История Персидской империи - Альберт Олмстед

Как работали новые реформы, можно проследить по вавилонским документам. Кир оставил внутреннее управление без изменений, и местные чиновники сохранили свои должности. Но его попытка влить новую жизнь в древние формы оказалась неудачной. Дарий приступил к широким реформам. К 21 марта 520 г. до н. э., как мы уже видели, Гобрий был смещен с поста сатрапа Вавилона и Заречья и заменен Гистаном. Вскоре персы появились на второстепенных постах и стали сидеть вместе с местными представителями на судейской скамье. Новые налоги вызвали появление новых чиновников.

Эти реформы может проиллюстрировать дело нашего старого знакомца, проходимца Гимиллу, сына Иннинашум-ибни, который, как мы теперь узнаем, был не кто иной, как крепостной богини Урук. В течение так называемого «первого года» правления Дария с 9 сентября по 27 ноября 521 г. до н. э. в Вавилонии полыхало восстание под предводительством последнего Навуходоносора. Гимиллу воспользовался последовавшим за этим крахом административной системы. Он получил 1000 kur семенного ячменя, 200 быков, приводивших в движение ирригационные механизмы, и железо для их изготовления. В обмен на это он должен был поставить Урукскому храму 10 тысяч kur ячменя и 12 тысяч kur фиников. После сбора урожая он отказался выплачивать долги, сказав, что не будет ничего платить, пока ему не дадут еще 400 крестьян, 600 быков и еще одну 1000 kur семенного ячменя. В этом случае он отдаст потом 10 тысяч kur ячменя и 12 тысяч kur фиников. «В противном случае я их не отдам. Дайте мне право на сдачу их внаем!» Но времена изменились. Такой же крепостной, который отвечал за «корзину» Эанны, предложил лучшие условия и 12 июля 520 г. до н. э. получил договор, который был передан ему в присутствии жителей Вавилона и Урука тремя высокопоставленными чиновниками: Белиддином — управляющим Эанной, Нергалшарусуром — его помощником и Барики-или, представителем царя.

Боясь ареста, Гимиллу бежал, но перед этим он передал документы с датами и платежами по полям, принадлежавшим богам Урука, своему брату Иддине. Жена Иддины Андия оставила эти документы в доме раба, который их похитил. Те же самые высокопоставленные чиновники потребовали документы. В присутствии собрания горожан Иддина поклялся Белом, Набу и царем Дарием, что их никто не брал, по крайней мере, он об этом ничего не знает. Когда его спросили, почему он не отдал документы кому следует, Иддина оправдал свои действия, заявив, что Гимиллу сам предупредил его: «Никому не отдавай эти документы!» С такими последними словами открытого неповиновения законным властям Гимиллу исчезает из поля нашего зрения.

Но документы были найдены. 3 сентября 529 г. до н. э., в тот же день, когда был написан последний документ, был составлен еще один, в котором было записано количество фиников, которые Гимиллу получил за последний год. Законная власть победила.

Еще до овладения Египтом Дарий подумывал о новых завоеваниях, чтобы округлить границы своей империи. Среди пленников, привезенных в Сузы, из числа слуг Ороэта был его личный врач, знаменитый Демосед из Кротона (Италия). О нем, затерявшемся в толпе рабов, вспомнили, когда египтянам, которые тогда обладали монополией на врачевание при дворе, не удалось вылечить растяжение связок ступни у царицы. И хотя он получил богатую награду и место за царским столом, Демосед думал только о доме. Благодаря посредничеству своей пациентки царицы Атоссы он убедил царя отправить его из Сид она на западное побережье с целью провести предварительный его осмотр. И хотя он сам бежал в Кротон, сопровождавшие его персы в конечном счете вернулись к Дарию с первыми сообщениями о европейских греках.

К счастью для Дария, как раз в это время в Сузах находился другой грек — Силосон, брат Поликрата, который, будучи высланным с Самоса в Египет, отдал свой красный плащ копьеносцу Камбиса. Теперь, когда Дарий стал царем, Силосон напомнил о себе, царском благодетеле. Он не желал никакой другой награды, кроме возвращения на Самос. Ответственным за экспедицию был назначен Отан, а противники Силосона согласились покинуть остров без борьбы. Вероломное нападение на головной отряд персов заставило Отана истребить население Самоса, хотя позднее он помог Силосону с переездом.[7] Был сделан первый шаг к завоеванию европейских греков.

Египет восстал, и его следовало вновь покорить. В качестве предварительного шага к успешному вторжению в Египет следовало прочно удерживать территорию, которая контролировала путь через пустыню к Нилу. Сирия была частью провинции Заречье, которая со времен завоевания Кира оказалась административно присоединенной к Вавилонии; объединившись, они образовали сатрапию Вавилон и Заречье. Ее лояльность, вероятно, была серьезно скомпрометирована двумя восстаниями в Вавилоне под предводительством двух Навуходоносоров. Если бы Палестину, единственный имеющийся в распоряжении персов плацдарм в пустыне, мог удержать в повиновении еврейский принц, который был обязан своим положением царской милости, вторжение в Египет должно было пройти так же гладко, как и при Камбисе.

При дворе Дария находился юный Зерубабель, сын Шеалтиля, старшего сына Иехонии, бывшего царя Иудеи, которого Амель-Мардук в качестве протеста против политики своего отца Навуходоносора планировал восстановить на троне. Этот Зерубабель был выбран правителем Иудеи. Вскоре после празднования Нового года 3 апреля 520 г. до н. э. он выехал с царского двора и менее чем через четыре месяца добрался до Иерусалима где-то в начале августа. Прибытие отпрыска рода Давидов разбудило националистические надежды. Вскоре после своего приезда, 29 августа, с Зерубабелем и верховным жрецом Иошуа, сыном Иехозадака, встретился пророк по имени Хаггай, который принес им «слово Божие». Восемнадцать лет спустя после заложения фундамента люди все еще оправдывались, говоря: «Еще не настало время строить дом Бога». Хаггай стал неистово упрекать их: «Как вы сами можете жить в хороших домах, когда этот дом стоит в развалинах?» Он объявил, что по этой причине Бог отказался благословить их на процветание; пусть они взойдут на гору и нарубят деревьев, чтобы построить ему дом, и тогда Бог будет доволен и явит Свое сияние.

Такое действие предвещало мятеж, намек на который содержался в последней фразе. Тем не менее работы по восстановлению начались 21 сентября, а шесть дней спустя был установлен и начал использоваться алтарь для жертвоприношений. Но новая постройка была настолько явно хуже старой, что старики, которые в молодости видели храм Соломона, плакали. Для противодействия этому чувству разочарования 17 октября Хаггай объявил новое «слово Божие»: «Кто среди вас видел этот дом в былые дни и каким он вам кажется теперь? Разве он не кажется вам жалким? Все равно будьте сильными и трудитесь, ибо я с вами, и мой дух обитает среди вас. Не бойтесь! Ведь так глаголет Господь Воинств: Еще немного, и я потрясу небеса и землю, море и сушу; я потрясу все народы. Также и сокровища всех народов придут, и этот дом я наполню богатством. Серебро и злато — мои; будущее богатство этого места будет больше, чем былое, и на этом месте я воцарю мир».