Невыносимая для Мерзавца - Евсения Медведева

– Не насилуй телефон, Вадим. Не ответит. Она и мне с утра целую фуру сюрпризов пригнала, и тоже без сборки, потому боится и прячется, – усмехнулся и сел рядом с шокированным братом. – Как по-разному ощущается разница в возрасте, да? Когда между тобой и сестрой пятнадцать лет – то она ребёнок до конца жизни. А когда влюбляешься, как пацан, когда заказываешь вагон цветов и ждёшь восторга в её глазах, то пятнадцать лет превращаются в условность.

– Сука… Дохера ты умный, – цыкнул Вадим, осматривая дом, подаренный жене, чтобы она забыла прошлое, в котором прошла через ад, пытаясь выжить.

– Если бы я умел говорить на сопливом языке, то поклялся бы в любви к твоей сестре…

– Но?

– Но я не умею, – закурил и откинулся на спинку дивана, наблюдая за прыгающими от гнева желваками Вьюника. – Школа жизни, через которую я прошел, обучила меня методам шантажа, насилия, порою даже принуждения. А вот соплям – нет. Мог бы послать тебя ко всем чертям и даже не объясняться, но не стану. Скажу так… Ты меня знаешь?

– По работе к тебе претензий нет, как к мужику – тоже, – он опустил голову, понимая, к чему я клоню.

– Так вот тебе моё слово, – я протянул руку ладонью вверх и терпеливо ожидал ответного рукопожатия. – Моя до тех пор, пока смогу соответствовать её буре.

– А потом?

– А потом, когда ни виагра, ни тантрический секс уже не будут действовать на двух пердунов, мы с тобой, Вьюник, вместе съедем в дом престарелых играть в нарды и жевать лимонный мармелад, – я от души рассмеялся, представляя эпичную картину своей старости. – Кстати, строительство пора начинать. Ты в доле?

– Отличный план, Мятежный, – Вадим со всей силы хлопнул по моей руке, но я выдержал.

– Ну, а теперь, когда мы уже поняли, что твои родители тоже ни черта не знают, мне нужна твоя помощь. Проучим Веру Дмитриевну, чтобы не утаивала проблемы?

– Давно мечтал…

Глава 37

Вера

Сердце почему-то было не на месте. Сама устроила очередную авантюру, а теперь сама и мучаюсь.

Мой доблестный принц Мятежный вдруг как-то слишком внезапно перестал дозваниваться до меня. Телефон вот уже час лежит на парте, убивая своим молчанием, а рука так и тянется написать хоть сообщение, что ли.

А вдруг ему плохо?

Инфаркт? Инсульт?

Лежит там мой бедненький Мятежный среди груды коробок с мебелью и шепчет: «Груша… Грушенька… Помоги!»

Сама придумала, сама поверила, так реалистичны были мои эмоции, что на глаза слёзы навернулись. Меня затрясло от ужаса! Дура…

Верка! Ну такая ты дура! Ну что тебе вдруг вздумалось переделывать его дом, будто сама в нём жить собралась.

Да кого я обманываю?

Уже живу. И вещи перевезла, и ванную отжала, заполонив своими ароматными женскими штучками. Начала с зубной щётки и крема, а закончилось тампонами в ящике, где лежат его бритвы. Ждала истерики, смешков или лекции о том, что слишком резко пересекла границу его суверенного государства.

Но мой Мятежный оказался глух, слеп и безмятежен…

Не реагировал ни на что. Непробиваемый просто!

Я не то чтобы шла по грани в поисках предела его терпения. Нет… Мне просто было жутко необходимо заполнить собой весь воздух вокруг него. Пусть видит меня даже в отражении серебряных столовых приборов, пусть только на меня смотрит! Это желание было жгучим, непроходящим, схожим с потребностью дышать.

Он – мой вдох… Порция живительного кислорода, от которого кружится голова, путаются мысли, а кровь вскипает, как по щелчку.

Сначала пугалась этой реакции, пыталась бороться, сопротивляться, но Слава всё видел, понимал и не сдавался.

Вот он говорит, что я чеку сорвала, стоп-кран вырвала с корнем, но мне кажется, что не было этих предохранителей у него никогда! И единственное, что могло сдержать Мятежного – мозг. Но когда мы вместе, в глазах этого мужчины вспыхивает такое пламя, что извилины вырубаются не только у него, но и у меня. Ну не выдерживают пробки этого напряжения! Того и гляди – дом полыхнёт синим пламенем.

Страсть? Похоть?

Нет… Потому что тогда откуда эта тоска, что топит сердце, как только звонит будильник? Ты начинаешь уже скучать, пытаешься урвать последние мгновения ласки, нежности, надышаться им, как ненормальная.

Это любовь…

И вновь эти опасные слова ошпарили нутро пламенем, с которым не справятся даже самые горячие пожарные. Да весь мир меркнет, когда на горизонте появляется мой любимый мужчина.

В его руках я становлюсь крошечной, нежной девчонкой, аккуратно кладу своё трепещущее сердечко ему в руки, наблюдая, как он бережно накрывает его подрагивающими пальцами, боясь разбить…

Из мыслей меня вырвал звонок, оглашающий конец пары. Вздрогнула и схватила телефон, первым делом набирая вызубренный номер.

– Да, Груша, – его голос мягкой поволокой тумана пронёсся по крови, замедляя моё сердцебиение.

– Слав, ты где? Заберёшь меня? – суетливо проговорила я первое, что пришло в голову. Расталкивала однокурсников, пробираясь к коридору, где можно поговорить без лишних ушей.

– Ты же на машине уехала. Что случилось? Ты в порядке?

– Всё хорошо, да я просто… Ты сердишься, да? – опустилась на подоконник, поджимая под себя ноги. – Знаю-знаю… Я невыносимая, вздорная и порою веду себя, как заноза в заднице. Да я уже себя сто раз прокляла, что заказала эту мебель. Мятежный, дорогой, ну не специально у меня всё это выходит. Ну не виновата я! Ночь, томный свет экрана телефона, твой мирный храп, интернет, красивые референсы дизайнерских решений… И всё! Дальше всё как в тумане! Я ж в зомби превращаюсь… Спать не могу, есть не могу, перед глазами и жёлтенькие кресла, и комодик с каменной столешницей, и кровать с балдахином, как я в детстве мечтала… Этот сайт просто вскружил мне голову! Но у нас с ним ничего серьёзного, ты не думай. Так… разовое увлечение.

– Грушенька, Боже мой! Что я слышу? Это что – покаяние? – Слава так внезапно рассмеялся, что я чуть из рук телефон не выронила. – Выброси все глупости из своей головы. Всё хорошо.

– Точно?

– Точно-точно. Меня тут в офис выдернули, а потом в Приморск нужно сгонять. Ты там только не вздумай мебель одна собирать. Хоть Добби попроси, что ли.

– Я им выходной дала, мужики и так натерпелись, пока тропинку пять раз переделывали, – выдохнула напряжение, вслушиваясь в голос Мятежного. Вроде, не злится… Спокоен, как всегда. – А во сколько ты приедешь?

– К ужину должен быть. Ты там не балуйся, пиши мне. Договорились?

– Есть, шеф! – рассмеялась, с жалостью