Чувство льда - Александра Маринина

– Сашенька, – пропела она звучным и совсемнесостарившимся голосом, – радость моя! Ты совсем забросил старуху. Почемуты так редко навещаешь меня?

– Мама, побойся бога, – сердито вмешалась ЛюбовьГригорьевна, – Саша был у нас три дня назад. Он приезжает два раза внеделю, а то и чаще.

– Не ври! – ответствовала бывшая актриса. –Если бы он приезжал три дня назад, я бы помнила об этом. А я не помню. Он целыйгод у нас не был.

– Да как же не был, когда он привез тебе кассеты и твойлюбимый торт, – Любовь Григорьевна рывком распахнула холодильник и досталаоттуда блюдо с наполовину съеденным тортом. – Смотри, мы его даже доестьеще не успели. Ну, вспомнила?

– Люба, – прошептал Саша ей на ухо, – ну тычто, с ума сошла? Ты же не в классе и не в аудитории. Оставь ее в покое, у неесклероз, осложненный маразмом. Чего ты от нее хочешь?

Она хотела… ну, понятно чего. Чтобы мать была в здравом умеи твердой памяти и чтобы не нужно было поминутно объяснять ей самые простыевещи, например, кто такая Люба и почему в доме посторонние. Саше легче, онискренне верит в то, что его бабка плохо соображает и ничего не помнит, а она,Люба, очень в этом сомневается и считает, что мать просто нарочно ее изводит.Как изводила всю жизнь, так и сейчас продолжает.

Тамара Леонидовна с помощью сиделки взгромоздилась на стул иоперлась обеими руками на поставленную между ног палку.

– И где твой подарок? Ты что-то говорил о подарке, илимне послышалось?

– Ниночка, – обратился Саша к сиделке, –возьми там, в прихожей, белую коробку.

Просто удивительно, как ему удавалось помнить всех сиделок ини разу не перепутать имя.

Саша повязал фартук и принялся мыть овощи, пока всеостальные занимались разворачиванием и разглядыванием подарка, предназначенногоТамаре Леонидовне. Это оказалось вечернее платье с глубоким декольте икрасивыми фалдами. И зачем старухе такой наряд? Можно подумать, она куда-нибудьвыходит из дома! То есть выходит, конечно, но только в тех случаях, когда Сашаприсылает за ней машину, чтобы привезти на очередной семейный праздник в свойзагородный дом или на корпоративную вечеринку. Тамара Леонидовна тут же велеласиделке проводить ее в комнату, чтобы примерить обновку.

– И зачем это? – недовольно спросила ЛюбовьГригорьевна. – Ты только впустую тратишь деньги.

– Любочка, если деньги потрачены на то, что приноситчеловеку радость, то они уже потрачены не впустую. Радость дорогого стоит.Посмотри, как она радуется! Как ребенок!

– Ребенок! – фыркнула она. – Вот именно чторебенок! Она впала в детство, а ты ей потакаешь. У нее уже шкаф ломится оттряпок, которые ты ей покупаешь, а надеть их некуда.

– Но Тамара их носит дома, – возразил Саша. –Она всю жизнь была красавицей-актрисой, звездой, она привыкла выглядеть ярко инарядно. Да, теперь она состарилась и ослабела, она не выходит из дому, но онакрасиво одевается, ей приятно смотреть на себя в зеркало, она знает, что хорошовыглядит, и это приносит ей радость. Разве это плохо? Разве это не стоит техденег, которые потрачены? А в новом платье Тамара будет на нашей вечеринке послучаю 8 Марта. И вообще, не порть мне настроение, пойди лучше свой подарокпосмотри, ты ведь даже не взглянула. Я там в комнате на стол положил.

Любовь Григорьевна пошла в комнату за подарком. На столележала продолговатая, обитая бархатом коробочка, в которой продают ювелирныеукрашения. Открыла, посмотрела, молча улыбнулась. Дорогая вещь, очень красивая.Она приложила колье к шее, подошла к зеркалу. Элегантно, но идет ли ей? Сашаникогда не жалеет денег на подарки для тетушки и бабушки. Что ж, вполнеадекватная плата за потраченную на племянников молодость и за не состоявшуюсяиз-за них личную жизнь.

Она вернулась в кухню, где Саша, неловко орудуя ножом, резаловощи.

– Посмотрела? – спросил он. – Ну как,понравилось?

– Спасибо, детка, очень красиво.

– Наденешь на нашу вечеринку, – не терпящимвозражений тоном заявил он. – Будешь лучше всех. И голубой костюм надень,ты в нем прелестно выглядишь.

– Я вообще-то собиралась надеть черный… – начала былоЛюбовь Григорьевна, но племянник не дал ей договорить:

– Голубой. А Тамара пусть наденет новое платье.

– Но, Саша, – с возмущением заговорила она, –там такое декольте! Вся шея и грудь в морщинах, зачем это демонстрировать! Ни вкоем случае! Если тебе так нравится, пусть носит его дома, но не на людях же!

– Она накинет меховую пелерину, которую я на Новый годподарил. Не спорь, Любочка, я лучше знаю. Твою мать!

Он отдернул руку, бросил нож на пол и сунул палец в рот. Надеревянной разделочной доске рядом с яркой зеленью петрушки Любовь Григорьевнаувидела алое пятно – кровь.

– Порезался? – с тревогой спросила она. – Нукак же ты так неосторожно?

– Пластырь есть?

– Я лучше сиделку позову.

Через минуту ловкие руки сиделки Ниночки превратили глубокопорезанный палец во вполне работоспособную и прилично выглядящую часть руки.

– Оставьте, Александр Владимирович, – сказала она,берясь за нож, – я сама доделаю.

– Тамара переоделась? Как платье?

– Да вроде ничего… Кажется, все в порядке… Да выпосмотрите сами.

– Ну так веди ее сюда! – скомандовал он. –Будем любоваться красотой. Брось ты резать, приведи Тамару, потом займешьсясалатом. Да, возьми норковую пелерину и набрось ей на плечи.

Сиделка послушно отправилась в комнату Тамары Леонидовны, аФилановский уселся в гостиной на диван и схватился за телефон. ЛюбовьГригорьевна знала, что он звонит брату. Так повелось еще с детства: связь междублизнецами была настолько тесной, просто мистической, что они не только болели,но и травмы получали одновременно, даже если находились в разных местах и вразных обстоятельствах.

– Катя? А где мой брат? Занят? Гость? Ладно, неотвлекай его, смотри только, чтобы он был аккуратнее, а то я порезался толькочто. Значит, у нас с ним сегодня планеты не в тот ряд встали. Я-то? Я у Тамары,вот салат хотел приготовить… Кстати, скажи Андрюхе, что он совсем совестьпотерял, уже недели три здесь не был. Непорядок. Было бы неплохо, если бы высейчас приехали. Что? Да, конечно, они будут рады… Давай. Только быстренько,машину поймай.

Положив трубку, Саша несколько секунд задумчиво разглядывалтравмированный палец, потом поднял голову, прислушиваясь к медленным тяжелымшагам: Нина вела Тамару Леонидовну демонстрировать вечернее платье.

– Андрюха занят, но Катя сейчас приедет, – сообщилон тетке.

– Зачем?

– Просто так, навестить вас, посидеть в семейном кругу.

– Она не член нашей семьи, – сухо возразила ЛюбовьГригорьевна. – Они с Андреем не расписаны.