Сырок - Борис Александров

Юра попал в списки неблагонадежных, когда подписывал обращения за вывод советских войск из Чехословакии. Напомню, что в Праге весной 1968 года начались демократические волнения, что привело ко вводу советских войск (а также войск Польши, Венгрии, Болгарии, ГДР) для усмирения жителей.

Кроме того, Юра однажды не сдержал языка. Ректор института Михаил Ильич Кузин читал нам госпитальную хирургию и, надо отметить, делал это очень скучно, поэтому его лекции студенты пропускали. Однажды Кузин собрал старост групп и спросил: «Почему на мои лекции не ходят?» А Юра возьми да ляпни: «Профессор, подумайте сами. На другие-то лекции ходят». Кузин спросил: «Как фамилия?» – «Изачик». Тот и запомнил.

В общем, вместо аспирантуры Юра отправился к себе на родину, в Восточный Казахстан. Он сам считает, что причиной стала позиция по Чехословакии. Надо лично знать Юру, чтобы понять, как тяжело он воспринял отъезд из столицы, где он питался творческо-культурной атмосферой, называя ее живительным воздухом.

Его отец, замечательный человек, работал в Усть-Каменогорске заместителем председателя исполнительного комитета Восточно-Казахстанского областного Совета депутатов трудящихся. По уровню должности считался чуть ли не местным премьер-министром, поднимал все хозяйственные работы в течение тридцати лет.

В Усть-Каменогорске из-за своих выдающихся способностей Юрий Александрович быстро стал заместителем главного врача областной больницы по лечебной работе, ведущим специалистом. Получил там трехкомнатную квартиру, у него родилось двое детей.

В 1976 или 1977 году Юрию Александровичу удалось выбиться из своей тьмутаракани в Москву, где он поступил в ординатуру и смог наконец раз в два дня ходить на разнообразные концерты и спектакли. После ординатуры он поступил в Четвертое главное управление при Министерстве здравоохранения СССР, в отдел, где обслуживали Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда. Там он сразу отличился, поставив правильный диагноз знаменитому полярнику Ивану Папанину, дважды Герою Советского Союза и девятикратному обладателю ордена Ленина. Папанин жаловался на сильные боли в горле, как при ангине. Юра диагностировал такую форму инфаркта, при которой болит горло и кажется, что ангина. Диагноз подтвердился, героя вылечили, и он дожил до девяноста одного года.

Внимание на Юру обратил даже начальник Четвертого главного управления Евгений Иванович Чазов, впоследствии лечивший генеральных секретарей ЦК КПСС и ставший министром здравоохранения.

Карьера Юры в организации продолжалась, пока в него не влюбилась жена крупного партийного начальника, чуть ли не члена ЦК КПСС. Влюбилась и стала преследовать. В итоге Юру выгнали с работы с «волчьим билетом» – характеристикой, с которой в приличное место не возьмут.

Мои родители знали профессора Михаила Кубергера, заведующего отделом в Научно-исследовательском институте педиатрии. Представительный детский врач, по-моему, больше интересовался матерями, чем лечил детей, но детям это помогало. Нам удалось пристроить Юру к Кубергеру. Профессор понял, что 95 процентов заболеваний детей навеяны материнским беспокойством, а дети здоровы. Значит, надо лечить матерей. Но пять процентов детей действительно больны, ими-то и стал заниматься Юра.

Параллельно он с супругой Надеждой Афанасьевной, работавшей там же заведующей лабораторией, писал кандидатскую диссертацию, которая до сих пор имеет большое значение, – в ней на основе опытов описано, как происходит пищеварение в желудочно-кишечном тракте на молекулярном уровне.

Когда Юра пошел защищать кандидатскую, ему сразу могли присвоить доктора, так как работа достигала соответствующего уровня, но не разрешили. Мы тогда узнали, что для защиты докторской нужно просто издать книгу. Я в то время как раз занимался издательской деятельностью и помог с выпуском книги. Юрий Александрович быстро защитил докторскую, стал профессором.

Когда я ходил в плавания, посодействовал Юрию Александровичу с получением квартиры. Он с женой и двумя детьми жил в Москве, подрабатывая в поликлинике. Главный врач сказал, что квартиру можно выбить, но надо заплатить 500 рублей взятки кому-то. Я с трудом наскреб нужную сумму и очень радовался, что помог товарищу.

Кстати, позже Юрий Александрович станет единственным врачом в Советском Союзе, кому пациенты подарили квартиру. По тем временам двухкомнатная квартира на Ленинградском шоссе – просто несметное богатство. Получилось так, что на протяжении пятнадцати лет Юра курировал и навещал двух старушек-сестер. Они прожили до девяноста лет и в знак благодарности завещали ему свою квартиру, хотя, конечно, не ради нее он помогал пожилым женщинам.

Юрий Александрович для меня очень много сделал. Как я уже писал в первой главе, трижды он вытаскивал меня с того света. Таких друзей желаю каждому. Вот такой замечательный человек является научным руководителем нашей клиники, о которой я подробно расскажу чуть позже.

* * *

А сейчас напишу о еще одном человеке, оставившем след в моей жизни. Его зовут Кассем.

Как активного комсомольского деятеля меня подселили в общежитие иностранных студентов на Зубовской площади, чтобы помочь студентам с русским языком и другими предметами. На одного русского выделяли по традиции трех иностранцев, и мне достались три марокканца – Кассем, Алями, Халид.

Советско-марокканская дружба набирала обороты после того, как в 1956 году СССР стал одним из первых государств, признавших независимость Марокко от Франции.

Самым талантливым парнем оказался Кассем, если полностью – Бель Кассем Кади. Он родился в зажиточной берберской семье, но родители рано умерли, и его приютил старший брат, работавший смотрителем на станции.

Берберы – коренное население Марокко, как индейцы в Америке. Большинство (60 процентов) населения Марокко теперь составляют арабы, тысячу лет назад захватившие эту часть Африки. Около 40 процентов – по-прежнему берберы. Во многом они уже перемешались между собой.

Кассем маленьким попал в семью старшего брата с восемью детьми. Когда пришло время поступать в школу, там ввели ограничение на число принимаемых учеников. Кассем не проходил, и тогда в первый день учебы его дядя Боб взял и засунул мальчика в окно школы, а там поди разберутся. Так Кассем и выучился.

По окончании школы дядя Боб определил Кассема в шахтеры. После нескольких месяцев тяжелой работы они решили продвигаться по профсоюзной линии. Кассем, будучи разумным парнем, стал активистом в профсоюзе шахтеров, и его направили учиться в СССР.

Поскольку жили они бедно, перед поездкой жена старшего брата из своего красного платья сшила Кассему рубаху. В ней и в полотняных штанах, босоногий, он и приехал в столицу нашей родины. Сначала Кассема в числе других приезжих отправили на подготовительные курсы по изучению русского языка, а потом он поступил в Первый Московский медицинский институт.

Халид оказался дурак дураком. Честно говоря, не знаю, как он попал к нам на учебу с такими способностями. Мне приходилось с ним часто заниматься. Выглядело это примерно так: