Хадават - Вячеслав Ковалев

– Интересно, а сколько времени этот замок пустует? – спросил он в пустоту. Такое ощущение, что покинули его совсем недавно. Даже пыли скопилось не особо много. Вот и кремень с кресалом нашлись, и очаг исправен. «Жаль только, хозяева одежонку не оставили, а то скоро голой задницей сверкать начну. Да и кроссовки уже на ладан дышат, хотя еще какое-то время продержатся», – подумал он.

Если бы Макс узнал, что последний человек покинул замок почти триста лет назад, он бы сильно удивился. Почему замок остался таким же, как и тогда, даже деревянные конструкции ничуть не попортились, оставалось загадкой.

«Дурное место. Дурное», – шептались люди. Но больше удивляясь не сохранности покинутого замка, а тому, что ни один из смельчаков, что отправились порыскать по нему, назад не вернулись. Так что Макса никто не беспокоил. Хотя до ближайшего поселения вольных землепашцев было всего-то полдня пути к западу. Но Макс, который пришел к замку через незаселенные земли старого леса и залесья, считал, что край этот заброшен и необитаем. Чему он был даже рад.

Он спокойно жил в замке, мог читать и размышлять, сидя вечерком у огня. Читать его на местном языке научил все тот же Тримир. Макс вспомнил тот разговор, после которого он стал постигать здешнюю азбуку.

– Тримир, могу я задать вопрос? – спросил Макс как-то после занятий.

– Задавай.

– Как так получается, что я вас понимаю? И Гроздану я понимал. Ведь не может быть, что вы говорите по-русски?

– Мы говорим на едином языке, его понимают все разумные существа на этом свете. Только дикие племена людоедов, у которых даже имени нет, да чернокнижники Темного материка говорят на каких-то своих языках, а там, откуда ты родом, разве не так?

И тогда Макс рассказал Тримиру о Вавилонской башне. А тот еще удивился глупости людей его мира.

Макс улыбнулся, ему приятно было вспоминать дни своего учения. А может быть, он этого и искал, когда маялся в городе, нигде не находя себе места? Ни на работе, ни дома, ни в шумных компаниях. Как же ему тогда было скучно. Господи. Он менял женщин, пытаясь найти в этом развлечение, помогало слабо. Даже пытался пить. Но у него не получилось. К тому же напиваться еще скучнее, чем не напиваться. А здесь, в этом старом замке, где вокруг ни души, он наконец-то успокоился. Соли вот только не хватало.

На замочек он наткнулся случайно. Он уже довольно сносно ориентировался на территории замка, который оказался довольно большим. И вот однажды, возвращаясь с очередной охоты, он вдруг обратил внимание на некую несуразность в центральной башне. Там, где к ней подходила внешняя стена, было что-то режущее глаз. Макс сбросил тушку оленька прямо на землю и побежал на другую сторону. Точно! Так и есть! Как он раньше не заметил, олух! С этой стороны башня резко закруглялась, образуя с крепостной стеной довольно острый угол, а там, с другой стороны, плавно сливалась с ней. Хотя выше была такая же, как и здесь. Вряд ли башню сразу строили асимметричной. Нигде больше в замке, который изобиловал всевозможными постройками, он асимметрии не видел. Только здесь. Значит, что? Значит, этот кусок выложили позже, и, значит, там что-то есть! Окрыленный догадкой, Макс бросился обратно к заинтересовавшему его участку стены и стал пристально его рассматривать. На первый взгляд никаких отличий. Хотя… что это за выступ такой, у самой земли? Он приблизился. Ага! Что это у нас тут, господа хорошие? А у нас тут кто-то изображен. Чей-то неясный силуэт. Макс осторожно протер пальцами, освобождая его от пыли. Единорог. Точно! Это же единорог! Так, так, так. Смотрим дальше, а вот и еще один, у другого края. Макс стал протирать и этого, сидя перед ним на корточках. Вдруг он не удержал равновесия и оперся на стену, чтобы не упасть. Камень с изображением единорога утонул под его пальцами и ушел глубоко в стену. Макс вскочил. Но больше ничего не происходило. Тогда он подошел ко второму и плавно нажал на него. Как и ожидалось, этот последовал вслед за первым. Макс встал, довольный собой. Пару секунд ничего не происходило, а потом раздался глухой скрип, скрежет, и Макс скорее почувствовал, чем увидел, что стена начала крениться. Он быстро развернулся и рванул что есть мочи. Вовремя. Потому что на то самое место, где он только что стоял, рухнула груда камней из кладки. Макс закашлялся, попав в клубы пыли. Практически вслепую выбрался на чистое место. Обернулся и перевел дух.

