Свои-чужие - Энн Пэтчетт

— Это я, — прошептал Элби. — Вставай.

Он показал на дверь спальни и вышел в гостиную, подождать Джанетт.

На лето Лео Поузен снял дом в Амагансетте. Без вида на океан — нужно писать совсем другие книги, чтобы позволить себе вид на океан, — но красивый, с просторными холлами и светлыми комнатами, с качелями размером с тахту на веранде и с кухней, где стоял такой огромный стол, что казалось, его сколотили отцы-пилигримы, чтобы отпраздновать грядущий, более удачный День благодарения. Дом принадлежал актрисе, которая в доме жила только летом, а в том году вообще была на съемках в Польше. Дама-брокер из агентства недвижимости дала понять, что собственность никогда раньше не сдавали в аренду, но актриса — большая поклонница Лео. Она рассчитывала получить роль в фильме по «Своим-чужим». Хотела играть влюбленную докторшу и надеялась, что Лео, окруженный ее красивыми вещами и фотографиями, вспомнит о ней.

Лео, дабы избежать недоразумений, сообщил даме, что не продавал права на экранизацию.

Брокерша просто окаменела. Даже она, почти полный профан в кинобизнесе, знала, что права на «Своих-чужих» кто-нибудь да должен был отхватить еще до публикации. На долю секунды она задумалась, а не купить ли ей права самой.

— Не волнуйтесь, — заверила она. — Когда фильмом займутся, она все еще будет претендовать на эту роль.

Лео снял дом, надеясь, что проведет лето, работая над новым романом, который его литературный агент, пока «Свои-чужие» давали обильные урожаи, продал издателю даже без синопсиса. А еще чтобы порадовать Франни. Он сказал, что ей ничего не надо будет делать, просто весь день лежать на большом пуховом диване в гостиной и читать или кататься по пляжу на велосипеде, а потом опять же читать.

— Песок, волны, шиповник на дюнах, — сказал он, пропуская между пальцами пряди ее прелестных волос.

По вечерам, после ужина они будут сидеть на веранде, и он будет читать ей, что написал за день.

— Похоже, неплохой выйдет отпуск.

Но отпуск вышел плохой. Слишком поздно они поняли, что беда была в самом великолепном доме, стоявшем на вершине холма, открытом вечернему бризу и окруженном высокой живой изгородью — для уединения. Плодовые деревья, разбросанные по лужайке, зацвели с опозданием из-за долгой суровой зимы, так что в начале июня вишни все еще клонились под тяжестью темно-розовых соцветий. За цветочными клумбами, разбитыми тут и там в блистательном беспорядке, ухаживал садовник, приходивший по средам — в тот же день, что и перуанец с сетчатой лопатой, убиравший из бассейна вишневые лепестки. В доме было пять спален, выдержанных в духе романтичной мансарды: подоконники-диваны, мягкие пледы, сплетенные вручную коврики на дубовых полах, причем дуб был радиальной распилки. Лео Поузен сказал даме из агентства, что ему бы хотелось чего-нибудь поменьше, но она отмела эту мысль.

— Поменьше вам обойдется дороже, тут вам предлагают сделку, — сказала она. — Даже не представляете, сколько стоил бы этот дом, если бы вы его снимали по честной рыночной цене. Если не хотите пользоваться лишними комнатами, заприте двери.

Это могло бы стать решением проблемы, если бы не то обстоятельство, что природа не терпит пустых комнат летом в Амагансетте, особенно когда принадлежат они актрисе, а снимает их писатель. Гости не заставили себя ждать. Первым позвонил издатель Эрик — тот самый человек, которому полагалось нанять часового с ружьем, чтобы охранял покой писателя, — и сказал, что было бы очень славно пообщаться не в городе и поговорить о новой книге Лео. Эрик мог бы приехать в четверг, чтобы успеть до пробок, но у Марисоль, его жены, в тот вечер открытие выставки. Марисоль, полагал он, придется отважиться на местный автобус в пятницу.

Марисоль? Лео на мгновение запнулся, но потом любезно согласился на все — да-да, мы все отлично проведем время. Он повесил трубку и посмотрел на желтый блокнот, лежавший перед ним, потом выглянул в окно. Шел дождь, и Лео некоторое время любовался вишневыми деревьями и думал, делают ли из них бумагу. Потом спустился узнать, не хочет ли Франни съездить на ланч в город.

— Хорошо, что Эрик приедет, — сказал Лео Франни.

Дождь был легкий, и они сели снаружи, под навесом кафе, в котором обедали третий день подряд. Чудесное было место.

— Я могу попросить его найти тебе работу. Ты потрясающий редактор, знаешь ли, таким, как ты, ему не стать никогда, хотя об этом я упоминать не буду.

Франни покачала головой:

— Не надо, не проси.

Подошла официантка, и Лео коснулся края своего пустого бокала. Было уже начало третьего, очень поздний ланч.

— Я могу не просить напрямую, он сам догадается. Просто скажу, что ты что-то подыскиваешь. Или Марисоль скажу.

— Мы с Эриком знакомы, — сказала она. — Захочет нанять — знает, где меня найти.

Эрик, вероятней всего, заметил, что Лео и Франни живут не в Нью-Йорке и, более того, что они нигде не живут дольше четырех месяцев кряду, и это несколько осложняло вопрос с постоянной работой. В любом случае Франни не была уверена, что хочет стать редактором.

— Эрик тебя знает по званым обедам. Он с тобой пока толком не общался. Так что все выйдет отлично.

Приехав в четверг днем, Эрик сказал, что он лучше бы поужинал дома. Он на той неделе каждый вечер куда-то выходил, и к тому же в доме куда проще поговорить. Эрик был похож на бегуна — невысокий, худой, жилистый. Кто-то когда-то, наверное, сказал, что синий идет к его глазам. Франни всегда видела Эрика только в синем. Он окинул взглядом лестницу, восхищенно погладил перила.

Лео посмотрел на Франни:

— Все хорошо, да?

Ей бы уже тогда следовало все понять, но нет. Она думала: ну, ужин, ну, один раз переночуют. Франни пошла в кухню и позвонила Джеррелу в Палмер-Хаус, спросить, как готовить стейки. У него как раз должна была начаться смена. Скорее всего, рубит петрушку.

— Заинька, — сказал он. — Возвращайся, так тебя растак. Ты же знаешь, я больше никому не позволяю мне наливать.

Она рассмеялась:

— Мне что, от лета отказаться, чтобы лимонада тебе из бара принести? Будь другом, помоги.

Джеррел стоял в кабинете администратора, и администратор таращился на него во все глаза. Поварам никогда не звонили. Джеррел велел ей слегка натереть мясо приправой «Олд Бей» и дать ему полежать.

— Немножко, поняла? Эта фигня не для стейков. Потом прочитал ей базовый курс по спарже и печеной картошке.

— Салат и торт купишь. У кого-то там должны быть деньги. Нечего все самой делать.

Франни сходила в бакалейный магазин, к мяснику, в пекарню. Зашла в винный и выбрала вино, запаслась скотчем и джином. Вернувшись домой, разгрузила машину. Лео и Эрик отговорились от поездки в город, сказав, что им нужно сначала обсудить роман, чтобы развязаться с делами. Франни слышала, как они смеются на закрытой веранде с той стороны дома, где, как решил Лео, можно курить. Смеялись громко, от души. Франни отнесла им два стакана со льдом и бутылку «Макаллана», чтобы проявить гостеприимство. На ней была пляжная одежда: обрезанные шорты и шлепанцы, простая белая футболка. Ей было двадцать девять. Они играли в дом. Она играла в хозяйку.