У березки я заплакал - Леонид Красников

них молился. А перед выходом в море обязательно читал: «Господи! Даруй мне печать дара Святого Духа на все мои пути и дороги». Однажды сказал, что эта молитва помогает избежать непредвиденных опасностей. Как и молитва Архистратигу Михаилу, которую я, правда, не запомнил.

Попов немало рассказывал нам, рабочим, об Иисусе Христе, о Божией Матери, а особенно удивительными были истории, связанные с Николаем Угодником. Мы, молодые, внимательно слушали Алексея Николаевича, хотя ничего не понимали в существе православной веры. Мне, например, было невдомек, как можно молиться деревянным иконкам?

Поразил меня Попов и тем, что он хорошо знал историю и обычаи северных народов. В памяти осталась рассказанная им легенда. «У Бога было три сына. Одного звали якутом. За его усидчивость Отец определил ему заниматься скотоводством. Другого сына – эвена, проворного и выносливого, Он сделал оленеводом и повелел ему жить в тундре. Третьему сыну, русскому, способному ко всем ремеслам и торговле, Бог-отец предрек главенствовать над другими братьями. Такова легенда о происхождении якутов, русских и северных народностей. Как в ней глубоко схвачено: русский, якут и эвен – родные братья!»

А однажды Алексей Николаевич поставил меня, местного жителя, в тупик. Он попросил определить, что за головка, вырезанная из дерева, расположена на небольшом шесте над «Буруном». Другие капитаны катеров даже посмеивались: «Попов опять что-то выдумал – нашел себе нового покровителя!»

Действительно, в солнечную погоду черты на небольшой скульптурной головке становились резче и отчетливей, таинственный суровый человечек выразительно смотрел вперед, как бы предупреждая команду катера от встречи с неожиданностями. Все мои попытки отгадать, кого же изобразил капитан, были безрезультатными. Однажды я заметил, что это, может быть, какое-нибудь божество племени майя или изображение древнего Будды? Но Алексей Николаевич отверг мои предположения. Когда он назвал имя Эр Соготох, я сразу вспомнил строчки из любимого мною якутского поэта Элляя:

«…Эр Соготох начало положил

Всей жизни в тундре, и по праву он –

Упорный, сильный предок – старожил –

Родоначальник северных племен…»

Попов рассказал, что в одном из сказаний он прочитал об этом богатыре, и затем попытался его представить. Он также обещал подарить головку мне на память после окончания навигации.

Еще много интересного я узнал от капитана о жизни северных народов. Честно говоря, я даже внутренне злился на Попова. И однажды задал ему прямой вопрос:

– Не пойму, Алексей Николаевич, зачем это вам нужно? Вы же моряк, да и в жизни немало другого есть интересного.

Меня задело, что Попов имел о моем родном крае более глубокие познания, чем я. Ответ капитана я запомнил хорошо.

– Мой принцип таков: узнавать о тех местах, где мне приходится жить, как можно больше. Спроси других капитанов, бывали они хотя бы в одном из сел района? Утвердительный ответ вряд ли услышишь. Некоторые жители Тикси за десять-пятнадцать лет ни разу не видели оленей, хотя в районе их давно разводят. Хочешь – смейся, хочешь – нет, но я дважды за свой счет летал в села на праздники, чтобы своими глазами увидеть гонки оленьих упряжек, близко познакомиться с вашими обычаями. Один раз еще до начала навигации опоздал на неделю из-за непогоды – выговор на работе получил. Та неделя дала мне в познании коренных северян больше, чем десятки ранее прочитанных книг.

Этими словами Попов словно положил меня на лопатки. Капитан снова заставил меня всерьез задуматься о том, чем я займусь после навигации. Мысли вихрем носились в моей голове, вызывая все большее беспокойство о неясном будущем.

Однажды нам по рации передали: около «Бодайбо» стоит секция с лесом и срочно нужны еще одни боны, иначе – разобьет лес. А в море штормило, и даже по радиосвязи было объявление о запрете выхода катеров из бухты. Начальник сплавного рейда прямо сказал, что заставить Попова идти на дальний рейд не имеет права, что он может об этом только просить…

Алексей Николаевич посоветовался с нами, рабочими. Мы, хотя и без желания, согласились. И «Бурун» двинулся с бонами напролом в бушующее море.

Около «Бодайбо» стояли два плавкрана с секцией леса. Зацепив один конец бонов за плавкран, мы другой потащили вокруг леса. Когда «Бурун» оказывался поперек волн, казалось, что еще немного, и он мячиком покатится по воде. Из рубки было видно, как внутри секции невидимая глубинная сила дерзко играла с пучками леса, поднимая их наверх и тут же, не давая опомниться, снова затягивала вниз.

Попов первым заметил, что порвалось, не выдержав давления напирающих пучков, внешнее крепление секции. Лопнул толстый трос, и в образовавшееся отверстие с неумолимой быстротой устремились пучки, до этого свободно плававшие внутри секции. Чтобы бонами закрыть место разрыва и предотвратить дальнейшие потери леса, Попов увеличил скорость катера. И тут произошло самое худшее: где-то посередине от резкого напряжения боны разорвались.

– Проклятье! Что за невезение! Такой лес теряем! – с досадой выкрикнул капитан. Было видно, что он растерялся, но быстро пришел в себя. И удивительно спокойно произнес:

– Последний шанс спасти лес – попытаться срастить место разрыва. В такую погоду сделать это очень трудно, решайте, как вам поступить.

Я отчетливо, как и оба других рабочих, понял, что впереди большая опасность. Однако мы не стали отказываться от предложения капитана. Мысль о необходимости спасти огромное количество леса заслонила все остальное.

Чтобы срастить место разрыва, нужно было подтащить два пучка друг к другу и соединить их хотя бы одним борткомплектом. Один конец борткомплекта зацепил рабочий Юрий. Другой оказался в моих руках, которые, мокрые, почти не повиновались. Пришлось сбросить рукавицу, которая сразу была унесена в воду. Тем не менее, хотя проволока дрожала и прыгала перед глазами, мне удалось продеть ее концы в отверстие замка борткомплекта и зашплинтовать его.

Я уже подумал, что все позади. Однако забраться на катер не успел – «Бурун» с Юрием на борту отнесло далеко в сторону. И я остался на пучке один.

Чтобы как-то продержаться, лег на живот вдоль бревен на пучке. Вскоре почувствовал, что совсем промок. Пальцы на ладони, где не было рукавицы, замерзли и стали неметь. На какое-то мгновение я ослабил руки, и тут пучок сильно наклонило, и я оказался сброшенным в клокочущую воду внутри секции. Попытка взобраться по скользким бревнам снова на пучок оказалась неудачной.

Первое время держаться на воде помогал спасательный жилет. Вокруг меня волны расправлялись со свободно плавающими пучками. Ближайший из них рассыпался на отдельные бревна, которые устрашающими торпедами выныривали почти рядом со мной. Я почувствовал, как одно бревно ударило меня