Берег Турецкий. Жить счастливо не запретишь - Александр Викторович Соболев

– Это ты меня разочаровываешь! – Марина сжала кулаки и, рыдая, упала на грудь Сергея.

– Прости меня, – Сергей отстранился, отлепив любовницу от себя. Марина присела на пуфик, – если ты знаешь хорошее решение, предложи. Я его не вижу. Подталкивать Катю к краю пропасти, я не стану. Если тебе не выносимо жить со мной, давай разойдемся. Я не в праве лишать тебя счастья материнства и возможности жить с нормальным мужем.

– За что мне это, Сережа? – Марина поникла, закрыла мокрое лицо ладошками, лишь подрагивали ее тонкие плечи.

– Вернусь, и поговорим, – Сергей не нагнулся, чтобы поцеловать зареванное лицо Марины. Посмотрел сверху, вздохнул и вышел.

Неприятно, конечно, получилось, – думал он, спускаясь вниз. Так, наверное, всегда, когда живешь нечестной двойной или тройной жизнью. На воре и шапка горит, как говорится. Надо оставить Марину. Так будет честнее. И ей будет лучше. Погорюет, конечно. Но она молодая и здоровая. Справится. Вся беда в том, что нельзя получить все, что хочешь. Надо себя ограничивать. Самые счастливые люди не те, которые имеют многое. А те, которые с радостью довольствуются малым.

Придя на работу, Сергей заказал на завтра билет до Турции и забронировал номер в Катином отеле. Проблем не возникло, и это было здорово и удивительно, ведь туристический сезон набирал обороты. Сергей обрадовался. На душе потеплело. Казалось, вселенские силы помогают двигаться в правильном направлении. Если не будет обидных задержек в аэропорту, то завтра к вечеру он обнимет супругу. Тогда у них получится полноценный семейный отдых. Вот будет классно!

Сообщать или не сообщать Кате?

– Не буду, – после недолгого колебания решил Сергей.

Пускай, будет сюрприз.

Катя, отъехав от Храма в Демре ушла в себя. Сидела на кресле с открытыми отрешенными глазами, которые больше смотрели внутрь, а не наружу. Лариса периодически проверяла пульс и температуру, один раз проверила давление. Предложила Кате успокоительные таблетки. Катя не отказалась. Температуры не было, и голова от давления не разрывалась на части. Просто было грустно. Чертовски хотелось рассыпаться в прах, чтобы не думать ни о чем. Не вспоминать. Забыться. Зачем ей жить, если существование настолько ужасное.

Дорога петляла вдоль побережья. Горы и морские просторы не радовали.

Приехали на следующую остановку. Туристы радостными возгласами приветствовали прибытие на причал и пересадку на яхту. Да, красиво. Да, большие черепахи. Да, изумрудная прозрачная вода. Да, так здесь было две тысячи лет назад. Да, здесь, наверное, купались Александр Македонский и а по том Клеопатра. И что с того? Чего вы все радуетесь?

Катя села на диванчик у самого носа. Яхта отчалила. Взору открылись волшебные виды, но морская красота не трогала. Катя то открывала глаза, то закрывала. Разницы ни никакой. Показался древний затопленный город античных римлян или греков. Темно-синяя вода, прозрачная на пять-шесть метров. Ее дети радостно прыгали в море вместе с другими туристами. Лариса сидела рядом, иногда поглаживая руку Кати. Проверяла, жива ли ее подопечная. К сожалению, еще жива. Как бы всем стало проще, если бы она умерла.

Пациент был живой, только потерянный. После морской прогулки поехали в ресторан на обед. Катя не пошла. Не хотелось. Артем предложил Ларисе сходить в ресторан, а пока сам посидел с мамой.

– Я быстро, – Лариса проголодалась и радостно побежала в кафе.

– Что с тобой, мам? – спросил сын.

– Я Храме Ванечку видела. Как живого.

– Тебе показалось.

– Наверное, ты прав. У него были теплые руки.

– Мам, если со мной что-нибудь случится, ты так не переживай. Я не хочу.

– Что с тобой случиться, сынок?

– Ну, самолет упадет или кирпич на голову. Или машина собьёт на пешеходном переходе. Да мало ли что может случиться в нашей жизни.

– Я уже почти забыла. Но он сам пришел. Я так устала, сынок.

Катя уткнулась в плечо Артема.

– Как тебе помочь, мам?

