Серебро и сталь - Виктория Александрова

вещи, почти полностью сгоревшие свечи в невысоком канделябре, сиротливо лежащий на табуретке обнажённый меч…

Вскоре вернулась Натали, запыхавшаяся, несколько усталая, судя по растрёпанному виду. Но её глаза светились, а чуть припухшие губы растянулись в широкой улыбке.

— Простите, что задержалась, — тихо извинилась она и, так и не сбросив плаща, принялась переливать воду в кувшин.

— Ты чего такая довольная? — улыбнулась Кристина, заметив, что девушка едва ли танцует при каждом шаге.

— Ничего… — с плохо наигранным недоумением протянула служанка. — Вам показалось.

— Может быть, — пожала плечами леди Коллинз и встала. — Достаточно, дальше я сама налью. Отдыхай, уже поздно.

Может, пару лет назад Натали и взглянула бы на неё с недоверием, но теперь она уже привыкла. Поэтому служанка безропотно принялась устраиваться на своём месте, гораздо более мягком и уютном, чем Кристинина кушетка.

— Миледи, а вы завтра всё-таки пойдёте?.. — Натали не договорила, куда именно, но всё было и так понятно.

— Пойду, — вздохнула Кристина, в несколько глотков осушила кувшин и почувствовала, что боль сосредотачивается в переносице, пульсируя и долбя кости. Пожалуй, стоит вдохнуть свежего ночного воздуха, иначе она завтра попросту не сможет выйти на поле боя.

— А если с вами что-то случится?

Кристине казалось, что теперь вся её жизнь вертится вокруг этого вопроса. Но кому какое дело, что с ней случится? Думая над ответом, она натянула перчатки, надела тёплый плащ с капюшоном, порывшись в вещах, отыскала маленький, но чрезвычайно важный пергамент и сунула его за пояс.

— Если я умру, — вздохнула Кристина, — то от меня всё равно что-то останется. Целый замок, свободная земля… Память, в конце концов, о том, что я пыталась её освободить.

— А что останется мне? — обречённо спросила Натали, едва не плача. — Если вы… Если… Мне ведь это всё уже не будет нужно…

Девушка улыбнулась. Подойдя к служанке, она приобняла её за хрупкие плечи, заглянула во влажные голубые глаза и тихо сказала:

— А ты сможешь взять мои платья. — И осторожно поцеловала её в щёку.

* * *

Когда леди Кристина ушла, Натали поняла, что это знак. Нужно решаться — или она будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Сердце бешено стучало, пульсировало в висках, руки дрожали, ноги едва держали, но девушка всё же пересилила себя. Наверное, если леди Кристина вернётся раньше неё и не обнаружит её в шатре, то догадается, в чём дело…

Не очень понимая, что творит, Натали осторожно приподняла входное полотнище жёлто-серого шатра. Слава Богу, Оскар там был один. Сначала он взглянул на неё недоуменно, но потом в его глазах блеснуло понимание. Он, видимо, что-то писал, но, увидев её, быстро отложил перо и пергамент и, резко поднявшись, бросился к ней.

Его губы коснулись её губ, а пальцы принялись распутывать завязки плаща. Оскар наверняка чувствовал, как девушка дрожит, а потому, избавив её от плаща, осторожно сжал её плечи, прижимая к себе. Натали тоже пыталась как-то отвечать, коснулась пальцами его щеки, а в следующий момент почувствовала, как он, чуть оторвав её от земли, приподнял и уложил на кушетку.

* * *

На узкой кушетке лежать вдвоём было тесновато, и это заставляло их то и дело посмеиваться. Одним резким движением Оскар набросил на них тонкое тёмное одеяло. Тогда-то Натали вспомнила, что в воздухе уже который час всё сильнее укреплялся холод, но самой ей холодно не было — жар от его прикосновений всё ещё горел внутри.

— Когда всё это кончится, нужно будет обязательно отвезти тебя в Эдит, — чуть запыхавшимся голосом сказал Оскар.

— Меня? — отозвалась девушка, не очень понимая, зачем ей туда ехать. — Но ведь я…

— Меня совершенно не волнует то, что ты служанка, — не терпящим возражений тоном сказал он, чуть нахмурившись. — Да и я имею право распоряжаться своей судьбой так, как хочу. Для меня главное то, что ты… — Оскар запнулся и отвёл взгляд, пытаясь подобрать слова. Его пальцы вырисовывали невидимые узоры на плече Натали. — Ты добрая и храбрая. — Он коснулся её щеки, заставляя взглянуть в его глаза, и явно заметил, как она зарделась. — Ты красивая. И я тебя люблю.

* * *

Снаружи стало ещё холоднее, чем днём. Земля затвердела, явно промерзая, в далёких редких деревьях танцевал ветер, на небе сошлись плотные облака, закрыв собой звёзды и луну. Если выпадет снег ― ничего удивительного.

Тихо. Просто поразительно (и подозрительно?) тихо, настолько тихо, что от любого шороха Кристина вздрагивала, хотя и понимала, что глупо бояться сейчас ― завтра будет в разы страшнее.

Лорда Штейнберга она обнаружила на самом краю лагеря. Небезопасное место, ему здесь находиться не стоит… Ей, впрочем, тоже.

Когда Кристина подошла ближе, то поняла, что привело его сюда. Стражники поймали диверсанта.

«Карпер решил вести войну на территории врага, ― подумала, хмыкнув, девушка. ― Не очень-то разумно».

Диверсант выглядел довольно-таки молодо, но было заметно, что видел он много нехороших вещей. Спутанные бесцветные волосы упали на лицо, спина согнута, руки дрожат… Кристина предпочла не ловить его взгляда, она и так знала, что в нём можно прочитать. Поэтому девушка осталась стоять в стороне и наблюдать, как лорд Штейнберг приговаривал его к смерти.

Когда стражники в буквальном смысле поволокли диверсанта прочь, он сам взглянул на неё. Бескровные губы беззвучно прошептали: «Это она…», и в свете факелов Кристина увидела, как в его глазах страхом взорвались зрачки. Её охватило какое-то подобие ступора: она следила за удаляющимся прихвостнем Карпера и не могла понять, что он имел в виду. Она внушала ему ужас? Презрение? Уважение? Он жалел, что согласился выполнить данное Карпером задание, или гордился тем, что будет казнён за своего сюзерена? Кристина имела полное право расспросить его об этом, но она не была до конца уверена, хочет ли знать ответы.

Она и не заметила, как лорд Штейнберг оказался рядом с ней.

― Ему явно повезло меньше, чем разведчикам герцога Рэйкера, ― заметила девушка отрешённым голосом, наблюдая за диверсантом до тех пор, пока тот не исчез из виду.

― Какое странное дело, ― хмыкнул лорд Генрих. ― Если с нашей стороны ― то разведчики. Если со стороны врага ― то диверсанты и шпионы. Ты почему не спишь, кстати? ― И он резко взглянул на неё.

― Не спится, ― вздохнула Кристина, прислушиваясь к боли. Почти прошла. Хорошо. ― А вы?

― Тоже не спится, ― отозвался он. ― Странно: обычно перед битвами сплю как убитый, а сегодня…

Как убитый… Ну что за ерунда, уж кого-кого, а