Что не стоит делать невидимке - Росс Уэлфорд

– Огромной удачи тебе. Хотелось бы мне, чтобы и мои двое вылезли из своих телефонов и занялись чем-то подобным! – Томми Найт улыбчив и благожелателен.

Он уже собирается закрыть дверь, так что Бойди снова подаёт голос.

– Мы – в смысле, я – э… я друг Джесмонда. Может, он тоже захочет подписать?

– Хорошая мысль! Слушай, я уведу собаку в заднюю комнату. Джесмонд сейчас спустится. Джесмонд! Твой друг пришёл!

Томми Найт уходит по коридору, утаскивая Мэгги за ошейник и бросая через плечо дружелюбное: «Всего доброго!».

На лестнице раздаётся топот, и вот в дверном проёме уже стоит Джесмонд Найт.

Всё тепло, оставшееся от беседы с Томми Найтом, немедленно рассеивается прохладцей в глазах Джесмонда.

– Бойд? Чего тебе?

– Как делишки, Джес? – Бойди понижает голос. – Я насчёт, ну ты знаешь… платежей.

Джес кидает взгляд за спину, проверяя, не слышит ли его отец.

Бойди не снимает маску дружелюбия.

– Я сказал твоему отцу, что пришёл по поводу маяка, но на самом деле это насчёт того, как мы с Этель будем передавать вам деньги.

Джесмонд глядит Бойди за плечо и оглядывается по сторонам.

– Ну и где она сама?

– Она дома. Отправила меня в качестве переговорщика. Ну ладно тебе, чувак.

Мольбы Бойди срабатывают, но лишь в некоторой мере. Джесмонд распахивает дверь полностью, но встаёт, скрестив руки на груди, в проходе. Бойди передаёт ему планшет, загибая верхний лист с петицией «Зажигай свет». Под ней оказывается лист с напечатанным текстом.

Джес смотрит на него и читает вслух:

– «Мы, нижеподписавшиеся, официально заявляем, что по получении заранее оговорённой суммы денег в размере одной тысячи фунтов передадим все физические и цифровые копии видеоклипа с участием мисс Этель Ледерхед…»

Нужно отдать Бойди должное. Он здорово разбирается во всяких официально звучащих штуках. Голос Джесмонда ничего не выражает, пока он читает договор. Думаю, он не понимает ни слова, что неудивительно.

– «…А кроме того, отказываемся от всех претензий, моральных и юридических, на вышеуказанную интеллектуальную собственность на неограниченный срок начиная с этого дня, подписано…»

Он замолкает и внимательно смотрит на Бойди.

– И всё? Это твоёшний юридический документ, что ли? Я это подписывать не собираюсь. Это просто клочок бумаги.

– Ну… у нас были кое-какие проблемы с печатью. До сих пор ждём нормального варианта.

– Ну так проваливай и возвращайся, когда у тебя будет что-то, что стоит подписывать. Хотя знаешь чо, не трать время и не возвращайся ваще, Бойд, потому что я ничо подписывать не бу… У-У-УФ! Какого ЧЁРТА?

Видя, как ускользает наша единственная надежда, когда Джесмонд возвращается в дом и начинает закрывать дверь, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я изо всех сил пихаю Бойди прямо в спину. Он, в свою очередь, валится вперёд на Джесмонда Найта, и они оба рушатся в открытую дверь, образуя на полу кучу-малу. Я ловлю шанс, перепрыгиваю через них и оказываюсь в коридоре.

– Ты совсем двинулся, Бойд? Какого фига ты делаешь? Слезь с меня.

– Прости, Джес, прости… Я просто, эм… запнулся, вроде как.

– Запнулся? Об чё? Проваливай, придурок жирный! – Джесмонд выпихивает его за дверь и захлопывает её, а потом стоит, глядя на дверное полотно и качая головой.

Я внутри. Я у Найтов дома и я невидима, стою на тёмных плитках коридора и таращусь на Джесмонда, пытаясь предугадать, куда он пойдёт дальше, чтобы я смогла убраться у него с дороги.

Дом у Найтов довольно большой, а коридор широкий. По правую руку наверх ведёт лестница, а прямо позади меня стоит вешалка с верхней одеждой.

Джесмонд отворачивается от двери. Если только он не решит взять куртку – я в безопасности. Он проходит мимо меня к двери чуть дальше по коридору. Когда он открывает её, я вижу размытое коричневатое пятно – это Мэгги, японская тоса-ину, вырывается наружу и несётся прямо на меня.

– Эй! Мэгги! Угомонись. Чего с тобой такое?

Собака притормозила примерно в полуметре от меня и теперь принюхивается, водя огромной башкой из стороны в сторону, а потом припадает к полу, придвигаясь чуть ближе, и рычит.

Мне ничего не остаётся, кроме как стоять совершенно неподвижно. Я смотрю вниз и с ужасом замечаю, что мои голые ступни оставляют едва заметные потные следы на плитке.

– Да что с тобой творится, Мэгги? Ко мне. Ко мне!

Собака и ухом не ведёт, продолжая принюхиваться и рычать.

Голос Джесмонда становится жёстче.

– Мэгги! Ко мне сейчас же!

Никакой реакции. Джесмонд подходит, чтобы схватить Мэгги за ошейник. Честно говоря, он достаточно близко, чтобы услышать, как я дышу, так что я задерживаю дыхание, пока он утаскивает здоровенную псину от курток и от меня. Когда собака неохотно подчиняется, Джесмонд сердито пинает её под зад.

– Тупая псина. Заходи давай!

Я слышу из-за двери голос его отца, мягко упрекающий:

– Джесмонд, сынок. Не будь грубым.

Дверь за ними обоими захлопывается, и я остаюсь в коридоре одна. Теперь мне надо ждать, пока Бойди провернёт следующую часть плана.

И действительно, ровно пять минут спустя я слышу рингтон мобильного. Сначала Джесмондова. Бойди раздобыл номера обоих близнецов – из списка класса, который все заполняли в прошлом году, и я слышу, как Джесмонд за закрытой дверью отвечает отрывистым «Алё».

Бойди немедленно сбрасывает вызов. Свой номер он скрыл.

Это всё. Единственной целью этого звонка было заставить телефон Джесмонда зазвонить, чтобы я могла понять, где он находится, и это сработало. Телефон при нём. Могло быть и лучше, но примерно этого мы и ожидали.

Теперь очередь мобильника Джарроу. Я слышу, как он звонит на втором этаже – бодрая предустановленная мелодия вроде матросской песенки. Он звонит, и звонит, и звонит, а потом замолкает. Отлично!

Это поднимает мне настроение. Это означает, что по крайней мере одна из моих задач стала немного легче. Я чуточку расслабляюсь и даже сажусь на третью ступеньку, чтобы успокоить дыхание. Я пытаюсь закрыть глаза, но вспоминаю, что веки у меня прозрачные, так что некоторое время просто дышу через нос, и хоть я по-прежнему всё вижу, когда зажмуриваюсь, ощущение, что мои глаза закрыты, приносит странное успокоение.

Я осматриваюсь. Дом Найтов оказывается не таким, каким я его себе представляла, и это одновременно обнадёживает и беспокоит.

Я ждала, что внутри будет грязно и неряшливо, потому что именно таким дом выглядит снаружи – но это не так.

За исключением тёмно-красной плитки на полу, в коридоре всё сияюще-белое: стены, плинтус, батарея, потолок. Лестничные перила белые, ковёр на лестнице кремово-белый. В конце коридора висит зеркало, перед которым стоит белая ваза с охапкой белых лилий.