От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США - Ян Эмильевич Пробштейн

вверх вниз внизпытка при посредстве обмана воспоминанийи односторонняя войнапаника узнаванияопасного ясного солнцаНо в неряшливом сне с маленьким глазами, конечномы победители,наши поцелуи впечатаны в мокрую глину,наше мучение венчает песня.Ура! Ура!когда подпорки завтрашнего дня валятся на землюкогда слезы прибывают издалека в новых коробках.2000 Анастасия Бабичева

Льюис Уорш (1944–2020)

Континуум

Поезд никуда не едетно застрялпока станции мелькаютсосредоточен на доставке насв сохранности, в вычищенноеВчера, состояниестола подносвзятый в Асторе,готов для сожжения всята пища то трансформированаТо деформирована, песок липнетк пальцам,поднимающим ручку.Марки требуют обмена.Как подать заявление на работу,прилично выглядеть, пройтитестированиеКак они воспримуттебя и ты потеряешь себядумая что работау тебя в кармане.Как природа создает поэзию,которая хлещет из тебянепрестанно и делаеттебя на кафедре нагим и неподатливымк процессу,солнце слабеет, делая попыткупрорваться.1967 Ян Пробштейн

Послание

Важноподвести часыи продолжать подгонку(по правде говоря, нет). На самом делеидея приспособитьсяк кому-либо выводит меня из себя.Мне она не нравится. Я чувствуюсебя другим – больным.Когда трудно приспособиться,отвергни всю эту идею вообще. Все идеюприспособления. Что выводит меня из себя, так этоидея, что ты можешь положиться на кого-то.Нельзя ни на кого положиться, чтобы выверить часы.Из подобных идей мыучимся, как приспособить приспособление.Подключись к тональности голоса,лежа рядом, ожидая, когда приспособишься.Потом выскажись открыто противтого, к чему ты должен приспособиться. Этоне стоит того. Если почувствовал момент, отдайсяему, как он идет сам по себе,проходя через различные точки времениодновременно, и прибыв, двигайся прочьиз времени, затем тайно явись, переполненныйэнергией, никогда не желая приспосабливаться.Так как я живу и дышу, малышка, этогонедостаточно: Живи & Дыши.Ты не приспосабливаешься к фактам,а отвращаешься от них. От фактов,которые материализуются вне твоей головы.Вращать циферблаты по коэффициенту поправки.Голос, который выключает тебя в собственной голове.Он говорит: ДО СВИДАНИЯ ВСЕМ.Открыто и без сожаления.1970 Ян Пробштейн

Вспышки

Люби трещины на стенахСвоей квартиры и электрический светПотока электричества, который прошелЧерез руку на выключателе, люби руку,Как вспышку молнии июньской ночью, грозовой ливеньСтой под крышей на крыльце и наблюдай за ливнемПройди в комнату где спишь и ляг, сними обувь,Слушай радио, пластинки, читай газетуИ потирай глаза, уставшие от чтения,Мелкие печатные строчки сохранились в твоей голове –Выпусти их наружу, как если б ты спрыгнул с самолета: небоОзаряет квартиру как звезда.1970 Ян Пробштейн

Полярная ночь

Возможно, если б ты смогла увидеть себясо стороны,ты бы увидела, что люди видят,когда они видят, когда ты уходишь в себяони могут увидеть канареек и пингвинови дарты, летящие по воздуху,как ракеты над городомтолько траектория ошибочная.Только сонет – ошибка,и подпись над пунктирной линией,пучок света в лужицена дне колодца.Может, если б ты отказалась от песнии лампы радио перегорели,ты бы потерла руки странникаво время бури.Ты лежала бы на матрасесо сломанными пружинами ираскачивалась одной ногойв ведре.Если закроешь плотно глаза, тыможешь узнать меня когда касаюсьтвоей кожи. Татуировки цветкав форме сердца.2015 Ян Пробштейн

