Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - Ной Чарни

И только его старый учитель Джованни Полластра догадался, что излечит Джорджо от меланхолии и духовных терзаний: горное святилище Камальдоли, обитель в тосканских Апеннинах, в которой жили монахи. Даже Бенедетто Варки, мирская душа, написал сонет во славу этого горного монастыря, который находился на расстоянии пятидесяти шести километров от Ареццо.

Горный воздух и место, где можно было просто подышать и подумать, принесли Вазари облегчение. Ему стало лучше уже через пару дней. Благодарный и воодушевленный, он написал ответ Полластре в Ареццо:

Жизнь в монастырском приюте сняла груз с души Вазари, но подвергла испытаниям тело. Обитель, как многие монастыри такого типа, состояла из отдельных келий, которые обычно делили между собой три монаха. Кроватью служил соломенный тюфяк без каких-либо одеял, так что гостям приходилось спать в одежде. Середину кельи можно назвать кабинетом: тут были стол и книжка — как правило, одна. Остальная часть комнаты служила гостиной и годилась для жизни только формально. В Камальдоли постоянно топили дровами очаг, чтобы сдерживать холод. Этот очаг и деревянные доски, которыми были обиты стены, — вот и все хитрости для сохранения тепла. В стене было углубление с импровизированным алтарем. Свет проходил сквозь маленькое окошко, а под подоконником растянулся узкий стол в виде деревянной доски. Еду оставляли на полке возле каждой комнаты, молча; разговоры были запрещены — только молитва в церкви. Ухо постепенно настраивалось на звуки ветра в вершинах сосен, журчание воды в фонтане и шорох сандалий на каменных дорожках. Иногда к этим звукам присоединялся искренний, но, скорее всего, нестройный хор братьев во время служб, которые размечали ход дня. Внутренний двор, окруженный кельями монахов, всегда располагал к прогулкам и созерцанию. Но светские беседы в нем не дозволялись.

Церковь в Камальдоли построили в 1203 году. В 1523-м она была обновлена, но в 1527 году солдаты Карла V на пути в Рим разграбили ее. Во время посещения Вазари церковь по-прежнему была в плохом состоянии. Лютеранские отряды радостно ободрали с нее все произведения искусства. Вазари предложил в благодарность за гостеприимство, которое так взбодрило его, написать для церкви новую алтарную картину. По его словам, монахи сомневались в том, что стоит нанимать такого молодого человека, так что он предложил написать тройной образ «Дева Мария с Младенцем, святым Иоанном Крестителем и святым Иеронимом». Работа над панелью заняла у него два месяца и принесла ему еще один заказ. Монахи, которые убедились в его мастерстве, были рады пригласить его вернуться после зимних морозов и расписать церковь.

Когда художнику заказывали фреску, обычным условием были крыша и стол, но они не всегда приходились живописцу по вкусу. Вазари рассказывает в связи с этим историю Паоло Уччелло.

Паоло также был великим художником, но благодаря анекдоту Вазари потомки чаще вспоминают его страсть к птицам (его фамилия означает «птица») и ненависть к сыру, а не профессиональные достижения.

Можно заключить, что в горном приюте Джорджо питался лучше или, во всяком случае, более разнообразно, чем Паоло. Письмо из Камальдоли открывает нам в Вазари и всё более красноречивого мастера слова. Описания красоты и покоя монастырской обители — едва ли не самые волнующие из тех, что вышли из-под его пера. Но мир и двор еще не покончили с Джорджо, как бы он ни был уверен, что покончил с ними сам.

Восемнадцатилетний герцог Козимо деи Медичи на удивление умело взялся за изможденную Флоренцию. Ему помогали несколько опытных советников, среди которых был и пятидесятитрехлетний Оттавиано Медичи. Этот же человек положил начало карьере Джорджо, хотя последний опыт во Флоренции и жизнь в обители Камальдоли отвратили последнего от придворных дел. «За два месяца я понял, как много могут покой и одиночество принести пользы. И я могу заявить, только теперь я осознал, что в шуме площадей и дворов я напрасно возлагал надежды на людей, мелочность и пустоту этого мира»[187].