Боец 3. Лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров

надо выручить. Сейчас, конечно, такой кипиш будет, что не приведи Господь… Надо его с базы выдергивать.

Я повернулся к Танку:

— Твое мнение?

Он пожал плечами, охотно перекладывая бремя умственной работы на меня:

— Как скажешь!

Я мгновенно подумал.

— Ладно, Заур. Принципы стоят того, чтобы их уважать. Разбежимся по-хорошему. Что дальше, жизнь покажет. А пока так.

— Э, — неожиданно прикоснулся к логическому мышлению и Танк. — А Планшет-то свалил, похоже! Он сейчас всей братве маякнет, как мы тут накосячили!..

— Залягте на дно, парни, — убежденно заговорил Заур. — Черт с ним со всем, с оружием этим… звоните Степанычу срочно, у него должна быть запасная хата, я знаю. Там перекантуетесь первые дни, а дальше видно будет.

Я взглянул на толстяка-завсклада, который все еще лежал, боясь шевельнутся. «Оружейник» Карена в суматохе куда-то дернул, и я подумал было, что вдруг он вытащит из своего схрона пистолет, а то и автомат… но рассудил, что это ему сейчас на хрен не надо. А он, похоже, не дурак.

— Эй, боров, где твоя мобила? — мне сейчас было не до вежливости.

— Тут… здесь, со мной…

— Давай.

Я взял телефон, спросил Заура номер Степаныча в «Спартанце», набрал.

Гудки пошли… ну, только бы взял трубку!..

— Да? — хрипловатый знакомый голос.

У меня как гора с плеч свалилась.

— Степаныч, это Боец, привет. У вас как там?

— Да пока нормально все. А у вас?

— А у нас ненормально. И это мягко говоря. Слушай меня! Давай под любым предлогом вали с базы, мы тебя подберем, там все объясним. Скажи, где встретимся!

Степаныч, слава Богу, был человек сметливый, жизнь научила. Без всяких вопросов-расспрсов он четко сказал, где будет нас ждать.

— Жди! — я подошел к Лиде.

— Товарищ медик, подъем. Быстро! Танк, помоги.

Вдвоем мы помогли ей подняться, отряхнули.

— Скорей!

Я обернулся, хотел проститься с Зауром… но его уже не было.

Вот те раз.

— А куда он делся? — спросил я у толстяка. Но тот тоже не заметил.

— Ладно, — сказал я, — все, ребята, валим!

Глава 24

Так мы остались втроем — я, Танк, Лида.

Стремглав мы пронеслись по складскому двору, опять же здесь включилось что-то вроде парадокса времени: вроде только выбежали из склада — и вот уже на проходной, где бедолага-дед так и сидит с кляпом во рту. Можно не сомневаться, что он слышал нашу пальбу, и что пережил — одному Богу ведомо.

— Постойте-ка, — я задержался на секунду, выдернул кляп изо рта вохровца. — Нож есть?

— В столе… кухонный… — обмирающим голосом прошелестел старец. Что он при этом подумал — о том я не думал.

Порывшись в ящике стола, я вынул туповатый нож с пятнами ржавчины, стал пилить веревки, которыми был связан сторож.

— Сережа… быстрее… — простонала Лида.

— Сейчас, сейчас… — я кое-как разодрал путы, кинул нож на стол. — Бывай здоров, дед!

И мы выбежали на улицу.

Не знаю, слышал ли кто стрельбу на складе, но вокруг было все спокойно и тихо. «Крузак» исчез — нет сомнений, на нем Планшет рванул в неизвестность.

Да и нам предстояло то же самое.

«Шоха» наша, слава Богу, стояла на месте, невредимая. Мы с Лидой сели на заднее сиденье, Танк за руль, он слишком резко рванул с места, с колесным визгом, распугав каких-то кошек, они обалдело прыснули в кусты — видимо, там им лучше отходить от стресса. А мы помчались за Степанычем.

Наш многоопытный тренер знал, где назначить точку встречи: в максимально неприметном месте, к которому и пробраться можно было закоуками-буераками. Мы так и делали, это, возможно, было дольше, да зато безопаснее. Лида потихоньку стала приходить в себя, хотя по ее глазам я видел, что пережитое за этот час равнялось, наверное, десяти годам обычной жизни…

Танк воспринял стрессовую ситуацию по-своему: его вдруг словесно пронесло, сбивчивая речь полилась неудержимо:

—…н-нет, это просто пизд*ц какой-то! Слышь, Боец, ты как⁈ А я там ни х*я ничего толком и понять не успел! Бах! Бах! И жмуры вокруг. А у меня хоть бы царапина! Это как⁈

— Судьба, — сдержанно ответил я. — Ты зачем-то нужен этому миру.

