Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев

На другом конце разговора, на анатолийском побережье Турции заснула и Катя.

День пятый

Катя открыла глаза, часы показывали 03:19. Да, что ж такое? Ведь, можно спать и спать. Она полежала минут десять для порядка. Досчитала до ста двадцати трех. Заснуть не получалось. Катя сунула ноги в тапочки, и прошуршала ванную, захватила портрет свердловского художника Виталия.

Посмотрела на себя. Потом на портрет. Затем опять в отражение.

На портрете она была лучше. Щечки круглее. Морщины на рисунке прикрыты тенями. Умеет же! И возраст на картине не такой катастрофический, как в жизни. Не больше тридцати пяти, самый расцвет для женщины. Виталий явно льстил Кате-модели. Но лесть была тонкая и приятная. Она согревала. Дарила надежду. Взгляд у Кати на потрете насыщенный и полный жизни. Хотелось верить такому лицу, что все будет хорошо.

– Вот какая я на самом деле, – Катя показала портрет отражению, – ты мне показываешь не правду. Вот так меня видят нормальные люди. Поняла?

Отражение, понятное дело, промолчало, только закатило глаза. Мол, думай, как хочешь. Если для тебя правда такова, пускай. Хочешь обманываться, обманывайся.

– Чтобы с завтрашнего дня я видела себя только так, – Катя погрозила отражению пальчиком.

– Слушаюсь! – ответило отражение, устав молчать и разговаривать жестами.

– Так-то лучше, – Катя щелкнула отражение по носу. То поморщилось, – отдыхай.

Катя вернулась в комнату с четким намерением выскользнуть из номера и пойти гулять по ночной территории отеля. Еще раз хотелось сходить на море, посчитать звезды и помахать рукой проплывающим вдали кораблям.

Но Катя заглянула в комнату дочери и обомлела. Маши на кровати не было. В свете Луны Катя увидела плоское, как лицо монгольской девушки одеяло и скрученное журавлем белое полотенце, которое местные уборщики сделали еще днем. Катя глянула еще раз на часы. Боже, почти четыре часа ночи, а ее дочери нет на месте! Она же ее предупреждала!

– Лариса! Лариса! – Катя подбежала и растормошила медсестру, – случилась беда! Вставай!

– Что случилось? – Лариса взлетела из-под одеяла, – вам плохо? Дайте руку? Температура? Не волнуйтесь!

– Маши нет дома! – Катя выдернула ладонь из цепких рук Ларисы, – надо звонить в полицию! Надо спасть нашу девочку!

Лариса кинулась в аптечку, достала валерьянки.

– Екатерина Витальевна, погодите. Для начала выпейте, – Лариса протянула лекарство.

– Скорее, умоляю тебя, – Катя проглотила таблетки, Лариса запрыгнула в тренировочные штаны, затолкала в них ночнушку, накинула сверху ветровку.

– Я думаю, мы напрасно волнуемся, – Лариса окончательно проснулась, и появилась первая здравая мысль, – Маша вечером заходила в номер, когда вы спали, и предупредила, что будет на территории, но придет поздно. Идемте, проверим.

– Может, Артема, разбудим?

– Думаю, не стоит. Давайте, спустимся вниз. Если не найдем Машу, тогда и поднимем тревогу.

– Хорошо. Спасибо тебе. Я почти успокоилась. Но, все равно, поспешим!

Катя почти бегом спустилась по лестнице. Лариса едва поспевала за подопечной. Откуда столько силы и энергии в четыре часа ночи? Все просто – это же мать. Ради детей она способна на любые подвиги. Даже пожертвовать собственной жизнью.

Запыхавшись, Катя подбежала к стойке администратора. Там сидел уже знакомый ночной дежурный и белозубо улыбался.

– Девушка пропала! – сбивчиво начала Катя, – молодая. Двадцать один год. Триста четырнадцатый номер. Русская.

– О-кей, – поднялся администратор, перегнулся через стойку, и показал рукой налево, – там.

– Там? – переспросила Катя, – он туда показал, Лариса?

– Гут, – улыбнулся турок.

Лариса с Катей выбежали во внутренний дворик отеля. На детской площадке, среди деревянных лошадок и мультяшных рыбок, на розовой скамейке сидело около десяти ребят и девчонок возраста от 16 до 25 лет. Среди них, прямо по центру сидела Маша и улыбалась. На лбу у нее был наклеен стикер с надписью «Пупс». Ребята отвечали на вопросы Маши, но она никак не могла угадать надпись.

– Блин, – Катя выдохнула и опустилась на первую попавшуюся скамейку, – слава богу, что все в порядке!

– Я же говорила, – Лариса подсела справа, привычным жестом взяла ладонь Кати и проверила пульс.

