Люди феникс - Владимир Леонидович Ильин

— Не паникуй, — сквозь зубы процедил инвестига-тор, не отрываясь от клавиш. — Знаешь, сколько уже до тебя было таких прозревших? Тысячи!.. Орали на все голоса: «Миру приходит конец! Конец света близок! Спасайся кто может!»… А все — из-за какой-нибудь вполне объяснимой мелочевки: то какая-нибудь комета1 слишком близко подошла к Земле… то чума грянет… а то какая-нибудь дрянь вроде СПИДа объявится… И что? Пришел миру конец?

— При чем тут СПИД? — растерянно сказал Сле-гин. — Это называется: я тебе — в лоб, а ты меня — в гроб… Вот смотри: среди людей появляется все больше так называемых фениксов — тех, кого нельзя укокошить никаким способом. Пока что мир не то чтобы игнорирует их — он просто не знает о них… а мы с тобой держим рты на замке. Но ведь когда-нибудь это нельзя будет скрыть, Лен! Человечество узнает правду — и неужели ты считаешь, что тогда ничего не изменится? Что не будет ни взаимных подозрений, ни ненависти? Что таким, как я, не будут завидовать простые смертные? И что эта зависть не породит страх, а страх, в свою очередь, не вызовет массовую ненависть к «неуязвимым»? И разве не найдутся горячие головы, которые будут требовать изолировать «проклятых мутантов» в специально отведенных резервациях? И что в этой ситуации должны будем делать мы — те, кто не подозревал о своих сверхъестественных возможностях? По-прежнему считать себя людьми и служить человечеству так же верно, как раньше? Или послать всех к чертовой матери, развернуться на сто восемьдесят градусов и уйти куда глаза глядят, потому как все прежние мерки человеческой жизни к нам уже не применимы?..

— Знаешь, Слегин, а в тебе пропадает талант, — прервал Сабуров раскрутчика. — Тебе бы гневные статьи в газетах писать да с высоких трибун выступать… Ну что ты разорался, как будто тебя кто-то в чем-то обвиняет? По-моему, ты напрасно все так радикально воспринял… Знаешь, сколько в истории было всяких уникумов? Тех, кто никогда не спал, например? Или тех, кто родился и жил без рук? Или телепатов? Почитай на досуге Книгу рекордов Гиннесса — они там все описаны… И никто не принимал их ни за инопланетян, ни за мутантов. Они так же, как все, работали, жили, обзаводились женами и детьми и даже умудрялись быть счастливыми…

— Но ведь то были одиночки, — упрямо возразил Слегин. — А нас, не способных умереть по-человечески, сколько?

Сабуров невозмутимо сверился с каким-то листочком.

— Только в одном Инске — девятнадцать, — сообщил он. — А всего по стране — больше сотни…

— И это наверняка только те, о которых вам стало известно, так? — спросил Слегин. — А сколько еще других, которые не подозревают, что могут избегать смерти? И сколько тех, кто, вернувшись с того света, постарался скрыть это даже от самых близких людей?

— Зачем? — удивился Сабуров. — Зачем бы им понадобилось скрывать это?

Слегин отпил прямо из горлышка бутылки и с отвращением скривился — местная водка, которую он купил по дороге в гостиницу, оказалась на редкость скверной.

— А затем, — наставительно сказал он. — Люди, знаешь ли, имеют странное обыкновение бояться оживших покойников… Кому захочется, чтобы окружающие от него шарахались, как лошади от волка?

Сабуров пожал плечами.

— Возможно, — согласился он. — Возможно, в этом ты прав… Но что касается бессмертия — тут ты перегибаешь палку. Вся непонятность феномена фениксов заключается как раз в том, что они не обладают абсолютным иммунитетом к смерти… Они могут воскреснуть раз, другой, третий… Но когда-то наступает момент, когда они умирают, как обычные люди. Нечто вроде усталости металла… Только почему-то у всех степень выживаемости разная. А что касается всех твоих переживаний, Слегин, то ни гроша они не стоят, понял? Какая разница, какими способностями ты обладаешь? Ты что — неврастеник, что ли? Способен ты завтра же бросить свою службу в «Раскрутке», уволиться и наслаждаться тем, что впереди не маячит конец существования?

Слегин добросовестно подумал.

— Ни за что, — сказал он. — Будь я хоть трижды зомби и вампиром!..

— Тогда не морочь мне голову, а ложись спать! — посоветовал Сабуров. — Можешь расположиться на моей кровати…

— А ты? — спросил Слегин. Только теперь он ощутил, что веки его слипаются, а все тело гудит от усталости.

— А я еще посижу, покорплю. Должен же я закончить этот чертов отчет!..

Он с отчаянием обвел рукой стопки бумаг, заполнявшие номер.

— Ну-ну, — пробормотал Слегин, сдирая с себя одежду и беспорядочно швыряя ее на стул. — Трудись, трудись, работничек ты наш золотой… Благодарное человечество когда-нибудь поставит тебе памятник… А мы люди простые, хоть и бессмертные, и ничто человеческое нам не чуждо…

Уже улегшись на кровать и укрывшись одеялом, он взглянул на Сабурова, который успел выключить верхний свет, и теперь лишь приглушенный свет настенного бра освещал его профиль. Возможно, из-за этого освещения, а может быть и по какой-то другой причине, но Слегину вдруг показалось, что в Сабурове есть нечто зловещее — череп, обтянутый кожей землистого цвета, глазницы без глаз, прилипшие ко лбу волосы. Скелет, да и только…

— Лен! — позвал раскрутчик. — Лен, что с тобой?

— Что такое? — Сабуров повернулся к Слегину, и страшный образ вмиг куда-то улетучился: обычный человек, только очень уставший…

— Да нет, ничего… Мне померещилось, что ты нацепил на себя какую-то маску. Прости, старина, нервы…

— Спи, спи, — рассеянно сказал Сабуров.

— Кстати, о масках, — вспомнил вдруг Слегин. — Мне сегодня Захаров одну штуку показал, которую они изъяли в конторе Крейлиса… Занятный приборчик. С его помощью любой может использовать чужой образ в качестве маски… Голо— и видеоэффекты, в общем…

— И не видно, что это именно маска? — недоверчиво осведомился Сабуров.

— Захаров говорит, что нет… Хотя с виду прибор — ничего особенного. Что-то вроде комп-шлема и беспроводной пульт… Да что там говорить, если завтра зайдешь в ОБЕЗ, я попрошу Захарова продемонстрировать тебе этот артефакт в действии… Ладно, прощай до утра, а то я уже сплю.

Слегин повернулся было к стене и закрыл глаза, но из наплывающего забытья его вывел леденящий кровь возглас инвестигатора: ни дать ни взять — вопль первобытного человека, после долгих ухищрений загнавшего мамонта в замаскированную ловушку с кольями на дне.

— Ты что, Лен, совсем спятил, что ли? — сонно пробормотал Слегин, вновь разворачиваясь лицом к комнате.

Сабуров сновал взад-вперед по комнате, что-то лихорадочно шепча себе под нос, и глаза его горели безумным огнем.

— Болваны! — вскричал он, поймав на себе недоуменный взгляд Слегина. — Какие же мы все болваны, Слегин!.. Нет-нет, если кого и надо занести в Книгу Гиннесса, так это меня! Как рекордсмена по части тупости!..

— А что случилось-то? — вяло поинтересовался Слегин. — Слушай, ты вроде бы почти не пил со мной, а ведешь себя как пьяный… Объясни, что с тобой приключилось.