Все, что мы оставили позади - Кэрри Лонсдейл

– Ты, вероятно, уже знаешь, что мне тридцать шесть. Но я чувствую себя на тридцать.

– Гм-м, интересно, почему?

Джеймс постучал себя по виску:

– Все идет от головы. Вот сейчас мне кажется, что я пью пиво с женщиной, которая старше меня.

Наталия посмотрела на него с удивлением. Потом из ее груди вырвался смех. Джеймс улыбнулся:

– Я не смог удержаться.

– Как бы там ни было, в моей истории есть смысл.

– Какой именно?

– Ты не готов писать красками.

– Ну… – сказал он, вставая и отряхивая шорты. – Сообщи мне, как только поймешь, что я уже готов. – Джеймс хотел, чтобы это прозвучало как шутка, но получилось грубо.

– О, я уже знаю. – Ее тон соответствовал его тону. Она встала и взяла его пустую бутылку. – Ты снова начнешь писать, когда перестанешь ненавидеть себя и свою жизнь.

Джеймс напрягся. Карлос ничего не писал о резкости Наталии. Правда, в декабре он сказал, что не нуждается в ее помощи, но больше не сделал ничего такого, чтобы заслужить ее холодность.

– Ты все поняла про меня. – Джеймс скрестил руки. – А какая история у тебя? Кто ты, черт побери?

– Разве Карлос не написал о моих темных интимных секретах?

Джеймс прищелкнул языком.

– Ах, вот как… Значит, ты знаешь, что он писал в дневниках.

Ее лицо заалело в бледном свете.

– Я читала некоторые отрывки.

Она жадно глотнула из бутылки, и Джеймсу незачем было гадать, о каких отрывках идет речь. Как и его картины, дневники Карлоса были очень подробными.

– Неудобно получилось. – Слово эхом отозвалось в ее бутылке. Она выглядела печальной, и Джеймс не мог не чувствовать себя придурком.

– Я не помню ничего… гм… о нас. – Джеймс помахал рукой между ними.

Наталия плотно сжала губы и кивнула, ее глаза заблестели.

– Возможно, это к лучшему. Завтрашний день будет легче.

– А что будет завтра?

– Я позвоню адвокату, чтобы он начал составлять документы об усыновлении.

Пять лет назад

15 августа

Сан-Хосе, Калифорния

По комнате разнесся приглушенный шум. Казалось, кто-то забивал гвозди молотком в стену, но ощущалось так, как будто это происходило в моей голове. Острая боль пронзила голову.

Бум, бум, бум. Я разлепил слипшиеся после сна веки. В комнате было темно. Я моргал и моргал, пытаясь привыкнуть к полнейшей темноте.

Бум, бум, бум.

– Карлос! – Мое имя прошло сквозь стены.

Воспоминания о прошлом вечере, вернее, их отсутствие, прокатились по моему мозгу как перекати-поле по пустой дороге. Никакого направления и полностью во власти ветра. Утром я в какой-то момент закрыл плотные шторы, чтобы блокировать солнечный свет. И теперь я ни черта не видел.

Я прижал ладони к глазницам.

Бум, бум, бум.

– Открой эту проклятую дверь, Карлос, пока я не спустилась вниз и не попросила портье сделать это.

– Иду, – проскрипел я, скатился с кровати и упал на колено. Мигрень, горевшая вчера, словно лесной пожар, за ночь прошла, но тело болело, мышцы затвердели после крепкого сна в последние несколько часов.

Я поднялся на ноги, принялся нащупывать путь к двери, вытянув вперед руки, чтобы не наткнуться на стены. Большой палец ноги налетел на кресло у письменного стола, и я выругался. Боль распространилась до подбородка. Я толкнул кресло под письменный стол. Я не помнил, что выдвигал его.

Бум, бум…

Я повозился с замком и открыл дверь.

Глаза Нат округлились, как у кошки, застигнутой врасплох. Она ахнула, потом напряжение спало.

– Ты здесь. Слава богу! – Наталия посмотрела вниз, и ее глаза снова сузились. – Ты голый.

Она шлепнула ладонями по моей груди и втолкнула меня обратно в комнату. Дверь за ее спиной захлопнулась.

От контакта с ее кожей мой мозг проснулся. Проснулось и тело.

– Нат, – простонал я, мои руки обвились вокруг нее, словно щупальца осьминога. Я подтолкнул ее к стене и прижался к ней всем телом. – Ты здесь.

«И, черт подери, ты просто потрясающая». Я крепко поцеловал ее, руки скользнули под рубашку и легли на груди. Мои бедра задвигались. Я снова застонал.

Наталия задохнулась.

– Карлос.

– Прямо здесь. – Я укусил ее за шею.

– Ой, Карлос. – Она шлепнула меня по плечам.

«Нетерпеливый дьявол», – подумал я с рычанием. Я завозился с «молнией» ее джинсов. Она подняла колено между нами, попав мне прямо под дых.

– Уф…

Она вывернулась из моих рук и отошла на безопасное расстояние.

– Какого черта, Карлос? – вспылила она и включила свет.

– Черт! – Я крепко зажмурился.

– Что ты, черт подери, делаешь?

Я сощурился и посмотрел на нее. Она явно злилась, лицо под веснушками покраснело и напоминало помидор, кулаки уперлись в бедра. Она была такой чертовски восхитительной и горячей. И как же здорово, что единственный человек в мире, которому я доверял, был здесь, рядом со мной. От этого мое возбуждение только усилилось.

– Ты меня завела, Нат. – Я жестом указал на промежность.

Она нахмурилась и посмотрела на смятую постель.

– Ты проспал все это время?

– Ну… – Я потер шею, взгляд метнулся к кровати. На полу валялись смятые простыни. – Да.

Ее ноздри расширились.

– Тебе, вероятно, нужно в туалет.

При упоминании об этом мой мочевой пузырь завопил, а эрекция пропала.

– Что с тобой случилось?

– Мне надо помочиться. – Я включил свет в ванной и ногой захлопнул дверь.

– И зубы почисти, – крикнула она мне вслед. – От тебя воняет.

Я облегчился, вымыл руки, плеснул холодной водой в лицо, надеясь, что холод разгонит туман, сгущавшийся в моей голове. Я не мог думать, не мог сосредоточиться. Потом я дважды почистил зубы, натянул трусы и рубашку и вернулся к Нат.

Она подняла шторы, включила кондиционер, чтобы разогнать застоявшийся воздух, и успела привести в порядок постель. Простыни снова оказались на матрасе. Теперь Нат просматривала маленький блокнот. Она подняла глаза, когда я подошел, и закрыла его.

– Я не находила себе места от тревоги за тебя. Я все время звонила и отправляла сообщения после того, как ты бросил трубку.

Мой взгляд метнулся к прикроватной тумбочке: