Слепой. Смерть в подземке - Андрей Воронин

— Вот чудак! Да конечно же! С чего ты вообще взял, что это я? Кто вбил в твою… голову этот бред?

Марат заметил и по достоинству оценил коротенькую заминку перед словом «голову»: во избежание эскалации конфликта Белов явно проглотил вертевшийся на кончике языка хлесткий эпитет. Взамен Дугоев решил не просвещать друга Васю по поводу того, кто именно назвал его в качестве подозреваемого: впутывать сюда Ник-Ника не хотелось, тем более что теперь, слегка остыв, Марат начал понимать, насколько нелепой была его выходка. Даже если Белов виновен, разве он, профессиональный боец, признался бы в этом под смехотворной угрозой кулачной расправы?

— Сам подумай, — насупившись, но уже без прежней агрессивности предложил Марат. — Ты стареешь и уже достиг потолка, а я на подъеме, скоро стану чемпионом мира…

— И что? — насмешливо спросил Белов. — Можно подумать, если тебя не станет, для меня что-то изменится! С Фарреллом вместо тебя встретится кто-то другой, вот и все. Другой, но не я. Так какой смысл?..

— Зависть, — чувствуя уже не ярость, а растущую неловкость, произнес Марат. — Ей не нужно смысла, она просто есть.

— То есть я тебе завидую? Причем настолько, что пытаюсь убить? — уточнил Белов, и от тона, которым он это сказал, испытываемая Маратом неловкость многократно усилилась. — Нет, ты на самом деле баран. Не обижайся, я тебя не оскорбляю, а просто констатирую факт: вылитый баран! Чему тут завидовать, чудак? Тому, что тобой торгуют направо и налево, как вещью? Чемпионом он станет… Скажи-ка лучше, Ник-Ник уже предложил тебе лечь под Фаррелла или все еще мнется?

Дугоев угрюмо набычился.

— Можешь не отвечать, — усмехнулся Белов. Он вынул из шкафчика куртку и набросил ее на плечи, из-за чего те стали казаться еще шире. Куртка у него была шикарная, белоснежная, что лишний раз напоминало о его спортивном псевдониме — Белый Медведь. — Вижу, что предложил. А ты, судя по выражению твоей небритой физиономии, отказался.

— Я не вещь, чтобы мной торговали, — буркнул Марат. — И не жулик. Я всегда дерусь честно, и никто не упрекнет меня в том, что титул чемпиона России я купил за деньги.

Белов помедлил, словно принимая какое-то решение, вздохнул и сказал:

— Правильно, ты его не покупал. Тебе его подарили в коробочке с бантом. Купили и положили под подушку, а ты проснулся однажды утром и обрадовался: ура, я чемпион!

— Что?!

— Что слышал. Ник-Ник ведь наверняка уже объяснил тебе, как работает этот бизнес. Чемпионат России — это, конечно, не чемпионат мира, масштабы тут другие и суммы помельче, но правила-то те же! Не веришь мне — спроси любого, с кем ты дрался, начиная, скажем, с четвертьфинала. Ну, или, для верности, полуфинала.

— Это правда? — спросил Дугоев.

— Не веришь — проверь, — повторил Белов, задергивая замок куртки. — Там дождик не кончился?

— Не кончился, — ответил Марат. Он вдруг сделался абсолютно спокойным — по крайней мере, с виду. — Прости, брат, что я на тебя наехал…

— Не вопрос, — отмахнулся Белов. — На твоем месте у кого угодно крышу снесет. Что случилось-то?

— Потом, — в свою очередь отмахнулся от несущественного в данный момент вопроса Марат. — У меня к тебе будет маленькая просьба. Тебя, наверное, станут расспрашивать… Да не наверное, а обязательно станут! Полиция, журналисты, я не знаю, кто еще… Так ты им скажи, что сегодня меня не видел, хорошо? Очень прошу, дорогой!

