Карточный домик - Майкл Доббс

Только после того, как через час приехали доктор Кристиан и Младший Кнут, они сдвинулись с мертвой точки.

Незваные гости сложили сумку с самыми необходимыми Чарльзу вещами, после чего втроем вывели протестующего брата премьер-министра к машине доктора Кристиана, припаркованной с другой стороны здания, чтобы не привлекать ненужного внимания. Им повезло, что Чарли частично лишился координации движений, а потому не сумел оказать серьезного сопротивления.

К несчастью, все это заняло слишком много времени, и, когда черный «Форд Гранада» доктора выехал на улицу с Сарой и Чарли на заднем сиденье, команда Ай-ти-эн, которая только что подъехала к дому, успела их заснять.

Видеозапись с уезжающим Чарльзом, очевидно прятавшимся на заднем сиденье машины, рядом с которым сидела расстроенная жена премьер-министра, стала ведущей темой вечерних новостей вместе с подробностями откровений «Обзервера». Дежуривший ночью редактор Ай-ти-эн, прежде чем отправить пленку в эфир, позвонил ведущему редактору, чтобы получить у него одобрение. Он хотел прикрыть свою задницу, чтобы в случае чего сослаться на начальство, и сказал следующее: «Как только это покажут по телевизорам, премьер-министр уже не сможет заявить, что он в этом не замешан».

Сцену с убегающим Чарльзом Коллинриджем показали по телевизору днем в воскресенье, когда в эфир вышел «Уикенд уотч». Программу сверстали на скорую руку, и концы в ней не слишком сходились с концами. В операторской пахло потом и царило страшное напряжение, когда программа вышла в эфир. Времени для редактуры не хватило, и основная часть материала шла в прямом эфире, а сценарий последних частей для телесуфлера все еще печатался, когда началась передача.

Им не удалось уговорить никого из министров принять участие в программе, а один из их «прирученных» экспертов опаздывал. Институт Гэллапа провел свежий опрос общественного мнения, и его исполнительный директор Гордон Хилд сам представлял полученные результаты. Он все утро просидел за компьютером и выглядел слегка взмокшим в сиянии прожекторов. Компьютерный анализ оказался неутешительным, поскольку агенты, занимавшиеся опросом, обнаружили еще большее разочарование в деятельности главы правительства.

Да, признал Хилд, мы наблюдаем весьма значительное падение популярности премьер-министра. Ни один премьер, имевший такие низкие рейтинги, никогда не выигрывал выборы.

Два старших газетных аналитика поддержали мрачный прогноз, который стал совсем безнадежным, а экономист предсказал смятение на финансовых рынках в самые ближайшие дни. Его выступление прервал ведущий, и на экране появился Питер Бирстед. При обычных обстоятельствах словоохотливого члена парламента от Восточного Мидленда сняли бы заранее, но сейчас времени не хватило, и он вышел в прямой эфир. Режиссер отвел ему не больше двух минут пятидесяти секунд, но довольно скоро ведущий обнаружил, что тщедушный представитель Северного Лестера перехватил инициативу.

– Да, мистер Бирстед, как вы считаете, насколько серьезны проблемы, стоящие сейчас перед партией? – спросил этот ведущий.

– Смотря по обстоятельствам.

– Что вы имеете в виду?

– Как долго нам предстоит иметь дело с нынешним премьер-министром.

– Значит, вы все еще считаете, что премьер-министру следует осмыслить нынешнюю ситуацию – как вы заявили ранее на этой неделе?

– Нет, не совсем так. Я считаю, что ему следует уйти в отставку. Его нынешняя непопулярность уничтожает нашу партию, а теперь он еще и оказался втянут в семейный скандал. Так продолжаться не может. И не должно!

– Но насколько, по вашему мнению, велика вероятность того, что премьер-министр уйдет в отставку? Не следует забывать, что выборы закончились совсем недавно. До следующих почти пять лет. Времени более чем достаточно, чтобы вернуть утраченные позиции.

– Мы не продержимся еще пять лет с таким премьер-министром! – Член парламента так разошелся, что начал раскачиваться на стуле. – Пришло время ясных голов, а не «трусливых сердец», и я уверен, что партия обязана принять решение по данному вопросу. Если премьер-министр не уйдет в отставку сам, я выступлю против него и выдвину свою кандидатуру на пост лидера партии.

– Вы готовы бросить вызов Генри Коллинриджу за право возглавить партию? – Ведущий так удивился, что начал заикаться. Он невероятно нервничал, стараясь уследить за речами многословного члена парламента и одновременно не пропустить указания, набиравшие скорость в его наушнике. – Но вы же не сможете одержать победу!

– Конечно, я проиграю, но крупные фигуры в партии смогут перехватить инициативу и наконец решить наши проблемы. Они постоянно об этом говорят, но у них не хватает смелости действовать. Так что раз они молчат и не собираются выступать, я выполню свой долг. И сделаю наши проблемы достоянием гласности. Мы не можем позволить нашим трудностям нагнаиваться за закрытыми дверями.

– Я хочу кое-что уточнить, мистер Бирстед. Значит, вы сказали, что премьер-министр должен уйти в отставку, в противном же случае вы поставите вопрос о его лидерстве в партии и выступите в качестве преемника, если он откажется уйти добровольно?

– Нам необходимы новые выборы не позже Рождества – таковы правила партии после выборов. Я знаю, что обычно это всего лишь формальность, но на этот раз борьба будет настоящей. Мои коллеги должны принять важные решения.

На лице ведущего появилось страдание. Он придерживал наушник и слушал громкий спор в операторской. Режиссер кричал, что такое драматическое интервью не следует убирать из эфира, и плевать на расписание, а редактор орал в ответ, что его нужно прекратить, пока этот проклятый болван не испортил сенсационную историю.

– Сейчас мы прервемся на короткую рекламу, – наконец объявил ведущий.

Как только открылись токийские финансовые рынки, фунт начал быстро падать. В Лондоне наступила полночь.

А к девяти часам утра все газеты уже кричали о вызове, брошенном Коллинриджу. Индексы курсов акций ФТ[27] понизились на шестьдесят три пункта. К часу дня, когда стало ясно, что Бирстед намерен выполнить свое обещание, они упали еще на сорок четыре. Финансисты не любят сюрп-ризов.

Премьер-министр тоже чувствовал себя не лучшим образом. Он практически не спал и ни с кем не разговаривал с вечера субботы. Сара не позволила ему вернуться на Даунинг-стрит, задержала его в Чекерсе и вызвала врача. Доктор Уинни-Джонс, верный друг Коллинриджа и прекрасный врач, мгновенно распознал признаки перенапряжения и прописал успокоительное и отдых. Лекарство принесло некоторое облегчение – впервые после начала партийной конференции неделю назад Генри сумел поспать, – но жена видела, как дрожат его веки, а пальцы продолжают сжимать одеяло.