Стертые времена - Владимир Гой

Он оживляется:

– Да, да! Приезжайте в конце лета, мы с ней будем по выходным жить в загородном доме её матери! – Он извиняется: – Я тороплюсь на работу. Как приедете, сразу позвоните, чтобы я не волновался!

Мы с ним прощаемся, и я вижу, что у него в глазах стоят слёзы. Он поворачивается и уходит, а я долго смотрю ему вслед и удивляюсь его статности и внутренней молодости – в свои шестьдесят семь он живёт весь в любви и страстях.

Мы садимся в машину и отправляемся в обратный путь.

Валерия держала в руках подаренный им букетик цветов, и вид у нее был задумчивый.

– Ты знаешь, мне кажется, что я смогла бы влюбиться в такого, как Жорж. Он такой необычный человек, и нас он очень любит, я это чувствую.

Меня это не удивляет.

– Да, это достойный человек, и думаю, что тебя он любит намного больше, чем меня! Хорошо, что мы живём не в Страсбурге.

Валерия загадочно улыбается. Вскоре мы выезжаем на автобан и я нажимаю на газ.

До дома оставалось минут десять езды, я клевал носом и лишь силой воли держал глаза открытыми, а они так и норовили сомкнуться. И вот наконец я въезжаю во двор нашего дома и вижу: в углу под домом лежит горка темно-серого снега. Я ещё не вышел из машины, а мне уже снова захотелось в Ниццу.

Ещё вечером я позвонил в клинику и узнал, во сколько у неё начинается приём, а утром сидел на скамейке недалеко от клиники и ждал, когда она появится. Её подвёз какой-то мужчина. Перед тем как она вышла из машины, он её поцеловал. И на меня волной накатила ревность. Я не знал, что мне делать – идти за ней или уехать. И всё-таки я поднялся и нагнал её возле самой клиники. Увидев меня, она растерялась и опасливо посмотрела в сторону дороги, где только что попрощалась со своим спутником, но там уже никого не было.

– Я без тебя соскучился! И ужасно захотел тебя увидеть!

Увидев, что машина уже уехала, она немного расслабилась:

– Так приезжать нельзя! Я ведь живу не одна, у меня есть друг, надо быть чуть посерьёзнее! Мог бы мне сегодня просто позвонить, и мы бы встретились в нашем кафе!

Я чувствовал себя мальчишкой, которого отчитывает учительница.

– Ты мне не говорила, что у тебя есть друг! – это у меня прозвучало как-то по-детски обиженно.

– Ты у меня об этом и не спрашивал! Какое это имеет для тебя значение?!

В её словах было слишком много правды, я вёл себя как дурак.

– Извини! Всё, я пошёл!

– Ты мне позвонишь? – спросила она уже примирительно.

Но теперь уже мне шлея попала под хвост:

– Не знаю.

– Я буду ждать! – сказала Лана и скрылась за дверью клиники.

Меня приводило в бешенство, что у неё кто-то есть и то, что я перед этим бессилен. Сев за руль, я попытался взять себя в руки и злился на себя за нелепость моих притязаний и за то, что меня к ней так тянуло.

Я бросил машину в Старом городе и пошёл в свой любимый бар художников, где можно было встретить старых друзей и вместе с ними выпить. И я не ошибся – за столом сидел Нормунд, профессор из Академии художеств, он тоже был не дурак выпить, и я помнил историю его любви к девушке-натурщице. Вот такой собутыльник мне как раз сейчас был и нужен, правда, для виски было рановато.

Мы были рады встретиться. Я заказал себе для приличия кофе и сел к нему за стол. Нормунд был намного старше меня, поэтому сразу заметил, что меня что-то волнует.

– Что у тебя случилось? Все живы-здоровы?

Мне не хотелось кому-то открываться, но я вспомнил, как он мне рассказывал о своей влюблённости, а он тогда тоже был женат, а это меня с ним сближало. И я ему подробно рассказал свою короткую историю. Он внимательно меня слушал и, казалось, полностью понимал.

– Завидую я тебе! Это так прекрасно – переживать, ревновать, страдать, ощущая, что у тебя бурлит кровь. Эх, как мне всего этого сейчас не хватает!

– Нормунд, завидовать тут нечему! Эта женщина никогда не будет со мной! Многожёнства у нас нет, а по углам прятаться, чтобы не расстраивать жену, я не хочу – она мне дороже всех баб на свете!

Нормунд посмотрел на меня скептически:

– Сможешь! Вчера-то ты смог?

– Сейчас другое дело, она с детьми уехала на Мальту. И я свободен, как птица в небе!

– Значит, у тебя будет краткосрочный роман, отпуск от семьи! Налюбишься от души и, поверь моему опыту, через две недели будешь необыкновенно рад видеть свою жену, гораздо больше, чем если бы ты сидел дома. К этому времени твой любовный пожар понемногу затухнет и останутся тлеть лишь приятные угольки воспоминаний! И дома будет даже ещё лучше, чем прежде. У меня это бывало не раз!

С моего языка сорвалось предложение:

– Может, немножко виски?

Нормунд понимающе улыбнулся:

– Почему бы и нет?! Только учти, это тебе не поможет! Если надерёшься, сразу звонить ей будешь! Я всегда так делал.

Нам принесли по пятьдесят грамм хорошего «Тулламора». Чем больше я пил, тем больше вспоминал, как я её целовал там, в море, как пахли её мокрые волосы, когда мы стояли под кроной огромного дуба, как я обнимал её в автобусе, когда мы возвращались домой. Нормунд был прав, мне не становилось легче, я ещё сильнее хотел её увидеть и от этого пил всё больше и больше.

Когда я в очередной раз захотел заказать виски, Нормунд закрыл рукой свой стакан.

– Всё, хватит! Дневная норма уже перевыполнена, да и вечерняя, наверное, тоже. Давай выпьем по чашке кофе и пойдём прогуляемся!

Народ выходил из офисов, расположенных в Старом городе, и растекался по кафе и ресторанам, где в середине дня были дешёвые обеды.

– Смотри, канцелярские крысы повылазили из своих нор! Наблюдаю за ними каждый день, напоминают мою жену: придёт из своей конторы, кофе там за целый день нажрётся, давление от этого вверх, а дома глаза к небу закатит: «Ах, как я устала!» Не люблю я этих сучек!

Нормунд закатил глаза, изображая свою супругу, потом остановился и предложил:

– Пойдём ко мне в мастерскую, ты оттуда ей позвонишь! Хороший предлог, картины ей мои покажем!

Мне понравилась его идея, и я прибавил шаг.

– Привет, это я. Извини за утро! У меня приятель художник, приглашает нас прямо сейчас посмотреть свои новые картины.

Она ответила не сразу:

– Ты, случайно, не выпил?

– Нет, что ты, приезжай! Я буду очень ждать! – и назвал ей адрес мастерской.

– Хорошо, буду через полчаса.

Я не стал ждать, когда пройдёт полчаса, и минут через десять уже спустился из мастерской вниз, а Нормунд стал готовиться к приёму гостьи.