Ноктюрн

Возможно, ты можешь увидеть кого-то наРасстоянии, после стольких лет, и остановитьсяВ своей колее либо предпринять вторую попытку иПолюбопытствовать, может это просто кто-то, похожий на кого-тоКого ты знал когда-то либо это реальный человек иТогда ты проходишь рядом как в песне «ПроходиМимо» и потом поворачиваешься снова поворачиваешься, но человекУшел и все что тебе остается – это подняться наКрышу и спрыгнуть или выстрелитьСебе в ногу чтобы ты не смог ходить не смог двигатьсяИ время давит, пока сидишь в своей комнатеИ гадаешь, был ли этот человек им или тобойИли чьим-то двойником, прибывшим с другойПланеты спасти запах сирени который излучаетТвоя кожаИ потом идет жар из труб как LesTrois Gymnopédies[167] Эрика Сати и я поворачиваю ключНе прикусив языка и сердце возвращаетсяНазад, пока не начинает кровоточить и я забираю однойРукой то, что отдал другой и кто-тоПриходит с улицы уже перестав быть невидимкойИ будка поцелуев закрывается на ночь – слишкомПлохо для тебя – и я показываю свое слюнтяйское нутроВетру в последний раз, чувствуя что кожа моя горитПока я падаю2015 Ян Пробштейн

Новый Завет

Иногда лишь набедренная повязкапокрывает нижнюю частьего тела, но никто неговорит ему, что наготаэто грех или ложь, никто не лжетему, либо лежа рядом с нимво тьме, снимая с бедерповязку или фиговый лист с нижнейчасти тела. Собакилают возле сэндвичбара, и попугая показывают ввестибюле Мариотта, в замкнутойклетке, чтобы все могли увидеть.Если б я мог видеть в темноте,я бы мог рассказать тебе о разницемежду животным и овощем,безымянным и девственным, теми,кто плавают по улицам и устьям,их конечности подставлены стихиям,и теми кто остаются дома зазапертыми окнами и затемненным стеклом.2015 Ян Пробштейн

Энн Уолдман (1945)

Философия Perennis[168]

Я повернулась: дрожащие желтые звезды в чернотеЯ зарыдала: как может речь спасти женщинуКартинка меняется и обещает героинеЧто ночная пора и медитация – миражОбсуждение за и против здесь бессловесноРазве я не люблю тебя, день?Чистый выброс телеологических намерений& она лепечет, развивая образную теорию языкаРазве я не играю в тонкую языковую игру?да, & она предшествует делам мира:тарелка, швабра, плита, кровать, брак –& она вздымает волной мир, в котором люблюЯ и я и я и я и я и я и я, бесконечно обратимыОднако никогда не защищены длинной тканью утраНесчастное живое женское существо, прими свое сокрушенное сердце& все же земля – божество, небо – божествоКочевники все идут & идут1987 Ян Пробштейн

Революция

Гляжу на страшное лето на горизонтеиз окна, выходящего на улицуТам все и случится где всешляются вокруг озираясь по сторонамподозревая что сердце другого откроет огоньна улицахтаких же о которых читаешь каждый деньартерии по которым едем в центрнаполняющий энергией жизньи бьющий радостью на весь экранБольше не могу усидеть на месте!Я хочу пойти туда где мне не будет так плохоВыбраться из этого островка до того, как рухнут мосты(мое сердце тоже болит)Нет я хочу сидеть посреди всего и смотреть кинопотом лечь спать по головеКто-то дубасит увесистой палкой, как врагкоторый изменит лицо, которое не узнаешьзатем исчезает за окном с ружьемКак одиночка-герой преследующий Главную улицукричит: «Где ты?» Я просто хочу узнатьвсех ангелов смерти под американским небом!Я едва вижу из‐за громады зданий загрязняющих небопока оно не превратится в артиллерию бутылокпотом прояснится на секунду так что можно дышатьи ты понимаешь что все еще жива, как была и будешьно хотела бы оказаться где-то еще может в АфрикеНачать все сначала а гонка становится все более зловещейи мир идет тем путем каким я всегда предполагалаИбо победитель кого узнаем из коллективного прошлоговновь и вновь ворочается в своей могилеТак важно когда кто-то умирает заменить еене теряя ни минуты.1989 Ян Пробштейн

Звонок Фрэнка О’Хары

«Что все эти смерти могут быть жизнью в смерти»

Я жила в Сан-ФранцискоМое сердце было в МанхэттенеНе было ни смысла, ни связи,Когда слышала грустные гудки ночью,хрупкие воплощения женственностиЭти 3 тона (последний самый звучный)были как предупреждения, хайку-муэдзины на зареЗвонок раздался днем«Фрэнк, неужели это ты?»Я просыпалась, продрогнув на зарев деревянном доме, как на старом корабле,Оставаясь закутанной весь день,сидя на крыльце, чтобы подставиться первому солнцуЯ жила возле парка, чья глубокая зеленьнад моими плечами охлаждала мою жизньОтказывал ли мне дух, становился