Наследница порочного графа - Анна Князева

– Уехала, – профессор закивал головой. – Но не доехала.

– Что это значит? – насторожилась Дайнека.

– С дороги она написала мужу письмо, сообщив, что передумала и решила отправиться в Париж, где у Измайловых тоже был дворец. Но и до Парижа она не доехала. Дальнейшая судьба Анны Константиновны осталась загадкой.

– Думаю, он убил ее, – проговорила Дайнека. – Она не уезжала.

– Многие так считали. Поговаривали, что граф убил жену в припадке безумия, но доказательств его вины не было. Как теперь говорят, нет тела – нет дела.

– А письмо? Он предъявил письмо, в котором она писала, что едет в Париж?

– По словам графа, оно потерялось. Да и что можно было потребовать от психически нездорового человека? – профессор вынул из коробки какую-то фотографию. Вглядевшись в нее, он произнес.

– А вот, кстати, и она…

– Кто? – Дайнека вытянула шею и увидела темноволосую женщину с ангельски прекрасным лицом.

– Анна Константиновна Измайлова. – Иван Петрович вздохнул: – Ангел во плоти. Редкой красоты женщина… – Он указал пальцем: – Взгляните на ее украшение.

Дайнека перевела взгляд на большую грушевидную жемчужину, прикрепленную к центральному выступу жемчужного колье.

– Это «Деметра»?

Он кивнул:

– Красота бесподобная… Справедливости ради нужно заметить, что после исчезновения жены граф Александр Петрович сделался другим человеком, верующим и богобоязненным. Еще до ее отъезда он приказал возвести на территории дворца часовню во славу иконы Святой Праведной Анны, которая хранилась в семье.

Дайнека переспросила:

– Как вы сказали?

– Построил часовню…

– Нет, не то. Как называлась икона? Ее полное название?

– Дайте-ка, припомню… Кажется, так: Чудотворная икона святой праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы. Или что-то вроде того…

– Да, именно так, – задумчиво проговорила Дайнека.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался профессор.

Она не стала ничего объяснять, просто спросила:

– В каком, вы говорите, году пропала Анна Константиновна?

– В 1912-м.

– В том же году возвели часовню. Я видела цифры на фронтоне.

– Современники утверждали, что некоторые работы по отделке часовни граф выполнял собственноручно, считая свой труд покаянием за грехи… – Иван Петрович поправил очки: – Совсем как Иван Грозный со своим списком убиенных. Сначала их «отделал»[22], а потом по монастырям грехи пустился замаливать.

– Что с графом было потом?

– После революции, в 1918 году, граф сбежал в Париж, оставив дворец на дворецкого. Поскольку род Измайловых был известен страстью к собирательству предметов искусства, здесь повсюду были устроены хитроумные тайники, в которых хранились несметные сокровища.

– Как интересно…

– Граф Измайлов планировал вернуться, когда закончится смута. После его отъезда сюда нагрянули большевики. Все обыскали, простучали стены, допросили прислугу, в результате чего несколько тайников нашли. Еще один клад обнаружили эсэсовцы во времена оккупации. И, конечно же, все увезли в Германию.

– Жемчужину не нашли?

– Нет. Нахождение «Деметры» до сих пор неизвестно… – Профессор снял очки, взглянул в окно и тихим голосом продекламировал:

В пучину капля с вышины упала.

Ходили волны, ветер выл.

Но бог, узрев смиренной веры пыл,

Дал капле твердость высшего закала.

Ее в себя ракушка приняла,

И вот в венце властителя державы,

Признаньем доблести и славы,

Блестит жемчужина, прекрасна и светла.

Снова надев очки, он пояснил:

– Иоганн Вольфганг фон Гете.

* * *

Профессор уехал в конце дня, пообещав забрать весь архив после соответствующего документального оформления. Дайнека облегченно вздохнула, обязавшись, в свою очередь, продолжить сортировку бумаг.

Темьянова работала усердно, отказалась даже идти на обед. До вечера она перебрала две коробки.

В семь часов Дайнека сказала:

– Заканчиваем, Лукерья Семеновна. Идемте домой.

– Вы меня отвезете?

– Конечно, – она огляделась. – А где ваши папки?

– Я подняла их на три уровня выше, чтобы освободить рабочее место. Как видите, там было пусто.

– Да как же вы дотянулись? – удивилась Дайнека.

– Чуть-чуть приподнялась, вот здесь оперлась рукой, – старуха показала, как именно она это сделала.

– Пожалуйста, в следующий раз позовите меня! – Дайнека взялась за спинку и покатила коляску к выходу. – Как думаете, на ужин успеем?

Темьянова взглянула на часы:

– Если чуть-чуть поднажмем.

После ужина Дайнека отвезла Темьянову в гостиную, к телевизору, а сама села на диван в дальнем углу. Тишотка устроился рядом.

Скоро к ней подсела Ерохина:

– Завтра приду к вам книжку менять.

– Уже прочитали? – вежливо поинтересовалась Дайнека.

– Еще вчера вечером.

– Что будете брать, Надежда Петровна? Опять детектив?

– Что же еще? – Ерохина пожала плечами.

– Да, действительно… Что ж еще… – Дайнека откинула голову на спинку дивана.

– Знаете, – заговорила Ерохина, – а ведь я мечтала стать известной артисткой.

– Что же не стали?

– Для этого было нужно учиться, ехать в другой город.

– Что ж не поехали?

– Замуж вышла. За артиста. Решила – одного на семью хватит.

– А где вы работали?

– В областной больнице.

– Кем?

– Кладовщиком на складе одежды.

– Откуда в больнице одежда? – Дайнека говорила бездумно, блуждая взглядом по потолку, пока не наткнулась на плафон, в котором был изображен герб рода Измайловых.

– Ну как же! – возмутилась Ерохина. – Вот приходит человек, хочет лечь в в больницу. Куда ему деть одежду? Сдает ее мне. Я ее на вешалку, в мешок и – на склад. А то, бывало, на «Скорой» кого-нибудь привезут. То же самое: всю одежду – на склад. А как выписываться, я отдаю обратно.

– Значит, хранили одежду больных?

– Сохраняла… – Ерохина доверительно улыбнулась. – Знаете, я в те времена жила очень весело. Соберусь вечером домой, разыщу в мешках одежку подороже да покрасивее, надену на себя и – пошла-а-а-а! Как-то на «Скорой» из театра привезли больную примадонну. Так я надела ее вечернее платье. Иду по улице и воображаю себя артисткой. – Она сладко вздохнула. – Бывало, что и кожаные польта попадались, и шубы. Вот жизнь была! До сих пор вспоминаю.