Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина

нигде не был, ничего не видел. Оставалось ждать суда, чтобы предъявить показания Сереги Малышенкова. А до той поры Логов запретил ему даже по телефону болтать, не то что выходить на улицу. Наверное, он там уже с ума сходил…

Но я не успела найти нужные слова, чтобы подбодрить Никиту, потому что в этот момент из дверей Комитета вылетел Артур. В глазах его горел уже знакомый мне охотничий азарт.

– Поехали, поехали, – выкрикнул он на бегу, даже не удивившись.

Потом на секунду притормозил и, бросив взгляд на Ивашина, мгновенно оценил ситуацию:

– Ты тоже.

Надо было видеть, как Никита просиял. В этот момент он как никогда был похож на ребенка – такого милого, что у меня просто сердце зашлось от нежности. Передо мной был малыш, который уже не надеялся получить подарок от Деда Мороза и вдруг обнаружил под елкой огромный блестящий сверток… Я готова была расцеловать Артура за то, что он оказался гениальным психологом.

– Куда мы? – спросила я, привычно юркнув на пассажирское сиденье впереди.

Никита забрался назад и шумно сопел от радости. Включив зажигание, Логов пояснил:

– Нужно срочно найти Лизу.

– Прохоренко? Опять?

– Это она организовала ту вечеринку, – проговорил Никита вслух, но больше для самого себя. Мы и так это знали.

– Разве она не все нам рассказала?

Честно говоря, мне совершенно не хотелось встречаться с ней после ее лесбийских намеков. Но Артур не услышал меня. Когда он так уходил в себя и что-то напряженно обдумывал, я старалась не мешать, ведь обиднее всего потерять ход мыслей. Со мной такое тоже случалось, и потом хотелось вопить от злости и кусать локти. Я знала, что он все выложит, когда сам разложит по полочкам, и решила не отвлекать его.

Тем более мне не терпелось продолжить рассказ, который начала писать вечером, и я уткнулась в телефон. Меня все сильнее затягивала возможность жить параллельно в двух мирах, которые никак не пересекались. Ну, может, крошечные точки соприкосновения и были, но постороннему они не бросились бы в глаза.

У меня сердце колотилось как сумасшедшее, когда я снова видела людей, населяющих придуманную мной реальность! Трудно было поверить, что они не существуют на самом деле… Для меня они были самыми что ни на есть настоящими! Я так переживала за них и даже пыталась помочь, но чаще всего они поступали так, как считали нужным, а мне оставалось лишь обрисовывать их жизнь словами.

И мне это казалось самым увлекательным делом на свете…

* * *

– Кто этот человек?

Вопрос был простым, и Логов ждал на него столь же короткого и ясного ответа. Но по тому, как на миг испуганно расширились, а потом резко сузились глаза Лизы, он догадался, что сейчас девушка начнет юлить. Поэтому Артур выбрал тон достаточно жесткий – пусть слегка струхнет и не решится врать.

– Слушаю, – произнес он отрывисто. – Елизавета Николаевна, ваши показания записываются на диктофон. Если вы не готовы отвечать сейчас и здесь, мы можем проехать в Следственный комитет для официального допроса.

Лиза испуганно помотала головой и взглянула на Сашку. После каждой фразы, которую обрушивал на нее следователь, Лиза смотрела на нее, точно искала поддержки, хотя не могла не понимать, кто на какой стороне.

«Она запала на Сашку? Только этого не хватало», – подумал Артур с раздражением. До сих пор, сталкиваясь с проявлениями нетрадиционной сексуальной ориентации, он терялся и долго не мог выбрать стиль общения. Хотя точно знал, как лучше вести себя с женщинами и мужчинами, чтобы расположить их к себе. Но вот такая неопределенность загоняла его в тупик и заставляла злиться. И после Сашкиного рассказа о девочке, влюбившейся в одноклассницу, ничего особо не изменилось… Литература ведь редко на самом деле меняет людей. Но некоторых заставляет задуматься…

С Лизой Прохоренко они встретились в том же владении бегемотов, которые, по замыслу Артура, должны были смягчить накал беседы своими добрыми мордами. Потрепать бы такого милаху… Только на деле, пожалуй, руку отхапает! С людьми бывает так же: Логов не раз видел на скамье подсудимых безобидных на вид толстых симпатяг, которые вспарывали животы своим жертвам или душили их голыми руками, наслаждаясь смертельным ужасом в гаснущих глазах… Он давно запретил себе жалеть людей только потому, что они кажутся милыми. На это есть собаки…

– Не надо никуда меня везти, – пробормотала Лиза, снова переведя взгляд на Логова. – Я и здесь могу… Этот мужик – любовник моей матери.

– О как? – вырвалось у Артура. – А зовут этого прекрасного принца…

– Виталий, – буркнула она. – Жуковец.

«А девочка-то на дух не переносит маминого дружка, – отметил он. – Прямо сплюнула имя…»

Сашка так и заерзала:

– Жуковец? Жук?

– Навозный!

Артур уточнил:

– Он так хорошо сохранился или ему и вправду лет тридцать?

– Ну да, – прогудела Лиза, и рот ее брезгливо скривился. – Что-то вроде этого… Мама его лет на десять старше.

– И поэтому он решил затесаться в ряды юнцов. Ты его пригласила?

– Еще чего! Сам приперся. Типа, забыл, что мама в командировке. Как же…

Упершись локтями в стол, Сашка заглянула ей в глаза:

– Он клеится к тебе?

Лиза яростно втянула воздух:

– Такой козел! А мама делает вид, будто и не замечает ничего…

«Вот же ублюдок», – угрюмо подумал Артур, невольно спроецировав ситуацию на их с Сашкой отношения. Ему показалось, что она посмотрела на него с благодарностью.

– Любит, значит, молоденьких девочек? А с Диной он общался у тебя дома?

– Понятия не имею, – отрезала Лиза. – Я ни за кем не шпионила.

– Конечно, нет! Но могла увидеть случайно…

– Но я не видела!

– Хорошо-хорошо, успокойся. Дай-ка мне телефончик этого Жуковца… Ага, поймал. После вечеринки ты его видела?

Лиза мотнула головой:

– И не хочу. Он же думал, что я одна дома, понимаете? Притащился, уже слюни развесил, а тут целая толпа…

– И он вышел из себя, – заключил Артур.

И ощутил знакомое теплое успокоение, которое возникало, когда он чувствовал, что вышел на финишную прямую и этот путь абсолютно верен. Еще не было ни малейших доказательств вины Виталия Жуковца, но Логов не сомневался: это лишь дело времени.

В светящихся Сашкиных глазах читался вопрос: «Мы нашли?» Она тоже показалась ему не просто утратившей невозмутимость, а скорее, абсолютно счастливой – каждое раскрытое дело до сих пор заставляло ее ликовать. Артур эйфории давно не испытывал, но умиротворение, воцарявшееся в душе после хорошо проделанной работы, ценил. В такие минуты на него снисходило осознание, что живет он не зря.

«Все получилось», – ответил он Сашке, не разжав