Лжедмитрий Второй, настоящий - Эдуард Успенский

Когда-то хозяева отпустили его на вольные хлеба, как он говорит, но поди спроси у этих хозяев, поди найди их. Скорее всего убежал из Углича перед самым разгромом города Борисом Годуновым. Наверно, было от чего бежать. Рожа у него была очень уж премерзкая.

* * *

За время своей болезни царевич хорошо сдружился с Яном Бучинским – сыном начальника оршака.

Тот постоянно дежурил у постели царевича, и они часами разговаривали.

Дмитрий выяснял подробности жизни польской шляхты, порядки в войске, субординацию между магнатами и королем. Особенно его интересовало оружие войска и степень влияния сейма на короля.

Однажды между ними состоялся совсем необычный разговор. Дело было вечером в совсем уже полузимнее время.

Слуги растопили печь-камин и оставили дверцы открытыми. Сосновые дрова щелкали и плевались искрами в прикрывающую огонь резную чугунную решетку.

– Слушай, царевич, тебе проверка готовится, – вдруг сказал Ян.

– Что еще за проверка? – напрягся Дмитрий.

– К нам сюда от Сапегов человек приехал, который тебя по Московии знает. Фамилия его Петровский. Он был когда-то в Угличе при тебе. И тебе будет устроена нежданная встреча. Сказать тебе его приметы?

– А зачем? – спросил Дмитрий.

– Чтобы ты мог его узнать.

– А это зачем, Ян?

– Как зачем? Ты его опознаешь и никаких сомнений не будет, что ты настоящий царевич.

– Нет, Ян, не нужны мне его приметы. Если я его видел, я его и так узнаю. А если не видел, так, значит, уж не видел, как Бог положит.

– Я бы на твоем месте не рисковал, – сказал Ян. – Я бы его наверняка опознал.

– А если это ловушка? – сказал Дмитрий. – А если он никогда не был в Угличе, а я его опознаю?

– Ну, как хочешь, – обиделся Ян. – Считай, что я тебе ничего не говорил.

Когда он ушел, царевич подумал: «Хорош бы я был, если бы согласился. Ничего себе встреча Ахиллеса с Гераклом. Как же я могу узнать его, если меня из Углича вывезли четырех лет».

Действия Отрепьева среди запорожцев оказали свое влияние. Казаки заволновались. Оказывается, есть на Руси настоящий наследник престола, НАСТОЯЩИЙ.

Значит, будет НАСТОЯЩИЙ царь, а не тот, выбранный на московском казачьем кругу. От которого все беды московские и идут.

Но не только от Отрепьева шел этот слух. Многие приносили эту диковинную весть из Польши. И купцы всех мастей, и польские служилые люди, и бродячие монахи.

Рассказывали о царевиче разное, но больше хорошее. Что не жаден, что польских панов не боится, что при случае резок и запросто голову может снести. Что одет по-царски и имеет карету со свитой.

Решено было разведать это дело как следует. Надо было отправить в Польшу серьезных людей, чтобы привезли точные сведения.

С серьезными людьми в Запорожье было слабо, но они имелись. Хорошо подходил для этого дела атаман Герасим Евангелик. Ему на кругу было велено поехать самому или послать группу толковых казаков, но разведать все. И строго было добавлено, чтобы они не возвращались из Литвы, пока не повстречаются с царевичем сами и не поглядят на него собственными ясными очами.

– А что, Григорий, едем с нами, – предложил Евангелик Отрепьеву.

– А что, – отвечал Отрепьев, – и поедем. Дело-то радостное!

Но он совершенно не собирался никуда ехать. Он уже знал, что такое самозванство. Он уже понимал, чем такие шуточки кончаются, если из-за одного человека вся государственная граница запирается на три месяца. Плевать на торговлю, дипломатию, на все, лишь бы поймать и убить его, Григория.

В день отъезда он убрался из куреня с бравой командой казаков, уходивших на татар в Крым, отбивать своих.

* * *

И вот встреча состоялась. Князь Константин предложил царевичу прогулку в карете до города. На козлах оказался премерзкого вида кучер.

– Надо кое-что обсудить, государь.

Дмитрий согласился: надо, так надо.

Кроме них, в карете был всего один человек – секретарь князя Мартин Иваницкий. Невдалеке ехал обычный непарадный отряд охраны.

«А вот и он! Вот и проверялыцик», – подумал царевич про кучера. Но вида подавать не стал.

Константин Вишневецкий помалкивал, смотрел по сторонам, постукивал хлыстиком по полу. Но не выдержал:

– Слушайте, царевич, вы видели моего нового кучера?

– Видел, а что? – ответил Дмитрий.

– Как он вам?

– Да никак. Кучер как кучер.

– А взгляните-ка на него еще разок.

Царевич удивился, постучал по переднему стеклу кареты и, когда бородатая морда показалась, повторил:

– Кучер как кучер. Больно бородатый. Из русских, что ли?

– Вам он не кажется знакомым?

Дмитрий снова взглянул на мерзковатого мужика и сказал:

– Нисколько.

– Странно, – сказал князь Константин. – А ведь этот человек из Углича. Он там был несколько лет при вашей светлости.

– Из Углича? – обрадовался царевич. – Неужели? Я хочу с ним говорить. Эй, остановись!

Он постучал в стенку кареты.

Карета остановилась на дороге, Дмитрий ловко выскочил и подошел к мужику.

– Слушай, как тебя там? Ты что, и вправду из Углича?

– Вправду. Я там конюхом служил при вашей милости, – отвечал мужик.

– Я не милость, – сказал Дмитрий, – я – светлость. А еще лучше – государь.

– Вправду, государь.

– Ну и как? Как я справлялся с лошадьми?

– Прекрасно справлялись. Верхами много ездили. Хотя совсем маленький были.

– А скажи мне… как тебя?

– Тимофей.

– Тимофей, ты Углич хорошо помнишь?

– Как не помнить. Помню весь как есть.

– И все церкви углицкие помнишь?

– Как же не помнить. Все помню. Их всего-то было шесть, если слободские считать.

– У меня все одна церковь в голове сидит. Никак не могу забыть уже много лет. Стоит как живая. Я тебе ее нарисую, скажешь – она углицкая или нет.

– Попробую, государь.

Дмитрий попросил у Иваницкого бумагу и перо. Присел на корточки перед каретой и стал быстро набрасывать контуры церкви.

Штрих за штрихом, овал за овалом постепенно проступала величественная церковь на бумаге.

Царевич нарисовал березу, растущую на куполе, два облака и стаю мелких птиц. Рисунок был хорош.

– Ну, как? Что это за церковь? Такая в Угличе была?

– Да это же Спаса-Преображения церковь. Главная в городе. Туда вас и поместили после убиения.