– Да уж. – Он смотрел, как оседает пыль, обнажая груду камней у подножия башни, которая теперь и тут резко закруглялась, образуя со стеной довольно острый угол. – Вот так-то лучше! – хмыкнул Макс. Следующие три дня он оттаскивал обвалившиеся камни.

Макс сидел напротив очага, смотрел на пляшущие языки пламени и жевал кусок только что поджаренного мяса. Он сделал это! Разгадал загадку. Когда он оттащил все камни и смог подойти к башне, то обнаружил сбоку, почти у самой стены, дверь, а в ней узкую щель замка. Того самого замка́. Он был уверен в этом. Но открыть дверь решил завтра утром. Он понимал, что с ним происходит нечто очень важное, что жизнь его изменилась круто и бесповоротно и сейчас должен прозвучать последний аккорд этой песни перемен. Он сидел, смотрел в огонь и жевал.

Утром он подошел к двери и медленно вставил ключ в щель замка. Раздался щелчок, и дверь чуть приоткрылась, словно сработала пружина. Он потянул ее, открывая до конца, и вошел внутрь, попав в небольшую комнату, а прямо перед ним была лестница. Макс немного постоял, собираясь с духом, а потом шагнул на первую ступень. Он не стал задерживаться ни на одном из этажей, которых насчитал пятнадцать, а поднялся на самый верх. Лестница шла спиралью, опоясывая внутренние помещения башни, и выводила на самый верх, на крытую смотровую площадку. Света, проникавшего сквозь широкие, закругленные по верхнему краю окна, было достаточно. В центре помещения стоял круглый стол, а за ним сидели двое. Кожа их потемнела, волосы стали бесцветными, а черты лица потеряли всякие различия, став практически одинаковыми, но он сразу узнал этих двоих, которые так старательно его учили. За столом стоял еще один стул, перед которым лежала книга в толстом переплете. Этот стул предназначался для него. Макс сел и осторожно открыл книгу.

«Здравствуй, хадават! Если ты читаешь эту запись, значит, ты добрался до Игольчатой башни, и, значит, мы не ошиблись в своем решении. Твое учение подходит к концу. Я хармахан, старшина братства, имя мое – Дагус. Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я пишу это послание, но это и неважно. Я глава Лиги вольных стрелков. Нет страны, которую мы могли бы назвать родиной. И нет правителя, который бы назвал нас своими подданными, даже император получил отказ, когда прислал приглашение поступить к нему на службу. Мы не сражаемся с людьми. Если только сами люди не угрожают нам. Так было всегда. В этом наша доля. Братству почти тысяча лет, и умение наше велико. Оно передается только тем, кто достоин. И мы сами выбираем тех, кого учить. Но зависти и алчности нет предела, и сейчас мы в кольце. Император поставил нам ультиматум: либо мы идем к нему на службу и отдаем ему наш замок, либо мы умрем. Наш замок окружен его землями. Когда он строился, здесь никого не было, для Лунного дома специально выбрали это место. Но империи растут, и границы их ширятся. За тысячу лет Лут-на-холмах успел стать Лутом Золотым, а его границы раздвинулись до Льдистого океана. Что ж. Такова судьба. Мы приняли решение. И завтра, во второй день первого весеннего месяца, мы выйдем на поля залесья и примем свой последний бой. Мы знаем, что нас ждет. Хотя каждый из нас превосходит в мастерстве десяток императорских гвардейцев, но что может поделать горстка храбрецов с армией? Только одно: умереть достойно. Это будет великий бой. Надменный император надолго запомнит тот роковой день, когда он принял решение уничтожить братство. А главное – те, кто стоит за ним. Коль уж мы не нужны этому миру – что ж, мы уйдем. Но замок им не достанется, мы об этом позаботились. Уж на это умения у нас хватит. Он будет стоять в сохранности столько, сколько потребуется. Ни одна гнилая крыса не пройдет в него. Только хадават – наследник – сможет проникнуть за его стены и остаться в живых. И я свято верю, что это произойдет. Пусть не скоро. Пусть через тысячу лет, но произойдет. Произойдет тогда, когда вольные стрелки снова понадобятся. И тогда слава нашего братства возродится. Потому что мы не хотим, чтобы умение наше умерло вместе с нами. Оно еще пригодится этому грешному миру. Мы выбрали двоих: Тримира, игрока стихий, и Ратая, искусного в борьбе. Они добровольно согласились стать твоими наставниками. Не спрашивай меня, как это возможно. Но они будут ждать тебя. И когда ты придешь – будут учить.