Боец 3. Лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров

еще ранний, но по мере приближения к Ростову движение на трассе становилось интенсивней. Вот уже показались вдали знакомые городские очертания…

Наш водитель слегка закашлялся, заерзал на сиденье. Даже в фигуре Демида возникло какое-то напряжение…

Хотя, может, мне это только показалось.

Ну, вот и Дон, вот и Ворошиловский мост. Ну…

Черт! Не повезло. Перед самым въездом на мост стояла белая с голубой полосой «восьмерка». Рядом, сложив руки за спиной, поматывая жезлом, стоял, смотрел на трассу высокий худощавый гаишник. Увидев нас, он оживился, прямо как охотничий пес стойку сделал. Руки расцепил, сделал шаг, требовательно вскинул жезл.

— Вот с-сука… — просипел водила.

— Спокойно, — проговорил Демид. — Главное, спокойно…

Танк включил правый поворотник, притираясь к обочине. Он проехал слегка дальше «восьмерки», так, что мы очутились совсем рядом с блюстителем и его машиной.

— Спокойно, э, — повторил Демид. — Боец, выходишь, и так культурно, интеллигентно говоришь… А я следом.

Мне очень не по душе был этот цирк, хотя я понимал, что всякое другое приведет нас в камеру. А это, простите, не вариант.

— Ладно, — и я вышел.

Гаишник, совсем молодой сержант, смотрел на меня ухмыляясь, с чувством превосходства. При малом опыте, наверняка даже он понял, кто мы такие, да не просто такие — на лобовом стекле «Паджеро» недвусмысленно зияла пулевая пробоина. Мент заглянул мне за спину — как раз на лобовое стекло.

— Та-а-ак, — протянул он.

— Товарищ сержант, — улыбаясь, начал я, переключая его внимание. — Вы нас простите, великодушно, но мы очень спешим. Большая просьба войти в положение. Вы, надеюсь, понимаете, что…

— Тебе в участке расскажут, кто тебе товарищ, — прервал он и потянулся к табельному оружию, к кобуре. — И в положение войдут. Так войдут, что ты сразу ляжки обдрищешь. Ну-ка…

И не договорил, что — ну-ка. Речь пресеклась, глаза остановились. Лицо вытянулось.

— Нехорошо говоришь, командир, — спокойный голос Демида. — Не интеллигентно. С тобой со всем уважением, а ты…

Я скосил взгляд вниз и вправо, увидел в правой руке Демида пистолет, нацеленный сержанту прямо в грудь.

— Разбежимся по-хорошему, гражданин начальник, — такой же задушевно-спокойный голос. — Ты еще и бабок неплохих получишь. Жизнь только начинается, зачем тебе помирать?.. А то смотри, мы-то, конечно, сядем, да ведь ты ляжешь. Зачем это? Ты никого не видел, службу несешь исправно, нарушений нет… Так?

Сержант как-то странно подергал головой, что можно было расценить как угодно, Демид расценил как знак согласия. Тем более мент раз и руку от кобуры убрал.

— Ну, вот и хорошо. С умным человеком и побазарить приятно.

Послышался легкий хруст плотной бумаги, Демид обошел меня, и сунул обалдевшему гаишнику между пуговиц гимнастерки несколько крупных купюр. Пистолет сунул за пазуху.

— Служи, командир! — шеф покровительственно хлопнул сержанта по плечу. — Поехали братва!

Мы мгновенно сели в джип, Танк рванул «девятку», и вся наша колонна понеслась по мосту.

Проскочили!..

Как и предсказывал Демид, переулками-закоулками мы проскочили до «Спартанца» без проблем. На базе Демид ретиво взялся за распоряжения:

— Значит так, братва! Твоя задача, — повернулся он к одному, — вызываешь слесарную бригаду, пусть займутся ремонтом тачек. За баблом, скажи, дело не станет. Двойной, тройной тариф. Заур!

— Я здесь, шеф.

— Так. Значит, надо несколько человек толковых ребят. Всем выдать по мобиле. Пусть следят за точками сбора кареновских и вокзальных. Объяснить, где эти точки, вообще проинструктировать подробно. Задача ясна?

— Да.

— Дальше: собери боевую группу, пусть будут на базе, то есть здесь. В полной боевой готовности. Сюда можно тех, кто не с башкой, а с руками и ногами…

— Сделаем.

— И чтобы с базы ни шагу! Мобилизация. Ну… но вроде бы пока и все. Вам, братва, кто в Сочи был, сегодня отдыхать. Завтра всем как штык, в девять ноль-ноль. Заур и ты, — он повернулся к парню, который должен был вызвать слесарей, — задачи выполните, тоже отдыхать до завтра. Все!