— Нет проблем, — сказал Белов. — Погоди, куда ты? А Ник-Нику что сказать?

— То же самое, — уже стоя в дверях, ответил Дугоев.

* * *

Получив удар между лопаток, Багор молча упал на колени. Рот его открылся, но оттуда вырвалось лишь едва слышное сипение. Тормоз стоял над ним, тяжело, как после продолжительной драки, дыша через рот, и держал наготове кувалду, словно опасаясь нападения.

— Чего ждешь? — возвращаясь к выкладыванию на стол покупок, сказал ему Палыч. — Кончай этого стукача, только аккуратно, без крови. Я его давно подозревал, а сегодня убедился. Валдая загубил, падло, а теперь на нас нацелился! И как только таких гнид земля носит?

Голос Палыча доносился до Багра, словно из большого пустого аквариума. Слова не имели значения, и Палыч тратил их понапрасну: Тормоза ни в чем не надо было убеждать, он был вот именно как пес, наконец-то дождавшийся команды «фас», выполнение которой давало выход накопившейся агрессии. В глубине души все еще не веря, что это происходит не понарошку, Багор потянулся к заднему карману джинсов, в котором лежал пружинный нож. Но Тормоз, хоть и не перестал быть самым настоящим тормозом, на этот раз оказался быстрее: удар кувалдой по позвоночнику разом лишил Багра всех преимуществ, поскольку никакой мозг не поможет в драке, если тело отказывается ему повиноваться. Багор еще скреб непослушными пальцами по плотной ткани джинсов, пытаясь залезть в карман, а Тормоз уже подхватил с пола толстый изолированный кабель сварочного аппарата, набросил его на шею приятеля как удавку и, кряхтя от прилагаемых усилий, крест-накрест затянул концы.

Забыв о ноже, Багор попытался просунуть пальцы под кабель, чтобы ослабить давление на гортань, но удавка уже глубоко врезалась в горло, а Тормоз затягивал ее все туже, перекрывая кислород. Багор страшно хрипел, судорожно дергаясь всем телом; Палыч выкладывал на стол продукты — колбасу, сыр, оливки, маринованные огурчики, ветчину и соусы, — время от времени искоса поглядывая на своих подручных, чтобы проверить, как там у них дела.

— Хватит, — сказал он, выложив на клеенку последний сверток и аккуратно складывая опустевший пакет, — кончай, Серый, мертвее уже не будет.

Тормоз разжал онемевшие от напряжения пальцы, выпустив кабель, и тело Багра с глухим шумом упало на бетонный пол.

— Молодец, — похвалил его Палыч, — настоящий пацан! Теперь давай-ка… Нет, — оборвал он себя, — это я сам. Ты отдышись пока, водочки вон хлобыстни — от нервов хорошо помогает, да и заслужил, чего там говорить… Короче, давай приходи в норму. Не парься, ты все правильно сделал. Теперь все будет нормально.

Тормоз деревянной походкой приблизился к столу, механически вскрыл бутылку водки и трясущейся рукой, расплескав почти половину, наполнил граненый стакан. Палыч тем временем открыл ворота, впустив в бокс ровный шум усилившегося дождя, добежал, пригибаясь и втягивая голову в плечи, до мокнущей снаружи синей «тойоты» и прыгнул за руль. Двигатель завелся, стрельнув синеватым дымком из выхлопной трубы, загорелись яркие белые фонари заднего хода, и пупырчатый от капелек дождевой воды минивэн, пятясь, въехал в гараж.

Уже успевший хватить полный стакан водки Тормоз, жуя отломленную от французской булки горбушку, с лязгом закрыл и запер ворота. На распростертый посреди гаража лицом вниз труп он не смотрел, казалось утратив к нему всякий интерес. Он был спокоен: раз Палыч сказал, что все будет нормально, значит, так оно все и будет.

Выпрыгнув из кабины, Палыч прошел к заднему борту минивэна и открыл заднюю распашную дверь.