Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон

27 января. Все утро лил дождь, но с запасом мяса мы устроились в старых хижинах неплохо. Утром, меняя одежду, испугался, увидев собственную худобу.

28 января. Прошли пять миль вдоль Мовуши и Чамбези к месту переправы, позволяющей, как говорят, избежать переправы через три реки на другой стороне. Широта 10°34́ ю. ш. На Чамбези половодье, вода чистая, между линиями деревьев, обозначающими истинные берега реки, не более сорока ярдов. В воде и на берегах обычные признаки богатой фауны этой извилистой реки, текущей на запад. Лодочник был чрезвычайно подозрителен: когда мы согласились уплатить вперед, он просил еще отрез и, хотя ему была обещана полная уплата, как только мы все будем благополучно перевезены, держал последнего из наших людей на южном берегу в виде залога за этот кусок коленкора. После уплаты он тут же убежал.

Шли на север вброд через обводненную разливом равнину в две мили. Люди приходят сюда промышлять в реке Clarias capensis, вид сомов. По правую руку текла заросшая осокой речка Ликиндази, в которой водятся бегемоты. Ночевали в лесу и никого не видели. На следующий день встретили группу жителей, пришедших из деревни посмотреть на нас. Сейчас мы уже в стране лобемба, но у местного населения не было ничего, кроме утешения нас надеждой, что в деревне Читапангвы всего много. Перед деревней простирается полмили сочащегося водой луга и илистого болота, и, как обычно, она окружена частоколом. Ночью жители очень боятся зверей и тщательно запирают ворота, даже во временных деревнях. Позже, когда мы были в Молембе (деревня Читапангвы), лев убил двух человек. Наш лодочник на Чамбези выказывал большой страх перед крокодилами, когда один из нас мылся на берегу реки. Признаки изобилия дичи, слонов и буйволов, но никаких животных не видели.

29 января. Недалеко от конца последнего перехода нам показали место, куда ударила молния; она прошла вниз по камедному дереву, не повредив его, затем десять ярдов горизонтально, здесь разделилась на две ветви и пошла вверх по муравейнику; путь ее был ясно обозначен увядшей травой. На другой день на берегах Мабулы мы увидели засохшее дерево, пораженное молнией. Молния расколола дерево на большие щепки, отбросив их на расстояние в шестьдесят ярдов по одну и на тридцать ярдов по другую сторону от него, остался только пень; на участках, где молния прошла горизонтально, увяла трава.

30 января. Идем на север под капелью по почти нехоженым лесам и по сочащимся водой болотам.

31 января. Идем лесом, но теперь встречаются возделанные участки больших размеров, чем в Лобисе.

Негр предложил нам купить у него толстый брус меди длиной в фут, шириной в три дюйма. Много твердолистной акации и мохемпи. На равнинах, где пробиваются источники, растет вид травы с розовыми стеблями и желтыми семенами, очень красивый. В полдень достигли речки Лопири, питающей водой ров перед частоколом Читапангвы. Вскоре мы увидели, что его деревня обнесена тройным частоколом, причем внутренний тоже защищен широким глубоким рвом и изгородью из колючего кустарника (вид пасленовых). Деревня занимает в длину приблизительно пятьсот ярдов и в ширину двести. Хижины стоят не очень тесно.

Все речки отсюда текут к Чамбези. Рыбы в них нет, за исключением очень мелкой, вероятно, мальков. По другую сторону хребта, около которого расположена Молембе, много рыбы, которую стоит ловить.

Читапангва, его называют также Мотока, прислал узнать, хотим ли мы аудиенции. «Мы должны взять в свои руки кое-что при первой встрече с таким великим человеком». Я устал после перехода и ответил: «Не раньше вечера». В 5 часов дня послал известить вождя, что приду. Мы прошли через внутреннюю ограду и направились к огромной хижине, где сидел Читапангва с тремя барабанщиками и еще десятком людей, державших по две трещотки. Барабанщики яростно били в барабаны, а люди с трещотками сотрясали их в такт барабанам; двое из них при этом приближались к вождю и отступали от него, пригнувшись, как бы отдавая ему поклоны, но не нарушая такта барабанов.

Я отказался сесть на землю, и для меня принесли огромный бивень слона. Вождь учтиво приветствовал меня. У него жирная веселая физиономия, ноги его отягощены латунными и медными браслетами. Я упомянул о потерях имущества, унесенного дезертирами вайяу, но власть Читапангвы только номинальная, и он не мог ничего сделать. Побеседовав некоторое время, он подошел вместе с нами к стаду коров и сказал, указывая на одну из них: «Это ваша». Бивень, служивший мне сидением, был послан мне вслед как принадлежащий мне, потому что я сидел на нем. Вождь надел на себя подаренную мной ткань в знак того, что принимает ее, и потом отправил в нашу хижину две большие корзины сорго. Когда стемнело, он прислал за одним из моих людей, чтобы выведать у него все, что ему интересно.

1 февраля 1867 г. Мы застали здесь небольшую партию работорговцев – негров и арабов из Багамойо, города на морском берегу. Вождь вел себя, как мне показалось, очень прилично, и сегодня утром я отправился передать ему один из наших лучших отрезов. Накануне, когда мы собирались зарезать корову, вмешался какой-то человек и указал на другую, поменьше. Я спросил вождя, было ли это сделано по его распоряжению. Он ответил, что этот человек солгал, но я отказался вообще принять корову, раз он дарит ее неохотно.

Работорговцы, начальника которых звали Магару Мафупи, пришли ко мне и сообщили, что отправляются назад 2 февраля; я уговорил их за плату остаться еще на день и провел все время за писанием донесений.

3 февраля. Сегодня утром Магару Мафупи отбыл, взяв с собой пачку писем, за доставку которых он должен получить в Занзибаре 10 рупий.[23] Работорговцы прибыли в Молембе гораздо более коротким путем, чем наш: они шли прямо на запад или на юго-запад. Но ни одна душа не сказала нам об этом пути, когда мы были в Занзибаре. Багамойо находится всего в шести часах ходьбы к северу от гавани Курдари. Возможно, что жители Занзибара сами не знали об этом пути, работорговцы впервые зашли так далеко. По этой дороге множество деревень, жители которых держат коз и дешево продают их. Работорговцы насчитывают на этом пути пятнадцать главных деревень, имеющих султанов (так именуют они вождей), и говорят, что прибудут в Багамойо через два месяца.

Вот названия деревень: 1. Часа, 2. Ломбе, 3. Учере, 4. Ньямиро, 5. Зонда, 6. Замби, 7. Диоти, 8. Мерере, 9. Кирангабана, 10. Нконгози, 11. Сомбого, 12. Суре, 13. Ломоласенга, 14. Капас, 15. Чанзе. Чанзе лежит в местности, соседней с Багамойо. Некоторые из этих деревень отстоят одна от другой на два-три дня пути.

Они встретили три большие реки: 1. Вембо, 2. Луаши, 3. Луву. У меня не было времени для дальнейших расспросов. С ними был один из спутников, сопровождавших на Танганьику Спика. Зовут его Джандже, или Джанджа. Он умеет подражать трубе, дуя в ладони. Я заказал через них запас тканей и бус и попросил, чтобы прислали немного кофе, сахара, свечей, французских мясных консервов, сыр в жестяной банке, шесть бутылок портвейна, хинин, каломель и слабительную смолу ялапа, направив все заказанное в Уджиджи.