…Забросив по пути домой Танка, я поехал к себе на «девятке». Лиду не стал забирать, пусть придет в себя, потом поговорим. Взял по пути пивка, сушеной рыбки на рынке — можно сегодня позволить. Дома прежде чем завалиться спать, включил телевизор, откупорил бутылочку… и нате вам! В первой же передаче нарвался на репортаж о задержании в Сочи лидеров ОПГ, собравшихся на сходняк. Смотрел и узнавал знакомые картины: вот усатый полковник важно вещает об успехе операции, вот ведут Карена под руки, а он злобно орет с перекошенной рожей, пытается лягнуть репортера…

— Надо же, — сказал я и сделал первый глоток.

В этот миг затрезвонила мобила.

— Брат! — голос в трубке. — Прикинь: Варианта выпустили!..

Глава 21

По первым же словам Заура — а это звонил именно он — я понял, что отдых придется отменять. Ситуация сложилась крайне напряженная, и это… это еще, мягко говоря.

— Короче, так, — сказал Заур охрипшим голосом. — Через час сбор в «Спартанце» у меня в кабинете. Будем решать. Ждем.

Отдыхать будем на пенсии, а будет ли пенсия?.. — так невесело пошутил я про себя и убрал пиво и закусь в холодильник. Пусть там постоит и меня дождется. Ну если дождется… Выпить я успел разве что несколько глотков, губы смочить, а пистолет оставил в клубе… так что, собственно, готов. И в последний раз пожалев о несостоявшемся отдыхе этим вечером, я взял ключи и спешно вышел.

Полчаса спустя я уже был в «Спартанце». Демид, Заур — оба заметно осунувшиеся, небритые, на вид разбойники разбойниками — и еще несколько человек, «бригадиры», были уже в сборе.

— Проходи, тебя ждем, — хмуро бросил Демид, даже не поднимая глаз. — Военный совет!

Не знаю, пошутил он или нет, а, впрочем, жизнь пошла такая, что не разберешь, где тут смеяться, где плакать. И не скажешь, что я испытал нехорошее предчувствие, поскольку сейчас все предчувствия были нехорошими.

— Погодите минуту, — сказал Демид, с мобильником выходя из кабинета, и я повернулся к Зауру:

— Слушай, а где медик наша? Лидия?

— Здесь. Спит в медкабинете. Она в таком состоянии была, что хуже не бывает. Я ее спать отправил, пусть хоть так оклемается.

Я прикинул — да, пожалуй, это вернее всего. Потом надо будет проведать.

Странно, я не очень задумывался о развитии наших отношений. А хотя что тут странного?.. Я попал в такую жизненную воронку, где приходится каждый день думать о том, как уцелеть, и горизонт прогнозов — день-два, а сам прогноз — дожить до завтра, а завтра думать, как дожить до послезавтра…

Конечно, я не стал об этом говорить. Да и задуматься мне времени не дали, вернулся Демид, велел:

— Садитесь, — и сам уселся во главе стола.

Все старались выглядеть спокойными, но были напряжены — ясно, что сейчас темы возникнут серьезные.

— Значит так, братва, — приступил Демид.

Он, говорил, конечно, не так кратко и метко, как Михалыч. Но суть была ясна.

Не успел он, Демид, вздохнуть-передохнуть после нашего боевого пути «Сочи — Ростов», даже чая-кофе не успел глотнуть, как зазвонила мобила. Незнакомый номер.

Номер-то незнакомый, а голос знакомый. Не кто иной как Саня Вариант.

И уж, конечно, ничего хорошего в том голосе не было.

— Да ты чо! — вырвалось у кого-то из бригадиров. — Отпустили, что ли⁈

— Да, — кратко и мрачно сказал Демид. — Уже свободен, как негр в Африке…

И дальше он сказал примерно так: не знаю и не спрашивайте, как московский гангстер очутился на воле, какие силы подключились к его освобождению… можно предполагать, что силы эти немалые и, конечно, было бы важно выявить их. Кто прикрывает московскую братву?.. Да, это существенный вопрос, но не на повестке дня. Другой вопрос куда острее.

Он связан с тем, что Вариант предъявил Демиду. Это была самая настоящая предъява, то, что на языке дипломатического протокола называется объявлением войны. Это вы натравили ОМОН на сходку — было сказано прямым текстом. Поэтому никто никаких оправданий слушать не будет, а будем вас мочить. Правда, гуманизм еще не отменили, да и вообще так оно будет проще, если все вы, то есть «кладбищенские», подобру-поздорову уберетесь из города Ростова-на-Дону. Очистите поляну, так сказать. И на это вам сутки…

Здесь Демид прервался, глянул на дорогой золотой «Ролекс» на левой руке, нехорошо ухмыльнулся:

— Точнее, двадцать три часа. А потом…

А потом, по словам Варианта, нас будут