История журналистики Русского зарубежья ХХ века. Конец 1910-х - начало 1990-х годов - Владимир Перхин

Сегодняшнее положение в России вообще, и в русской деревне, в частности, я бы формулировал так: советская власть провела еще одну разорительную, но победоносную кампанию. Политические цели, поставленные перед коллективизацией, более или менее достигнуты. «Остатки капитализма» выкорчеваны. Лозунг «ликвидации кулака, как класса на базе сплошной коллективизации деревни», более или менее проведен в жизнь. Сейчас власть закрепляется на завоеванных позициях, несколько подравнивает фронт, оттягивая слишком далеко выдвинутые участки и подтягивая отставшие. С одной стороны легализуются приусадебные огороды и с другой вводятся расстрелы для малолетних. В городах идет этакая лакировка поверхности социалистического общества: нужно показать Европе, что и мы, дескать, не сапогом сморкаемся. При некотором желании во всем этом можно видеть эволюцию. При наличии очень необузданной фантазии можно увидеть даже и национальное перерождение. Но основные факты остаются бесспорными и очевидными: ни одной «командной высоты» – ни идеологической, ни политической, ни экономической власть не уступила. Если и идет «эволюция», то это – эволюция к коммунизму, а не наоборот. Чем она кончится, этого никому знать не дано. Пророчество – профессия достаточно легкомысленная. Нужно обладать весьма основательным запасом оптимизма, чтобы исключить возможность дальнейшего этапа этой эволюции: перерастания российской катастрофы в мировую. Нынешнее положение мира не блещет ни устойчивостью, ни разумностью. В мире тлеет слишком много очагов безумия, и всякий такой очаг Москва будет раздувать по мере сил своих.

«Голос России» (София, 1936–1938) – «Еженедельная общественно-национальная газета», «Орган Русского общетрудового союза в Болгарии». Девиз газеты: «Только о России». Основана И.Л. Солоневичем. Распространялась в 52 странах. Среди авторов были Б.А. Суворин и В.В. Шульгин. Газета весьма критически относилась к различным политическим течениям Русского зарубежья. Б.Л. Солоневич писал, что это издание – рупор «не эмиграции, а подсоветской России» (Солоневич Б. Без компромиссов // Голос России. 1937. 26 января. С. 7).

Полемика Солоневича с А.Ф. Керенским и принципами Февральской революции наполняет тексты как «Нового времени», так и советских газет. Указав на «монархизм» редактора «Голоса России», Керенский, возможно, подсказал ему тот путь размышлений, который спустя годы приведет Солоневича к теории «народной монархии».

Я не принадлежу к числу тех русских людей, которые склонны взваливать на А.Ф. Керенского ответственность за февральскую и за октябрьскую революцию. Выше лба уши не растут. Не нужно забывать, что на все ответственные посты февраля А.Ф. Керенский попал – никак не вследствие своих личных качеств, а только и исключительно вследствие того, что для буржуазных партий он был более или менее буржуазным политическим деятелем, а для социалистических – более или менее социалистическим. Микроскопическая эта партия, «трудовая партия»34, сидела как раз между двумя стульями – между буржуазными партиями и социалистическими. И Керенский был тем, что называется «гнилым компромиссом» – совершенно бессильным и затрепанным человеком, у которого от власти голова закружилась, а от революции «в зобу дыхание сперло». Российская революция богата трагическими фигурами. И только фигура А.Ф. Керенского вносит тут некий элемент оперетки.

В констатации прискорбного этого факта не следует искать «личных мотивов или личной полемики». Это – факт и больше ничего. И по поводу статьи Керенского – надо бы только печально пожать плечами. Вот пример: «А как же быть теперь русским людям, которые не хотят каяться в том, что февраль 1917 года дал стране хоть на миг свободу, а крестьянам раз и навсегда землю (подчеркнуто мною. – А.К.)».

Вот вам утверждение «политического деятеля, бывшего главы революционного правительства» и «сознательного русского патриота». Не будем спорить о том, что февраль 1917 года никакой свободы не дал – а дал только кабак и больше решительно ничего. Но как А.Ф. может сейчас, в 1936 году, утверждать, что февраль «раз и навсегда дал крестьянам землю». А где же эта земля теперь? В колхозах? В совхозах? В неудобоусвояемых тундрах Сибири, в приусадебных участках? В тайге Беломорско-Балтийского канала?

Февраль вообще никакой земли крестьянам не дал. И тут большевики не без некоторого основания говорят, что октябрьская революция выросла из того, что временное правительство аграрного закона не приняло. А октябрь – отобрал и ту землю35, которая была и до февраля. А вот «политический деятель» ничуть не краснея, на всю эмиграцию говорит, что благодаря февралю, крестьяне раз навсегда обеспечены землей.

Другое утверждение: «Как известно, революции не делаются, они в неведомый никому момент рождаются в низах народных, возникают неожиданно для всех и в особенности для профессиональных революционеров».

Итак, не делаются, а рождаются. Ежели не делаются, так что же, собственно, делали все эти профессиональные революционеры – вроде Троцкого, Ленина и Сталина, и полупрофессиональные, вроде Милюкова и Керенского? Все эти милостивые государи всю свою жизнь только и делали, что готовили революцию, а когда она пришла и залила страну кровью – то эти же милостивые государи утверждают: «революция не делается, а рождается». Совершенно то же утверждал и Троцкий, – а он-то уж всю свою жизнь ухлопал в подготовку революции.

А.Ф. Керенский пишет: «рабоче-крестьянская Россия в революции не кается». В том-то и заключается вся суть вопроса, что кается. Сидючи в лагере или что еще хуже – колхозе – покаешься и в том, в чем и виноват не был. И если по словам проф. В.В. Чернавина36, русский мужик мечтает «о войне все равно с кем» – то неужели же так трудно понять, что основания каяться у него есть.

И, наконец, еще одно – А.Ф. Керенский пишет, касаясь моего монархизма:

«Удивительно, что такая ветхость оказалась совместима с таким будничным расцветом жизненных сил, с такой способностью зорко видеть».

Ваши, Александр Федорович, установки гораздо более ветхи, чем мои: за года революции вы ничему не научились, я кое-чему подучился: отсюда и «зоркость глаза». Идея монархизма может быть и ветхая – такая же ветхая, как идея собственности, Родины, Семьи, как идея Бога.

Все, решительно все, что только можно было сделать в разрушении в революции, в отрицании этих «ветхих идей», уже сделано. Теперь возвращается ветер на круги своя. Теперь ветхость идеи – за Вами. А будущее – это мы. Ваша революция дошла до предела. Дальше ей идти некуда. Еще некоторое время пооколачивается в кровавом нынешнем тупике – и рухнет в то, что Вы называете реакцией.

Я не собираюсь проповедовать монархизма: сейчас не до того. Но я позволю себе привести такое соображение:

Русский мужик, вымирающий от голода и жаждущий войны с кем бы то ни было, чтобы получить винтовки, этот мужик знает про страшное беспримерное в истории убийство царской семьи. Каким путем он это знает – это уже его тайна, народной молвы и народной легенды. И над разоренными, опустошенными, вымирающими русскими деревнями встает призрак Царя-Мученика, всей мученической царской семьи, и вот именно этот призрак и бродит сейчас по российским полям – не призраки Милюкова, Керенского и учредиловки. Скажу честно: весьма идеализированный призрак. Но ходит именно он. Именно за ним мужик-то и пойдет. Не за Керенским и не за Солоневичем.