Тайна сердца - Арина Теплова

заметил некое оживление сбоку. Чуть повернув голову, он увидел Михайловых, появившихся в бальной зале. Именно Ксения в прелестном платье из темно-синего бархата произвела фурор и вызвала возбужденные возгласы. Невольно Илья ощутил, что взор темноглазой красавицы тут же остановился на нем. Весь оставшийся танец молодой человек почти явственно чувствовал, как взгляд Михайловой прямо обжигает его. Отчего-то это повышенное внимание со стороны первой красавицы Петербурга не нравилось Илье, а к концу танца стало даже раздражать его.

Теплов едва успел проводить княгиню Голицыну в круг дам, как за его спиной раздался томный голос:

— Илья Григорьевич, вы позволите пожелать вам на именины отменного здоровья? — проворковала Ксения.

Медленно обернувшись, Илья холодновато улыбнулся и вымолвил:

— Как вам будет угодно, многоуважаемая Ксения Федоровна.

— Я видела, как вы танцевали, весьма недурственно, — произнесла Михайлова, и ее темные глаза прямо прилипли к губам молодого человека. — Я могла бы составить вам компанию в следующем танце.

Теплов напрягся от недвусмысленного взгляда девушки и вновь, холодно улыбнувшись ей, словно противнику, галантно вымолвил:

— Буду рад, Ксения Федоровна. Но мне надобно спросить у матушки, не нужно ли ей чего? И потом я к вашим услугам.

Ксения кивнула в знак согласия и отошла. Встав к нему боком, девушка начала быстро обмахиваться белым ажурным веером, то и дело кося глазами в его сторону. Приблизившись к Тепловой на минимальное расстояние, Илья наклонился к уху Марьи Ивановны и недовольно прошептал:

— Матушка, зачем вы пригласили Михайловых?

— Но как же, сынок? Я не могла их не пригасить. Ведь они знатной фамилии, и их отец занимает высокое положение при императрице. Они могли бы обидеться, — так же шепотом произнесла Теплова.

— Прекрасно, матушка. Но теперь мне придется весь вечер выдерживать напор этой черноволосой ведьмы. А возможно, и ее братца, который наверняка тоже станет мне докучать на тему недавнего разговора.

— Какого разговора?

— Да есть одна тема, которую мы никак разрешить с ним не можем, — добавил Илья уклончиво, думая о том, что Иван наверняка будет просить его о встрече с Дашей. А за ней уже послали. Однако Илья вмиг придумал хороший повод, чтобы Михайлов не мог подойти к Даше, и про себя улыбнулся. Он поцеловал Марье Ивановне ручку и громко вымолвил: — Я оставляю вас, матушка, в самом прелестном обществе.

Теплов улыбнулся старым матронам, сидевшим на диванчиках напротив, которые оценили его комплимент и одобрительно закивали, и направился в сторону Ксении.

Она ожидала его. Едва он приблизился к девушке, как она так приторно слащаво улыбнулась, что Илья невольно напрягся, ощущая, что всеми фибрами души не желает ее общества. Ксения тоже была без парика, и ее густые темные локоны красиво спускались на белоснежные открытые плечи. Платье ее было узко, с невероятно глубоким вырезом. И Теплов тотчас оценил, что груди у Михайловой вовсе нет. Или, вернее сказать, она была, но уж совсем маленькая, такая, что даже не выступала над вырезом. Илья тут же вспомнил прелестные, полные упругие грудки Даши, которые он отчетливо видел сквозь влажную рубашку, чудесную форму которых он очень хорошо запомнил. Ксения почти притиснулась к нему и проворковала:

— Вам так идет черный цвет, Илья Григорьевич, как будто вы падишах какой…

Комплемент Ксении совершенно не впечатлил Теплова, и он подумал, что лучше бы она действительно сказала что-то именно о нем, а не сыпала избитыми фразами. Подав девушке руку, Илья повел ее в бальный круг. Они прокружили менуэт, и она попросила отвести ее к столу с напитками. Протянув спутнице бокал шампанского, Илья взял свой и отметил, что Михайлова залпом выпила спиртное. Видя его внимательный взгляд, девушка заискивающе заулыбалась и заметила:

— Такая жажда у меня.

— Я не заметил, как вы приехали, — произнес Теплов, решив поддержать разговор, ибо стоять и молчать рядом с Ксенией было уж слишком утомительно.

— О, мы с Иваном немного запоздали. Такая толчея у ваших ворот. Столько колясок, еле место нашли. Да к тому же снег растаял и грязь.

— Надеюсь, вы не сильно измарали платье?

— Совсем нет, — коварно улыбнулась Ксения. — Крепостной донес меня до вашего крыльца на руках.

Теплов, услышав это, удивленно спросил:

— Крепостной носит вас на руках?

— Довольно часто. Он такой верзила. Я его намеренно из деревни выписала, чтобы он носил меня через грязь. Знаете ли, в Петербурге по осени и зимой так слякотно порой бывает, что в иную лавку просто не пробраться. Он всегда сопровождает меня, ездит с кучером на козлах.

— Ясно, — сухо вымолвил Теплов и осушил свой бокал.

Этот рассказ Ксении не понравился молодому человеку. Илья считал неприличным, чтобы какой-то крепостной мужик носил девицу дворянку на руках через грязь, прижимая ее к своему телу. Это было невозможно вульгарно и пошло. Однако Ксения, похоже, так не думала, раз без стеснения говорила об этом.

Около них появился Иван Федорович и поздоровался. Илья ответил другу прохладным приветствием. Не прошло и пяти минут, как Михайлов спросил:

— Я не вижу Дарью Сергеевну на балу, она разве все еще больна?

— За ней послали, — коротко объяснил Теплов.

— Это радует, ибо я так давно не видел ее. А мне очень бы хотелось выказать ей свое расположение.

Илья промолчал, думая, что разговор о Даше окончен, но не тут-то было.

— Илья Григорьевич, ты не знаешь, отчего она не пишет мне? — спросил Иван.

— А она должна? — Теплов удивленно вскинул бровь.

— Конечно. Почти ежедневно я посылаю ей цветы с письмом, в котором прошу об ответе. И ни разу я не получил от нее записки.

— Извините нас, Ксения Федоровна, — произнес Илья и, указав Михайлову в сторону, предложил. — Отойдем?

— Пожалуй, извини нас, сестрица, — бросил подпоручик и сделал вид, что не заметил, как лицо сестры скисло.

— Слушай, Иван, ты немного попридержи коней, — тихо процедил Теплов, едва они оказались у окна, в отдалении от основной массы людей. — Мы же договорились с тобой, что до именин Даши ты не будешь ничего предпринимать.

— Да, я обещал, — нахмурился Михайлов. — А если житья мне без нее нет? День и ночь все о ней думаю. Ты скажи хоть, нравятся ей те цветы, что я присылаю?

— А мне почем знать? — ощетинился Теплов. — Их ей в комнату сразу