– Спасибо тебе. Я думала, что сойду с ума.

– Бывает, – выдохнула Лариса, пульс в пределах допустимого, температура тоже нормальная. Можно выдохнуть. Хорошо бы еще поспать, но сегодня уже вряд ли получится. Лариса посмотрела на бодрые глаза Кати. В номер возвращаться мы, похоже, не собирались.

– Пойдем отсюда, пока нас не заметили, – Катя пригнулась и пошла вглубь территории отеля, Лариса тоже пригнулась. Со стороны могло показаться, что по ночным тропинкам бредут два грабителя. Сейчас они дойдут до банка и вытащат из развороченных взрывом дверей два баула, доверху набитых деньгами – турецкими лирами и американскими долларами.

Когда молодежь скрылась за поворотом тропинки, Катя распрямилась:

– Не хочу спать. Погуляем? Ты со мной? – спросила Катя.

– Конечно, – ответила Лариса. Что оставалось делать?

– Я надеялась, что ты позволишь насладиться одиночеством. Если хочешь, возвращайся в кровать. Я погуляю одна.

– Даже не надейтесь.

– Жаль.

– Я могу идти поодаль от вас.

– Кого мы хотим обмануть?

– Никого.

– Тогда иди рядом, – разрешила Катя.

Тишину турецкой ночи нарушали шум моря, шелест лимонных деревьев и стрекотание сверчков. Катя совсем забыла про ночные концерты и давно не слушала ночных свистунов. Даже в России. Здесь, как и дома, ночной мир был полон звуков, которых почему-то совсем не слышно при свете солнца. Почему сверчки замокают днем? Или понимают тщетность попыток быть услышанными, накапливают силы на ночь. Какая же мудрая природа, – отметила Катя.

Они вышли к бассейну. На крайней лавочке лежал человек, безвольно свесив руки. При ближайшем рассмотрении Катя узнала Алексея. Он лежал на животе. Рот и нос поместились между двумя досками скамейки. На землю спускалась струйка слюны. Катя поморщилась, хотела развернуться и пойти в другую сторону, но…

– Ой-ёй-ёй, – застонал Алексей.

– Ему нужна помощь? – с тревогой спросила Катя.

Лариса пожала плечами. Она бы ушла. Мало ли на дороге валяется пьяных незнакомых мужчин. Поможешь, потом тебе же будет хуже. Обвинят в краже или приставать начнут. Случаи бывают разные, о таких сердобольных спасительницах часто рассказывают по телевидению в передаче «Дежурная часть».

Но Кате человек был знаком, даже слишком. Пройти мимо она не могла.

– Леша, ты чего здесь делаешь? – Катя подошла, потрогала его за плечо.

– А-а-а! – вскрикнул Алексей, перевернулся, упал на землю, и сразу проснулся, – ай, Катя! Ты? Доброй ночи.

– Привет, ты почему спишь на лавочке? – Катя протянула Леше руку, тот оперся и встал на ноги. Но недолго мужчина стоял на ногах, пьяная голова повела его вправо, затем влево. Катя остановила качку и помогла присесть на лавочку. Мужчина вцепился обеими руками в прочную перекладину. Шатание прекратилось. Теперь надо нормализовать ориентацию. Леша сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

– Извини, – Алексей мотнул головой, пытаясь сконцентрироваться на чем-нибудь, – сколько времени?

– Четыре часа ночи. Скоро рассвет.

– Загулял сегодня, – Алексей рассеянно улыбнулся, – смешной я?

– Не очень. Тебе помощь нужна? – Катя с Ларисой переглянулись. Пойдем?

Лариса показала жестами: «Пойдёмте скорее отсюда? Что проку от общения с алкашом?»

– Помощь? – Алексей клюнул носом, – нет, я с-с-с-справлюсь.

– Ну, тогда мы пойдем. Хорошо? – Катя взяла под руку Ларису.

– Ага. Бывайте, – Алексей отодрал правую руку от скамейки, помахал Кате и тут же накренился направо. На землю, правда, на этот раз не упал, приземлился на лавочке.

Катя проводила взглядом медленное падение своей первой любви. Убедилась, что никаких жизненно важных органов не повреждено, и его здоровью ничего не угрожает, развернулась. Очень хотелось пойти на море.

– Прости меня, Кать, – услышала она, когда сделала пару шагов, – я в-в-виноват… перед тобой. Я н-н-негодяй и п-п-подлец.

Катя удивилась откровению, отпустила локоть Ларисы и вернулась назад. Такое надо слышать, а лучше записать на диктофон.

– Я правильно расслышала? – Катя нагнулась над пьяным телом.

– Наверное. Я хотел извиниться за свое непод-д-добающее поведение. А ты что услышала?

– Прикольно,