Невыносимая для Мерзавца - Евсения Медведева

зарычал и закурил, пуская тонкую струйку дыма в приоткрытое окно. Он махнул сопровождению, пропуская их вперёд, и вырулил с парковки. – Кто-то слил в прессу фотографии нашего будущего мэра, и, как ты понимаешь, фотосессия была не у театра оперы и балета.

– Ну как кто-то, – я быстро скролила ленту новостей, ужасаясь расползающимся сплетням. – Вполне понятно, что это сделал твой дружок и подельник, Марк Сталь. Вернее, его журнал. Ой-ой… Мятежный, это же полный сральник!

– Это ещё мягко сказано, Вер. Есть идеи? Все помнят твоё эпичное спасение Ночкиной и Раевского в том ресторане, может, и тут что придумаешь?

– А есть у меня одна идейка…

Ехали мы быстро, окольными путями, блуждали по частному сектору, а когда вырулили к центральному проспекту, я даже охнула от неожиданности. Мятежный борзо въехал на подземный паркинг, куда у него каким-то образом очутился ключ, как раз в тот момент, когда я закончила фантазировать на тему спасения своего лучшего друга Кости Каратицкого.

– Даже у меня нет пропуска сюда! Хозя-жмот, сдает его придурку-соседу, что слушает романсы до полуночи. Вот зачем ему паркинг? Он всё равно блаженный, – застонала, вспоминая, сколько времени приходится убивать на то, чтобы найти парковочное место, возвращаясь с работы или универа.

– На, плодово-ягодная моя, – Мятежный вложил в мою ладонь заветную карту. – Твоя «заднеприводная» уже, кстати, на месте.

Мы и правда остановились напротив моей красненькой малышки, аккуратно припаркованной недалеко от выхода к лифтам.

– Вот скажи, Слав, а ты фокусник, да? – смехом заливалась, ощупывая негодника. – Где голуби из рукавов? Где бесконечный носовой платочек из кармана? А нос красный где? Ты всё умеешь? И очаровывать, и влюблять, и подарки щедрые отсыпать, да?

Мятежный вздрогнул от нечаянно выпавшего признания, и я вновь краской стала заливаться. Ну что я за тупица-то такая? Что, не могла промолчать? Неужели нужно сразу нож к горлу приставлять?

– А у меня учитель есть хороший, – голос его стал похож на шорох осенней листвы. Успокаивал, забирал тревогу и стыд за безрассудство. – Жила-была одна гадкая девчонка по имени Верочка, а потом – ХЕРАКС, и поцеловала она злого и бездушного принца по фамилии Мятежный. Старый он был, много чего повидавший, много кого отхеравший. Сердце у него было как тот белый плитняк, из-за которого ты вытрясла мне всю душу. Жил он себе и не тужил, работал, как чокнутый, мир мечтал покорить…

– И чё, и чё? – шептала я, следя за движением его губ. На парковке горело только дежурное освещение, скрывая нас от любопытных глаз жильцов. Слава пробежался пальцами по ноге, соскальзывая к бёдрам, чуть протиснулся под задницу, и вот я уже сижу на нём. А этот гад ещё лыбится и сидение назад отодвигает, чтобы удобнее было. – Когда уже заветное: «И жили они долго и счастливо»?

– Не торопись, гадкая девчонка, тут же слушать надо, мораль уловить. И вот с того момента всё пошло у этого дяденьки псу под хвост. Потерял Мятежный свою безмятежность. Ты, кстати, Грушенька, её не видела? Не?

– А я ж её себе забрала, – прошлась пальчиками по колючей щетине, очертила красивые губы, двинулась по шее, замирая прямо на беснующейся венке, выдающей его состояние. – Пусть у меня теперь хранится в надёжном месте. Может, я тоже буду безмятежной?

– Или мятежной? – его слова выстрелом прозвучали. Раскатом грома в январе. Вдох застрял где-то в гортани, раздирая слизистую жаром. Смотрела в его глаза, и даже тени сомнения не было, что не шутит он. Нет…

– Ты что… Ты что удумал?

– А ты подумай, Вер, я, кажется, тебе давал вчера шанс уйти от огня? Ну, отделалась бы осколочным, а теперь уж прости… – он так неожиданно рыкнул и сцапал зубами мою губу. И опять эта пьяная малина… Опять она дурманит рассудок, заставляя чувствовать, а не думать.

– Вот вечно ты всё с ног на голову сносишь, Слав. Всё на максимум, да? И живешь так, будто в последний раз, и любишь так же? – я нарочно произнесла это слово, что запустило таймер обратного отсчета. И он, и я понимали, чего ждем друг от друга. Только у кого хватит смелости первому выдернуть чеку?

– А как я люблю, Грушенька, узнавать будем с тобой вместе, – он впился своим смертельным поцелуем, от которого кровь в жилах стыла. Все мысли, тревоги и заботы в пепел превратились. Ну что может быть важнее, чем этот дикарь?

– Всё, Мятежный… Хватит! А то я подумаю, что твой стояк снова закапал, – взвизгнула и рванула ручку двери на себя. Убегала, оборачивалась и прижимала пальцы к искусанным и залюбленным губам. Хорошо как… Мамочки, как хорошо-то!

– Вера? – знакомый голос точечным выстрелом в затылок заставил застыть.

– Мамочка…

Глава 34

– Мам! – я уже полчаса отчаянно пыталась достучаться до неё, но мама просто расхаживала по квартире, собирая вещи. Она швыряла их в чемодан, шипела и дёргала носом, демонстрируя крайнюю степень раздражения. – Ну поговори со мной!

– Вера! – мама остановилась в дверях, а потом рухнула в кресло на балконе, закрыла глаза и вдохнула полной грудью. – Я думала, что воспитала тебя правильно. Старалась говорить обо всём, не ограждаясь сухими фразами «Я так сказала! Я – мать, мне виднее!». А что в итоге? Я узнаю последней о том, что у тебя роман с взрослым мужчиной! Как ты считаешь, это правильно? Что я должна сейчас чувствовать?

– Мам, ты же помнишь, что мне уже не пятнадцать? – я аккуратно села на корточки перед ней, сжала дрожащие руки и стала покрывать поцелуями. – Ты у меня самая лучшая. Пока все девчонки прятались от мам, скрывали секреты, таились, у меня была лучшая подруга, моя любимая мамочка. Так что же изменилось? Почему ты сейчас закрываешься и торопишься сделать выводы?

– Я знала… знала! Чувствовала, – мама прижалась щекой к моей макушке. – Ты была у него в доме тем утром, да? Видела тот дурацкий прозрачный бюстгальтер, который ты вечно таскаешь на все экзамены. Ты же его надела и на аукцион, да?

– Да, мам. Думала, он принесёт мне удачу, – рассмеялась и вскинула голову, чтобы в глаза посмотреть. – Я влюбилась, мам…

– Что? – мама вздрогнула и откинулась на спинку. – Я уже отчаялась это услышать… Думала, моя дочь изо льда! Все ходили на свидания, таскались по дискотекам, а моя Верка с отцом на работу ходила, чтобы поиграть в великую начальницу.

– Мам, с ним мне не нужно быть начальницей, не нужно быть главной. Мятежный… Он такой… Мам, с ним я не дышу! Я порхаю, как бабочка, в какой-то ласковой и