Танк заржал. Не знаю, как он понял мои слова. Я и сам не сразу их понял, а когда дошло, удивился и задумался всерьез.

Нет, а ведь вправду: мы-то ладно с Лидкой, были под каким-никаким прикрытием, а Танк стоял столбом под градом путь, стрельба велась практически в упор. И невредим. Случайность?..

Не знаю.

Я исподлобья покосился на него: ржет, доволен жизнью. Завидую.

— Нужен миру, говоришь?.. А как же бл*дь! Типа, без меня и Солнце не встанет! Ага… Ну, значит живем, братва, и жить будем!..

Мне так весело не было, Лиде там более, однако мы на самом деле были живы после адских передряг, и теперь как-то уже неприлично было сдаваться смерти. Прорвемся! — взбодрил себя я, сжимая зубы.

Эти мысли не мешали мне озираться, фиксируя происходящее. Я знал, что сейчас в Ростове уже вовсю пылает криминальная война, слух старался ловить тревожные звуки спецсигналов милиции, скорой помощи, пожарки… В общем, паники не наблюдалось, хотя в какой-то момент мы увидели, как с надрывным воем по параллельной улице промелькнули несколько пожарных машин. Покрутив головой, я без труда обнаружил эпицентр смятения: над крышами окраинного района поднимался черный густой дым.

Вот она, работа одной из «кладбищенских» групп. Танк оглянулся, тоже заметил черный столб.

— А! — воскликнул он. — Похоже, наши поработали.

— Похоже… — процедил я.

Впрочем, мы удалялись от места пожара. Танк вполне разумно решил прокатиться дворами, переулками, однажды мы уткнулись в неожиданный тупик, водитель наш чертыхнулся, но небольшой объезд не стал проблемой.

Странно, я лишь сейчас подумал, что моя «девятка» с краснодарскими номерами осталась в «Спартанце», и вряд ли уже я выдерну ее оттуда… ну что ж делать, ввязался в такие темы, приходится благодарить небо за то, что жив, а прочее уже не так важно.

— Ну… вот вроде это где-то здесь, — проговорил Танк, притормаживая и озираясь. Я тоже завертел головой, но Степаныча было не видать… я чуть было не забеспокоился, но тут услыхал оклик:

— Эй, парни! Боец!

Тренер умело маскировался в маленьком скверике между кварталами.

— О, Степаныч! — обрадовался Танк. — Айда! Прыгай сюда! — он хлопнул ладонью по переднему сиденью.

Тот так и сделал.

— Куда едем? — обратился к нему Танк.

— Для начала вон туда, — Степаныч махнул рукой вперед. — Я покажу. Станем там в укромном месте, доложите мне про все текущие расклады.

Степаныч, похоже, знал тут все укромные места. Мы остановились среди такой комбинации строений и зарослей, где никакой сыщик бы нас не смог найти.

— Ну, молодежь, — не слишком весело усмехнулся наш наставник. — Докладывайте, как вы дошли до жизни такой…

Докладывать, разумеется, пришлось мне. Я постарался быть точным и кратким, уложился минут в десять… да пожалуй, и меньше, в семь-восемь.

У Степаныча, насколько я понимаю, аналитический центр в мозгу работал на предельной мощности — по своему жизненному опыту он наверняка осознавал грозящие нам, да и не только нам опасности куда лучше нас.

— Да, — сказал он сумрачно, выслушав меня, — заварилась каша, мама-не горюй… Это, товарищи спортсмены, будет такая…

Видимо, он цензурного слова не подобрал, но в отличие от Танка не стал сквернословить при девушке. Лишь головой помотал. И продолжил так:

— Худо, граждане. Бывает хуже, но редко… Теперь, Боец, как бы тебя не сочли виновником всех проблем. Планшет растреплет, я его знаю. Он вообще-то не крыса, не подонок. Но дурак. Даже не дурак, а сперва делает в горячке, потом думает. Вроде бы и думать умеет, да не вовремя. Нет, чтобы спокойно поразмыслить — умеет ведь, ничего не скажу! Так нет же, дров наломает, только потом начинает мозгами шевелить… Вот он сейчас и понесет, что Заур Демида завалил, а Боец с Зауром заодно… и это все на фоне войны с вокзальными, да с Кареном, которых могут и выпустить, да если еще и москвичи сюда полезут… Короче! На два-три дня надо зашхериться прочно, а дальше жизнь начнет потихоньку показывать, что да как, там и кумекать начнем. Предлагаю следующее: едем на одну мою секретную хату, есть такая, никто не знает. Место тихое, отсидимся там. Это сейчас самое лучшее решение. Недалеко. Только машину придется бросить. По ней нас могут вычислить. Проедем на троллейбусе… а можно и пешком. Вы как?

Я вздохнул, вспомнив свою «девятку», горбом заработанную.

— Что вздыхаешь?