми.

– Что ты хочешь сказать? Снова назвать его «Ласточкиногнездо» вместо «Лавры»? – Стайка птичек пронеслась у них над головой. Таппенсповернула голову и посмотрела в сторону садовой калитки. – Раньше дом называли«Ласточкино гнездо». Что там было дальше в этом стихотворении? В том, чтоцитировала твоя информаторша? Что-то там было о коварной смерти?

– Нет, о коварной судьбе.

– Судьба. Это слово невольно заставляет подумать об Айзеке.«Врата судьбы» – наши собственные садовые ворота…

– Не надо так волноваться, Таппенс.

– Сама не знаю, почему это пришло мне в голову, – продолжалаона. Томми с удивлением посмотрел на жену и покачал головой. – «Ласточкиногнездо» – такое симпатичное название, по крайней мере, могло бы быть таким.Может быть, когда-нибудь оно снова станет симпатичным.

– Какие у тебя странные идеи, Таппенс.

– «И все-же кто-то свищет, словно птица». Так кончаетсястихотворение. Возможно, у нас все именно так и кончится.

Подходя к дому, Томми и Таппенс увидели стоящую у дверейженщину.

– Интересно, кто это? – спросил Томми.

– Я ее где-то видела, – сказала Таппенс. – Не могуприпомнить, кто она. Ах, вспомнила, это родственница старого Айзека. Они всевместе жили в его коттедже. Три или четыре мальчика, эта женщина и еще однадевочка. Я, конечно, могу и ошибаться.