История Персидской империи - Альберт Олмстед

Великие боги выбрали меня, и я являюсь защитником-пастухом, посох которого — справедливость; моя благодетельная тень простерлась над городом. На своей груди я пронес народы Шумера и Аккада, под моей защитой я привел их братьев к уверенности в завтрашнем дне. Своей мудростью я укрыл их. Сильный не должен обижать слабого; следует справедливо относиться и к сироте, и к вдове в Вавилоне — городе, голову которого высоко подняли Ану и Энлиль в храме Эсагила, основание которого прочно, как небо и земля; чтобы выносить решения для этой страны, давать справедливость угнетенным, я написал свои веские слова на стеле, и в моем присутствии справедливого царя она установлена.

Я царь, стоящий выше других царей; мои слова драгоценны, моя мудрость не имеет равных себе. По повелению Шамаша, великого судии на земле и небесах, да заставлю я справедливость воссиять на земле. Словом Мардука, моего владыки, пусть никто не отменит мои законы. В Эсагиле, которую я люблю, пусть мое имя помнят вечно.

Пусть любой притесняемый человек, у которого есть судебный иск, приходит пред мои очи справедливого царя. Пусть ему прочтут, что написано на моей стеле. Пусть он обратит внимание на мои важные слова. Да просветит его моя стела в отношении его судебного дела, и да поймет он его. Пусть она принесет в его сердце покой. Пусть он громко провозгласит: «Поистине Хаммурапи правитель, который подобен настоящему отцу своему народу. Он почитает слово Мардука, своего бога. Он добился победы Мардука на севере и юге. Он возрадовал сердце своего бога Мардука. Он обеспечил процветание народа на все времена и повел страну в правильную сторону». Пусть он от всего сердца молится моему богу Мардуку и богине Царпанит. Да сделают его мысли каждый день желанными моему богу Мардуку и богине Царпанит боги-хранители, которые входят за стены Эсагилы.

Царь Дарий говорит так: «Под защитой Ахурамазды я таков: я люблю то, что справедливо, и ненавижу то, что несправедливо. Не бывало такого, чтобы какой-нибудь крепостной создавал трудности для горожанина, и не бывало такого, чтобы какой-нибудь горожанин создавал трудности для крепостного. Я люблю то, что справедливо. Человека, который выбирает ложь, я ненавижу. Я не впадаю в гнев, а того, кто гневается, я сдерживаю от всего сердца. А того, кто чинит обиду, я наказываю в соответствии с тем, какую обиду он причинил. Не случалось такого, что кто-то нанес кому-то обиду и не был наказан. Я не верю ни одному слову человека, который не говорит правду».

Подобно тому, как Хаммурапи, приведя первый судебный иск в своем кодексе, сослался на тех, кто имеет отношение к свидетельским показаниям, Дарий здесь направляет внимание на правила дачи показаний, которые он сам установил. Эта группа прецедентов заканчивается делом судьи, который отменил свое собственное решение; Дарий провозглашает, что он тоже беспристрастен, наказывая зло и вознаграждая добро. В персидском издании этот отрывок выглядит так: «То, что один человек говорит против другого человека, не убедит меня до тех пор, пока он не удовлетворит Свод хороших правил. То, что человек делает или совершает для других согласно своим способностям, удовлетворяет меня и доставляет большое удовольствие».

Подобно Хаммурапи, Дарий не колеблясь восхваляет себя:

«Таково мое понимание и приказ. Когда я что-то сделал, будь то во дворце или в военном лагере, вы увидите или услышите, узрите эту мою деятельность, которая выше моей мыслительной силы и понимания — это действительно мои деяния.

Пока в моем теле есть силы, я как воин хорош. В сражении я вижу, кто мне враг, а кто нет, и тогда я сначала подумаю о дружелюбных действиях, и если я увижу врага, и если увижу друга.

Умелы и мои руки, и ноги. Как всадник я хорош. Как лучник я хорош и пеший, и в седле. Я и копейщик хороший как пеший, как и конный. Ахурамазда наградил меня умениями, и у меня есть силы, чтобы их использовать; благодаря милости Ахурамазды все, что было сделано мною, было сделано с помощью этих умений, которые даровал мне Ахурамазда».

Этот отрывок из надписи на могиле Дария был переведен Александру Великому в краткой форме: «Я был другом моих друзей. Я доказал, что как всадник и лучник я лучше всех. Как охотник я был лучшим. Я умел делать все».

Дарий заканчивает свои наставления новыми указаниями своим подданным: «Слабые существа, узнайте, как я велик, как велико мое мастерство и превосходство над всеми. Не считайте пустяком то, что слышали ваши уши. Слушайте, что вам хотят сказать. Слабые существа, не считайте пустяком то, что было сделано мной. Не навлекайте на себя царского наказания».

От вавилонян Хаммурапи обратился к своим преемникам:

«В будущем на все времена пусть царь, который появится в этой стране, соблюдает слова справедливости, которые я начертал на своей стеле. Пусть он не изменяет приговоры, которые я вынес, и решения, которые я принял. Пусть он не уничтожает мои изображения. Если этот человек обладает мудростью и способен верно руководить своей страной, пусть он обратит внимание на слова, которые я начертал на своей стеле. Пусть эта стела помогает ему принимать управленческие решения, выносить приговоры, которые я объявил. Пусть он правильно управляет черными головами. Пусть он выносит судебные решения и озвучивает их. Пусть он искореняет зло и злодеев в этой стране. Пусть он способствует благосостоянию своего народа.

Справедливый царь Хаммурапи, которому Шамаш даровал законы, — это я. Мои слова весомы, мои деяния не имеют себе равных; они слишком благородны для глупца и понятны человеку умному. Если этот человек обратит внимание на слова, которые я написал на своей стеле, он не сотрет мои решения, не сокроет мои слова и не изменит мои законы, да продлит Шамаш царствование этого человека, как он продлил мое царствие справедливого царя. Если этот человек не отнесется со вниманием к моим словам, написанным на моей стеле, если он пренебрежет моими проклятиями и не испугается проклятия божьего, если он сотрет решения, которые я сформулировал, сокроет мои слова, изменит мои законы, уничтожит из написанного мое имя и напишет свое собственное, тогда да падет на него проклятие Ану (далее следует длинный список других богов)».

Дарий не страшился этих чужих богов и без колебаний поставил свое собственное имя. Но, веря в то, что проклятие всемогущего Ахурамазды окажется более действенным, чем проклятие многочисленных вавилонских божеств, он присвоил себе и использовал формулировки проклятий Хаммурапи, тогда как в других отношениях он очень похоже скопировал красноречивый призыв своего предшественника:

«Царь Дарий глаголет: Ты, кто может стать царем в будущем, остерегайся лжи. Человек, который лжет, противодействует тебе, если ты скажешь: «Моя страна останется целой».

Царь Дарий говорит так: То, что я сделал под покровительством Ахурамазды, я сделал в тот же год. Ты, кто в будущем прочтет о том, что я совершил — то, что написано на стеле, — верь мне, потому что ложь не вмещает это.

Царь Дарий говорит так: Я призываю в свидетели Ахурамазду, что это истинно, а не ложно — то, что я совершил за один год.

Царь Дарий говорит: Под покровительством Ахурамазды я сделал многое, о чем не написано на этой стеле. Это не было написано по той причине, чтобы тот, кто прочтет написанное в будущем, не сказал бы: «Это ложь».