Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Выражение про рыцаря Туомас раньше не слышал и решил, что это очередная цитата из романа, поэтому не стал переспрашивать.

— Но все же, Герман Николаевич…

— Все же что? Берешься или нет поддержать мальчонку? — Доктор вскинул глаза на часы, потом на Тома. — Давай, выметайся в свое логово, а то у меня вся больница завтра по-волчьи завоет по твоей милости! На смену выйдешь после обеда.

Туомас стиснул зубы и решил отложить разговор про лечение. Дойдя до двери, он повернул ручку и внезапно вспомнил еще об одном деле.

— Я видел человека в палате Игоря полчаса назад. Во всем черном.

Доктор Герман резко выпрямился в кресле.

— Я думал, это кто-то из родственников или следователь, — продолжил Туомас. — Но он… так и не вышел. Понимаете? Он был там, но, когда я открыл дверь, человек просто исчез. Это мог быть кто-то из Стаи? Или…

Заведующий уронил голову на грудь, будто засыпая, и махнул рукой в сторону выхода.

— Иди уже, Том. Возможно, столь желанное тобой возмездие наступит скорее, чем я думал. Но как бы нам всем не пришлось горько пожалеть.

Туомас вышел из кабинета заведующего, забрал из раздевалки сумку и рюкзак и уже на пороге лестницы понял, что остался с кучей вопросов, не получив толком ответов. Кто был человек в черном и почему доктор так отреагировал? О каком возмездии шла речь?

Близившееся полнолуние мешало связно мыслить, подгоняло его. Он дал себе зарок сразу по возвращении выяснить все о Стае, о неведомой Дарье и о том, как доктор Герман собрался лечить Игоря. Сейчас Туомас жалел, что последний месяц занимался осознанными сновидениями намного реже, чем следовало, — когда выпадали ночные смены, он просто вырубался, едва добравшись до кровати, и напрочь забывал приводить дыхание в порядок.

На первом этаже было темно, едва мерцала центральная лампа; в полумраке тонули гардероб, ряды металлических сидений и лысина храпевшего на посту охранника. Раз в несколько секунд рация на столе слабо попискивала, но эти звуки не находили ни малейшего отклика у Степана Ивановича, пребывавшего в объятиях Морфея. Туомас про себя улыбнулся, проскочил мимо запертого на ночь центрального входа, повернул за аптечный киоск и вышел в боковую дверь под лестницей.

Дверь открывалась в небольшой коридор, который вел прямо в огороженный решеткой дворик. Если пройти дальше вдоль стены, то можно добраться до пандусов, где разгружали транспорт с лекарствами и едой, но Туомас двинулся наискосок по тропинке, едва различимой среди кустов. Минуту спустя он оказался на крутом склоне, где виднелась «народная тропа» (выражение объяснил ему Герман Николаевич), ведущая вниз к проспекту.

Спустившись ниже, он споткнулся на ровном месте и замер — органы чувств разом забили тревогу. Туомас почуял запах сородичей, разглядел одиноко припаркованную на газоне машину, а затем увидел и тех, кто поджидал его на тропе.

Их было трое — крепко сбитые, остриженные почти налысо детины ненамного старше его самого. Все трое словно залиты в кожу с головы до ног, руки и шеи — сплошь в татуировках, мочки ушей похожи на огрызки сыра Emmental (тут же вспомнилось предостережение из «Пособия…» о последствиях пирсинга). Туомас опустил глаза и заметил блеск шпор на остроносых ботинках.

Если бы не три часа до полнолуния, он бы испытал нечто сродни облегчению. Но на долгие разговоры сейчас не было времени.

— Что вам нужно?

На другой стороне проспекта вспыхивали и гасли огни в квартирах. Мимо скользили машины, перемигивались светофоры, но Туомас ощущал себя посреди ничего, один на один с тремя оборотнями. Никому в целом мире не было до них дела.

— Волчица считает, что тебе давно стоит нанести визит в Логово. Сейчас самое подходящее время.

— А если я так не считаю?

Троица переглянулась.

— Тогда мы постараемся уговорить тебя, — оскалился самый широкоплечий из них, высоченный детина с проблесками седины в короткой бородке. — Мы умеем быть очень убедительны, вот увидишь.

Туомас вздохнул и аккуратно опустил рюкзак и сумку на землю.

Он не ввязывался в серьезные драки со времен военной службы. Поэтому сейчас Туомас не спешил атаковать, настороженно переводя взгляд с одного бугая на другого.

Это они пришли за ним — им и ходить первыми.

— Парень, мы предупредили, — наконец произнес старший. — Волчица все равно получит тебя, целым или в виде фарша.

Туомас пожал плечами, не желая тратить дыхание на пафосные реплики. Он и без того понимал, что шансов у него немного, — вся его хваленая физическая сила ничего не стоила против трех оборотней. Двое не спеша заходили с флангов, постепенно сжимая полукруг. Старший шел на таран, и Туомас, оглянувшись на безлюдный проспект, перестал считать упрямый отказ такой уж хорошей идеей.

Он нырнул под локоть тому, что заходил справа, одновременно метя ребром ладони по почкам, но прием удался лишь наполовину — рука скользнула по кожаной куртке, и удар прошел по касательной. Детина тут же повернулся и промазал всего лишь на пару сантиметров, пытаясь сграбастать его в захват огромными клешнями. Костяшки пальцев украшали татуировки в виде букв, но у Туомаса не было времени любоваться — главный снова наступал, похоже, не собираясь драться в полную силу: он лишь отрезал ему пути к отступлению, предоставив марать руки другим. Оба громилы уже неслись на Туомаса, который поневоле оказался к вожаку спиной, — и его немедленно схватили за локти.

— Я же говорил, приятель, мы умеем быть убедительны.

За этим последовала серия ударов в живот — Туомасу уже на втором показалось, что из него вышибли весь дух. К собственному удивлению, почти обмякнув в руках главаря, он нашел в себе силы врезать тому пяткой по коленной чашечке. Взвыв, старший отпустил его, отчаянно матерясь, а Туомас уже несся навстречу одному из громил, бритому налысо, с размаха метя в челюсть — и, зная, что тот успеет блокировать, нанес обманный удар под дых.

Противник согнулся от боли, а Туомас уже развернулся ко второму, коренастому брюнету с недельной щетиной. Этот, похоже, знал о рукопашной немного больше, чем показывали в кино, — он правильно держал руки, не оставляя незащищенных мест, и Туомасу пришлось сделать несколько шагов в сторону, присматриваясь. Сам он, конечно, тоже не был профессионалом — в армии учили только необходимому минимуму, понимая, что на поле боя, если доведется столкнуться с врагом в рукопашной, будет не до стоек и правил. Современная война вообще стремилась всячески исключить вероятность подобной встречи: всегда держи при себе оружие и патроны, потому что без них тебе крышка, — вот и вся премудрость.