– Я не знаю. Мне тяжело вас напрягать. Тяжело смотреть. Я как столетний старец, которому уже пора уходить, но кто-то пока не отпускает. Вам лучше не обращать на меня внимания. Это пройдет. Я засну, проснусь и забуду свидание с Ванечкой.

– Ты говори, если что тебе нужна помощь.

– Хорошо, сынок. Ванечка сказал, что виделся там с отцом.

– Да?

– Ты знаешь, что тот поранец, который подходил ко мне вчера, это и есть его отец. Мы не виделись с ним тридцать лет. А тут случайно столкнулись на турецком пляже. Удивительно, правда?

– Это тот здоровяк? – заинтересовался Артем.

– Ага. Он сказал, что не женат. И детей у него нет. И знаешь, он мне совсем не понравился. Я его помнила совсем другим, добрым, нежным, чутким.

– А папа?

– Что папа?

– Ты любишь папу?

– Конечно, люблю. Без любви дети не получаются. Он у нас хороший. Я, конечно, знатно потрепала ему нервы. Надо у него попросить прощения еще раз, пока не поздно. Я хотела тебя спросить, только мне нужен честный ответ. Обещай, что скажешь правду, какая бы она ни была.

– Обещаю, – кивнул Артем.

– У отца есть другая женщина?

– Нет. Я не знаю, – Артем отвел взгляд, – с чего ты взяла?

– Мне как-то нехорошо, когда я последнее время разговариваю с папой. Мне кажется, что рядом с ним есть женщина. Возможно, я сама виновата. Еще эта болезнь совершенно не кстати. Мужчине ведь нужна забота, я понимаю. И ласка. А что с меня взять? От меня только проблемы.

– Мам, не говори так. Папа тебя любит. Он много работает и устает. Ему тоже тяжело, пойми.

– Понимаю, – Катя увидела спешащую к автобусу Ларису, – иди поешь, сынок. Принеси мне яблоко. Вон Лариса идет.

– Ага, – Артем сдал пост Ларисе.

Катя обрадовалась Ларисе. Милая она, подумала Катя. Медсестра потрогала привычным жестом руку. Катя прислонилась к оконному стеклу. Внизу играли турецкие дети. Они запускали на асфальте маленькие волчки. В чем заключалась победа в игре, Катя не поняла. Но мальчики периодически подпрыгивали и кричали, гордо выпячивали живот, отмечая заслуженную победу.

На обратной дороге Кате заснула. По прибытии в отель вышла из автобуса все равно уставшая. Спать сидя —то еще искусство. Зашли в ресторан. Немного перекусили. Дети разбрелись по территории. Катя с Ларисой поплелись в номер. Зачем смущать окружающих своим грустным видом?

– Катя, подождите! – услышали они, когда подошли к дверям номера.

– Что? – Катя сперва не поняла откуда голос, посмотрела наверх, затем вокруг, увидела Виталия, спешащего к ней с папкой для бумаг, – а это вы? Здравствуйте, художник-портретист.

– Добрый вечер, – выдохнул, подбежав, Виталий, – не обижайтесь на меня.

– Я не обижаюсь, – Лариса открыла номер, Катя облокотилась о косяк, – и вы на меня не обижайтесь. Простите, если была несдержанная. В последнее время, я слишком часто обижаю дорогих мне людей, но я всегда прошу прощения. Не хорошая тенденция, но что делать не знаю. Как считаешь, Лариса?

Лариса пожала плечами.

– Я дорисовал рисунок. Любое дело надо заканчивать. Возьмите портрет. Это вам.

Виталий раскрыл папку, вытащил оттуда лист с портером, протянул Кате.

– Вы опять? – Катя устало посмотрела на художника.

– Вы посмотрите, а потом судите, – виновато улыбнулся Виталий.

– Хорошо, давайте, – Катя взяла портрет. С рисунка на нее смотрела она. Катя подняла правую бровь. От вчерашней мазни остались разве что глаза и общие пропорции лица. Проступавшие еще вчера скулы, кости и череп открылись выразительными чертами, на голове появилась элегантная накидка, завершал образ выразительный блеск глаз и четко прочерченная линия губ. Катя показала потрет Ларисе, – это уже лучше. Как тебе кажется?

– Ой, здорово, – просияла Лариса.

– Поймите, – Виталий заметил потеплевший взгляд Кати, – это у меня техника такая. Я как бы рисую изнутри. Начинаю прорисовывать строение скелета, а потом добавляю мышцы и одежду.

– Если будете рисовать меня в полный рост, то сперва нарисуете меня голой, а потом оденете и посадите в автомобиль?

– Примерно так. Знаете,